На другой день около семи часов, как и было условлено с Аккерманом, сквозь тонкие стены дачи донеслись с улицы невнятные человеческие голоса. Пичкарь насторожился, приник к окну, выходящему на лужайку. Кто же это? Аккерман не привел бы с собой людей. Значит, немцы! Сердце забилось учащенно. Пичкарь приготовил пистолет, зажал в левой руке запасную обойму. Голос приблизился к крыльцу. Человек, вполголоса напевая какую-то песенку, медленно прошелся взад и вперед по веранде, звуки шагов затихли возле самого окна, у которого притаился Пичкарь. Ясно донесся кашель.

«Да это Пешек! — догадался Пичкарь. — На всякий случай предупреждает о своем приходе».

Звякнул ключ в скважине замка, человек вошел в коридор и запер за собой входную дверь. Ну, конечно, Пешек!

В дверь комнаты постучали.

— Входите! — громко крикнул Пичкарь и спрятал пистолет в карман.

В комнату вошел невысокий плотный мужчина лет сорока в серой суконной спортивной куртке и сером берете на голове. В левой руке он держал большой саквояж. На его крупном добродушном лице мелькнула усмешка.

— Добрый день. Привет из Праги! — хрипловатым голосом сказал он и протянул Пичкарю руку. Тот мельком глянул на нее. Средних пальцев на руке не было.

— Здравствуйте, товарищ Пешек! — радостно ответил Пичкарь, обеими руками пожимая ладонь Пешека.

— Как идет жизнь на лоне природы? — откашлявшись и с интересом приглядываясь к Пичкарю, спросил тот.

— Спасибо. Все нормально.

— Так и должно быть, — улыбнулся Пешек. — А вот подарки из Праги, — продолжал он и, опустив саквояж на пол, из кармана куртки достал большой электрический фонарик.

Ловко орудуя искалеченной рукой, он отвернул крышку фонарика, вытряхнул на ладонь круглую батарейку. Осторожно сдвинул с батарейки яркую фирменную наклейку, вынул из-под нее сложенный вдвое исписанный мелким почерком тонкий лист бумаги, протянул Пичкарю.

— Это вам от Ярослава, а это, — указал на саквояж, — от меня, — и, отвернувшись к столу, стал вновь сосредоточенно собирать фонарик.

Пичкарь подошел к окну. Внимательно дважды перечитал записку. Аккерман сообщал, что прилагает все усилия к выяснению нумерации воинских частей, находящихся в Праге. Из достоверных источников установил: в городе Ческий Брод, что 28 километров восточнее Праги, располагается штаб 93-й пехотной дивизии. Командир дивизии полковник Райсел. В окрестностях Ческого Брода дислоцируются полки этой дивизии.

— У вас будет что-нибудь в Прагу? — спросил Пешек, выкладывая из саквояжа на стол свертки с продуктами.

— Поблагодарите Ярослава, — задумчиво ответил Пичкарь и взял в руки пачку свежих газет. — Кстати, — опомнился он, — в Праге сейчас, я знаю, трудно с продуктами. Как вы все это достали? Вот возьмите, там это нужно, — протянул Пешеку пачку рейхсмарок и продовольственные карточки.

— Хорошо, я передам Ярославу, — спокойно сказал Пешек, пряча деньги в карман. — Ну, мне пора, — взглянул он на часы. — Через полчаса обратный поезд.

Так прошло несколько дней. Регулярно в одно и то же время появлялся Пешек, привозил коротенькие записки от Аккермана, свежие газеты, продукты. Кратко рассказывал о том, что происходит в Праге, какие слухи распространяются среди населения, как ведут себя немцы. Ежедневно Пичкарь связывался с Центром. Работал не на даче, а уходил за два-три километра в лес и там, всегда в разных местах, проводил сеанс радиосвязи.

…Вечером двадцать первого апреля Пешек почему-то не приехал. Очевидно, что-то случилось в Праге. Тревожные мысли не давали Пичкарю уснуть.

Утром приехал Аккерман. Рассказал, что пригородный поезд Прага-Добриш не ходит, где-то поврежден мост. Потому и не смог вчера приехать Пешек. А в Праге назревают серьезные события. Нужно, чтобы радист все время был под рукой. В городе для него уже подобрана удобная квартира.

Через час, передав в Центр радиограмму, Пичкарь и Аккерман с рюкзаками в руках уже спускались по тропинке к шоссе Прага — Пршибрам.

Немец-шофер за десять рейхсмарок охотно согласился подбросить их до Вацлавской площади. Отсюда пешком прошли на Старгородскую площадь с величественным памятником Яну Гусу в центре. Возле входа в Старгородскую ратушу Аккерман остановился. Стрелки на башенных часах показывали без пяти двенадцать.

— Сейчас подойдет Покорны, — тихо заговорил Аккерман. — Будете жить у него. На окраине Праги имеет свой дом. Человек вполне надежный. Коммунист. Изредка можно будет вести связь с Центром прямо из его квартиры. Он же поможет легализоваться. Регистрацию в полиции сделает стражмистр Вацлав Чижек. Давайте перейдем на ту сторону, — прервал он сам себя и направился к небольшой толпе людей, собравшихся посмотреть и послушать бой старинных башенных часов.

Большая стрелка часов замерла на цифре 12. Раздались звуки колокола, бронзовые фигуры, установленные по бокам главного циферблата, пришли в движение: купец затряс своим кошельком, скрипач заиграл на скрипке, смерть замахала косой. Створки окон над циферблатом открылись. Там слева направо стали двигаться фигуры апостолов во главе с Христом.

Пичкарь впервые видел это удивительное творение средневекового мастера. Построенные в пятнадцатом веке, астрономические часы с двигающимися фигурами вот уже пятое столетие каждую четверть часа привлекают к себе внимание людей и являются гордостью древнего города.

С последним ударом курантов, когда толпа начала редеть, к Аккерману подошел высокий человек лет тридцати в поношенном светлом плаще и лихо сдвинутом набок коричневом берете. Большие, немного навыкате, живые серые глаза внимательно рассматривали Пичкаря.

— Познакомьтесь, — коротко бросил Аккерман.

— Иозеф Покорны, — назвал себя незнакомец и крепко пожал Пичкарю руку. — Знакомиться подробней будем после, — добавил он. — А сейчас едем ко мне.

Трамваем приехали на тихую малолюдную улицу. По обеим сторонам — уютные особнячки, утопающие в садах.

— Позавтракаем и сейчас же поедем в полицию, — коротко бросил на ходу Покорны. — Для моей семьи вы только временный постоялец. Как ваше имя по документам?

— Отакар Вашел, фольксдойч, беженец…

— Хорошо. А вот и наш дом, — Покорны кивнул в сторону небольшого двухэтажного особняка, покрытого красной черепицей.

Пичкарь глянул на металлическую табличку на стене дома: «Улица Михельска, 472».

Через двор прошли в обширный сад, где в глубине между начинающими цвести деревьями виднелась небольшая деревянная постройка.

— Это моя мастерская, — пояснил Иозеф, вставляя ключ в английский замок. — До оккупации занимался ремонтом радиоприемников. Сейчас, иногда, ремонтирую велосипеды и мотоциклы.

Посреди квадратной комнаты, стены которой до потолка были обшиты фанерой, стоял разобранный, без переднего колеса мотоцикл. На длинном верстаке у широкого окна в беспорядке свалены слесарные инструменты, детали разобранного карбюратора.

— Ваше имущество лучше оставить здесь, — сказал Покорны, показывая на рюкзак.

Пичкарь достал из мешка завернутую в одеяло рацию. Иозеф внимательно осмотрел радиостанцию, приподнял в руках, прикидывая ее вес, одобрительно хмыкнул.

— Неплохой аппарат. Очень компактный. Километров на тысячу достает?

— Дальность устойчивой связи до полутора тысяч километров.

— Неплохо. Совсем неплохо, — себе под нос приговаривал Иозеф. — Сейчас мы для нее, голубушки, местечко найдем.

Он встал на табуретку, сдвинул в сторону одну из досок потолка и в открывшееся отверстие осторожно засунул рацию и батареи. Еще раз окинув взглядом помещение, Покорны тщательно запер дверь и повел своего «квартиранта» в дом.

В просторной, сверкающей чистотой кухне у накрытого клеенкой стола сидела молодая светловолосая женщина с ребенком на руках. Низенькая, совершенно седая старушка стояла рядом, помогала матери кормить ребенка. Круглощекий двухлетний карапуз, увидев отца и незнакомого дядю, оттолкнул тарелку с кашей, соскользнул с рук матери, бросился навстречу отцу.