Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Выбрав момент, когда шоссе было безлюдно, они подбежали к воротам усадьбы лесника. Ворота и калитка были заперты. Попов перелез через забор и отодвинул тяжелый засов. Во дворе сразу же спрятались за густые декоративные деревья, посаженные вдоль забора. Собак не было. Осмотрелись. Широкий, мощеный камнем двор, большой дом с мезонином и высоким крыльцом. За домом фруктовый сад.

Сбоку у крыльца — вход в погреб. Справа вдоль двора сложенные из известняка хозяйственные постройки: коровник, конюшня, гараж с широкими закрытыми воротами. За домом на протекавшей через усадьбу маленькой речушке — плотина с установленной на ней турбиной.

— Вот кулак, настоящий кулак! — шептал удивленный Гончарь. — Смотри, даже электростанция своя.

Ступенько остался в кустах, а Попов и Гончарь пробежали под окнами к крыльцу. Только теперь в глубине двора раздался хриплый собачий лай.

Входная дверь была закрыта. Попов постучал. Раздались звуки шагов и лязг отодвигаемого запора. Дверь приоткрылась. На пороге стояла невысокая черноволосая девушка, по описанию Схейбла — служанка в доме Веселы.

Увидев вооруженных люден, она от неожиданности растерялась и хотела захлопнуть дверь, но Попов нажал плечом и вошел в коридор.

Из открытых дверей справа слышались голоса и треск радиоприемника. Партизаны вошли в открытую дверь. В просторной комнате была вся семья лесника. Веселы и его жена сидели за столом, на котором еще была неприбранная после обеда посуда. Обе дочки замерли возле радиоприемника, из которого неслась какая-то немецкая передача.

Веселы застыл с чашкой кофе в руке, испуганными глазами уставился на непрошеных гостей.

— Не ожидали нас, пан Веселы? — вместо приветствия заговорил Попов. — А мы вас так долго ждали. Теперь решили сами к вам заглянуть. Вы обещали нам принести грелки и чайник Где же они? — глаза Попова сверлили предателя.

Веселы молчал. Под лоснящейся лысиной вихрем, сменяя одна другую, проносились мысли: «Погиб. Убьют меня. Они все знают. Как спастись? Где выход? Сообщить в гестапо? Но телефон в другой комнате, а гестапо далеко — в Пардубице. Сопротивляться? Но винтовка и ружье в спальне, а пистолет в кармане куртки, что висит в коридоре… Что делать? Что делать? Они убьют меня…»

— Что же вы молчите, пан Веселы? Где же грелки? Почему вы их не принесли, как обещали?

К Веселы, наконец, вернулась речь. Подавив спазму в горле, он забормотал:

— Я не мог тогда прийти. Я был болен. Я приду в лес завтра и принесу все, что надо.

— Нет, вы пойдете с нами сейчас. Командир хочет поговорить с вами. Собирайтесь! — голос Попова звучал твердо, пистолет в руке качнулся вверх, как бы поднимая Веселы со стула.

Веселы испуганно поднялся, растерянно посмотрел на жену. Та вдруг сорвалась со стула, бросилась к Попову, срывающимся на визг голосом закричала, принялась выталкивать его из столовой. Попов легко отстранил от себя исходящую криком хозяйку. Она бросилась к мужу:

— Густав, ты никуда не пойдешь! Пойдем, ляг в постель, отдохни…

— Хватит визжать! — загремел злой голос Попова. — Одевайтесь и вы все. Быстро!

После окрика Попова хозяйка, к удивлению, сразу притихла, заметалась по комнате, не зная за что взяться.

Веселы воспрянул духом: вместе с ним пойдут жена и девочки. Значит, не убьют. Русские — не гестапо, с детьми не воюют.

Под присмотром Попова стал быстро одеваться. Поторапливал жену и дочек.

— Одевайтесь потеплей, — приказал тем Попов.

Гончарь между тем вынес из спальни винтовку и двуствольное охотничье ружье, оборвал шнур телефона.

Вышли во двор. Здесь Попов попросил перепуганную служанку принести ключи от погреба. Открыл дверь и приказал жене лесника и дочкам зайти в погреб, запер дверь и ключи бросил в речку.

— Ничего с ними не случится, пусть посидят пару часов в холодке. А вы, — обратился он к служанке, — через три часа пойдете к старосте села и расскажете, что здесь произошло. Только через три часа, не раньше. Понятно?

Позже мы узнали, что служанка не совсем точно выполнила приказание Попова. Желая, чтобы ненавистная пани лесничиха с паненками подольше посидела в погребе, служанка только на другой день утром побежала на доклад к старосте.

…Веселы шел всю дорогу молча. В наступивших сумерках подошли к небольшому лесному озеру. Гончарь и Ступенько стали по бокам лесника.

— Густав Веселы! — подойдя к нему вплотную и глядя прямо в глаза, медленно проговорил Попов. — Вы обвиняетесь в убийстве двух советских военнопленных в феврале этого года в лесу возле села Высокая…

Голова Веселы дернулась вверх, тело напряглось, как для прыжка.

— Это неправда! Кто меня обвиняет в этом?

— Вас обвиняют люди. Чешские люди…

— Это ложь! Люди ненавидят меня за то, что не позволяю им в лесу воровать…

— Вы обвиняетесь в пособничестве оккупантам и в связях с гестапо, — вел дальше Попов.

— Это неправда!

— С кем из гестапо вы связаны? Отвечайте!

— Кто вам дал право допрашивать и обвинять меня? Если вы мне что-нибудь сделаете, вы поплатитесь! Я вам!.. — задохнулся в крике Веселы.

Попов побледнел. С минуту молча стоял со сжатыми кулаками перед тяжело дышавшим Веселы.

— Вы обвиняетесь в предательстве советских партизан. Узнав, где находятся партизаны, вы сообщили об этом в гестапо и привели в лес карателей, — ровным, глухим голосом закончил Попов свое страшное обвинение.

— Это неправда! Это не я… — бормотал сломленный Веселы.

Попов подошел к нему вплотную, несколько мгновений смотрел в бегающие глаза предателя.

— Нет, негодяй, это правда! Мы позавчера видели тебя в лесу вместе с немцами, — бросил ему в лицо. — Предлагаю приговор — расстрелять.

— Согласен, — тихо сказал Гончарь.

— Согласен, — подтвердил приговор Ступенько.

Попов с пистолетом в руке подошел к Веселы. Левой рукой схватил его за воротник куртки, повернул к берегу озера.

Сухой треск пистолетного выстрела предатель уже не услышал.

Будни

Первое время мы все силы прилагали к тому, чтобы во всех нужных нам местах были наши осведомители, старались возможно быстрее и шире развернуть сеть источников информации.

Я часто бывал в городах и селах, встречался с десятками людей, подбирал помощников. Передвигался иногда на велосипеде, а чаще всего приходилось ходить пешком.

Однажды после беседы с Богуславом Гоудеком я, подкрепившись на дорогу чашкой кофе, собирался идти в село Рзи, а затем в лес.

Гоудек предложил подвезти на своем грузовичке, но я, зная, с каким трудом он добывает каждый литр бензина, поблагодарил и отказался. Тогда Гоудек предложил вызвать такси.

Я улыбнулся этой шутке.

Оказывается, Богуслав не шутил. В Хоцени имеется таксист-частник Франтишек Ванясек, и жители маленького города издавна привыкли пользоваться его услугами. Безотказный Ванясек в любое время дня и ночи готов был поехать куда угодно. Когда страну оккупировали гитлеровцы и на бензин был установлен самый строгий лимит, Ванясек пристроил к своему автомобилю газогенератор и, перейдя с бензина на дрова, снова готов был служить людям.

— А каков он, этот таксист? Не болтун? — перспектива использования автомобиля Ванясека была заманчива.

Богуслав рассмеялся:

— Ванясек — болтун! Весь город знает, что, прожив со своей женой без малого тридцать лет, он едва ли сказал ей за это время с десяток слов. Да вы сами можете убедиться, сейчас я его приглашу.

Через некоторое время к воротам подкатил старый автомобиль. Черная, потускневшая от времени окраска кузова во многих местах была старательно подправлена.

Возле правой передней дверцы на подножке установлен высокий цилиндрический бак газогенератора. Так и не сумев определить марку этой диковинной машины, я устроился на заднем сиденьи. Пожилой шофер, одетый в короткую, сильно потертую кожаную куртку и сидящую на голове блином кожаную кепку, неторопливо обошел свою колымагу, уселся за большую баранку руля, чуть повернул i олову в мою сторону, как бы спрашивая, куда ехать.

18
{"b":"547505","o":1}