Я ещё немного подождала, вдруг мои спутники чего умного скажут, но они только отводили взгляд и молчали. В результате, я забралась в шатёр, натянула на голову шаосе и уснула. Больше ничего сделать я была не в силах.

Мне нужны были сутки, мне нужно было время, чтобы тело могло принять новый свиток изменения, а не отвергло его. Я не переживала о том, что мы не успеем. Десять дней из назначенных Ханом ещё не закончились, и время до конца назначенного срока появления перед Царём змей ещё было.

Мой авантюрный план таковым был, пожалуй, что и относительно. По крайней мере, у него были все шансы сработать!

Теперь нам нужен был Рамир, нужна была вся информация, которую он сможет собрать, а потом я вовлеку пустыню в свой танец.

Змеиный проводник Зеон терпеть не мог, когда кто-то вставал на его пути и таких шакалов наказывал примерно.

И аулу Волков ещё предстояло узнать это на своей шкуре, что это такое — встать на пути не просто змеиного проводника, а осмелиться преградить дорогу настоящему змеиному дитя.

Рамир с информацией появился ближе к полудню. Злое раскалённое марево превратило пустыню в гигантскую жаровню, на которой мы коптились, а вместе с жарой появились и первые миражи.

Ещё несколько часов, и из безобидных картинок, то и дело всплывающих в воздухе, дело может привести к неприятной обстановке.

Не так, чтобы совсем уж смертельной беде, но, к сожалению, ничего хорошего могло и не быть. И повреждения разной степени были далеко не самым худшим, потому что здесь можно было потерять и разум, и душу.

Бродячие миражи у пика Гроз путешествовали не одни.

В том смысле, что под прикрытием разноцветных и объёмных миражей путешествовали весьма любопытные и неприятные твари, не имеющие своего собственного постоянного облика.

Они были одними из тех, чьё существование было подтверждено летописями шаманов.

С точки зрения этих хранителей знания, существа были интересными. Шаманам хотелось узнать обо всём: какие они, откуда появились, куда уходят, как и где существуют, как выбирают своих жертв, умеют ли они управлять миражами, или только путешествуют вместе с ними, прикрываясь их завесой?

В противоположность им мы, змеиные проводники, отдали бы всё кроме своего дара и жизней, чтобы этих тварей никогда не существовало.

Те, что водились здесь, были симбионтами миражей, и самое страшное — они менялись под каждую новую картинку. Им не надо было ничего и никого: ни свитков, ни шаманов — они подстраивались под мираж! И невозможно было угадать, это движется просто картинка, или под её прикрытием на тебя вот-вот нападёт какая-то жуткая дрянь, которая не оставит от тебя не то что рожек-ножек, а даже костей?

Своё пиршество эти монстры начинали с крови, продолжали жизнью, мясом и заканчивали трапезу костями. Чтобы не попасть под удар, надо было двигаться, не делая остановок больше, чем на пять часов.

А нам нужна была суточная передышка. Ведь, как я уже упоминала, танцевать мне предстояло в своём настоящем виде, но отправить в бой Танцующую… глупее идеи мне прийти в голову просто не могло!

Драться должен был Зеон. И хотя в моих настоящих руках было достаточно силы, чтобы удержать свои мечи и снести какому-нибудь доброхоту голову, Танцующая не должна была выходить на свет.

Не время. Не место.

Не настолько опасно, не настолько всё плохо.

Закинув голову к светлому небу, полыхающему над моей головой белоснежным покрывалом облачного миража, и почти тут же увидела темнеющую точку. Ко мне приближался мой напарник, летя над дюнами.

Рядом Рамир был уже через минут двадцать, осмотрелся по сторонам и опустился на песок у моих ног.

Я сидела на гребне соседней с оазисом дюны, зарывшись в песочное манто по пояс.

— Чем порадуешь? — сонно спросила я.

— Шесть боевых змей, три отряда лучников с горящими стрелами и два шамана. Ждут именно нас. Глава аула Волков приказал, чтобы до Царя змей не добрался вообще ни один дароносец. Но в первую очередь…

— Грэсс, — помогла я Рамиру, открывая глаза.

Мой напарник сглотнул, и я знала, что вызвало такую реакцию. Из-под глубокого капюшона и покрова шаосе видны были только глаза, но вместо тёмных гранатов, на привидение смотрели янтарные провалы.

Из всех, кто был в лагере, он был тем единственным вариантом, которому я могла довериться.

В поём плане всё было расписано по пунктам и звучало очень просто. Я вызываю бурю, подаю сигнал моему напарнику. И уже Рамир передаст знак начать движение дальше. Естественно, этого недостаточно, чтобы защитить караван. Поэтому когда зазвучит буря, я поведу её за собой. Я стану центром бури, она скроет меня, убережёт от любых взглядов.

Но между бурей — её эпицентром, как известно, самым спокойным местом, и той волной, что обрушится атакующей, жалящей змеёй, будет несколько мгновений пустоты. Именно в этом месте будет безопасный промежуток, в котором должны проскочить мои спутники. Но чтобы им точно знать время начала движения, кто-то должен был подать знак. И этим кем-то предстояло стать Рамиру.

В моих глаза отразилась пустыня, с которой я слилась, и привидение испуганно отшатнулось прочь.

Змеиное дитя. Дитя пустыни.

Мне не дали благословение змеиные боги, мой дар был следствием того яда и молока, которым меня выпаивали. Я стала, по словам деда, приёмным ребёнком змеи, чьё молоко я пила. Сам Ассан не знал, как такое возможно, но по его же словам Аррахат большой. Многое в нём может встретиться, очень многое.

А на свою вторую половину я была ребёнком пустыни.

В её руках я засыпала, ей жаловалась, и она утешала меня. Когда я шагнула свободной в её объятия, пустыня заменила мне маму, которую я потеряла очень рано.

— Теперь я понимаю, почему тебя боятся, — хрипло сказал Рамир.

Я кивнула и отвернулась, слушая окружающий песок.

Рамир помялся ещё немного рядом и, не услышав от меня ничего, спустился вниз, к оазису, а вокруг меня тут же скрутился кольцами подползший Тайпан.

«Я не слышу бродячих миражей», — заметил змей.

Прижавшись на мгновение к его прохладному телу, я кивнула, а потом позволила песку подняться и скрыть меня своей пеленой уже по шею.

«Они не придут сегодня сюда. Я попросила, чтобы они потрепали тех, кто нас ждёт».

«Это разве возможно?»

«И да, и нет», — отозвалась я сонно. Над оазисом полыхал заревом мираж горящей столицы, и мне не хотелось знать, в чьих мечтах можно было увидеть такую картину.

«Как?»

«Это возможно, если бродячих миражей будет два. Фальшивый — здесь, настоящий — там. Не думаю, что шаманов потреплет сильно, но хотя бы численность лучников уменьшиться. И этого уже будет достаточно».

«Зачем?»

«Что именно?» — не поняла я, о чём он спрашивает.

«Зачем тебе всё эта история со змеиным проводником?» — поменял неожиданно тему Тайпан.

Мне пришлось несколько минут собираться с мыслями, разгоняя сонливость и апатию, прежде чем я нашлась с ответом:

«Дед сказал, что надо, а мне возражать и в голову не пришло. Ему виднее, да и пока я работаю проводником, новые знания сыплются со всех сторон. Это достойная цена за любые тяготы и препоны на пути, типа мешающихся людей. Да и они целиком искупаются красотой Аррахата».

«Ты любишь пустыню, но терпеть не можешь людей», — подытожил Тайпан.

Я нахмурилась. Это было неправдой. Точнее не совсем правдой. Возможно лишь отчасти, совсем немного, что-то в этом было, но…

Над моей головой хмыкнул Тайпан, для которого мои мысли тайной не стали.

«У тебя такой же склад ума, как у нас».

Я промолчала, интриговать эта чешуйчатая зараза меня продолжал, но вот вместо объяснений я однозначно могла услышать только это короткое «подожди», выводящее меня из себя одним фактом своего существования. Так что, я не буду ничего спрашивать. Я подожду.

«Зеон?»

«Да».

«Ты…» — Тайпан замолчал, потом покачал мордой, так ничего и не сказав. — «Поползу вниз».