Черные глазки Не Бо засияли и сузились в щелочки, но он сохранил бесстрастную мину.

– Ваша? – Он подал мне джинсовую сумку.

Сумка была моя, любимая, бывалая, и я ужасно удивился, потому что до сих пор думал, что потерял ее при перевозке багажа с Европы. Стыдно сказать, при отъезде с Земли она была туго набита всякой вкусной ерундой: чипсами из лунной травы, шанхайскими орешками, мягкими шариками с абрикосовым соком внутри. Теперь оказалась пуста, только на дне ее шелестели разорванные пакетики из-под лакомств.

– А откуда… – начал я, но Не Бо сделал приглашающий жест.

– Прошу всех следовать за мной.

Все мы любим отсек здоровья на «Слейпнире». Благодаря нашему лекарю-коку это, пожалуй, самые уютные помещения на звездолете. Кроме камбуза, где пахнет тонкими пряностями, каюты Не Бо и маленького кабинета, уставленного шкафчиками со снадобьями и приборами, здесь есть пустой зал с толстым ковром на полу. На стенах висят написанные тушью высказывания китайских мудрецов и стихи древних поэтов. Здесь можно тренироваться, а можно просто прийти посидеть, отдохнуть душой. Именно в этой целительной комнате состоялась знаменитая чайная церемония в мою честь в первый вечер на «Слейпнире». Сюда я часто приходил в поисках светлого умиротворения, и оно неизменно нисходило на меня.

Не Бо распахнул дверь в зал и смеющимся голосом объявил:

– Позвольте вам представить новых участников экспедиции!

Посреди пустого зала, на толстом сером ковре резвились мои зайцы! Десять маленьких зайчат кувыркались и бегали друг за другом, мурлыча что-то восторженное. Увидев меня, все они разом подпрыгнули и оказались на мне, уцепились привычно за бороду. От неожиданности я так растерялся, что не знал, рад ли был. Но зайчишки залопотали, и я растаял.

– Игорь, это ваши зверушки? – спросил академик Пномпеньский.

– Наверное, мои… Вернее, эти лунные зайцы принадлежат Космозо, но я ума не приложу, как они здесь оказались!

Спутники изумленно смотрели на меня, только, похоже, Не Бо понимал, в чем дело.

– Иду по коридору и вдруг вижу: сумка ползет. Медленно, но верно продвигается к камбузу.

– Вот, оказывается, что! – довольный, пробормотал я. – Эти умники залезли в сумку с провиантом и жили в ней припеваючи. И весь экипаж напевал вместе с ними…

– Да, согласен, – с улыбкой кивнул Не Бо. – Я твердо уверен, что наше великолепное самочувствие и настроение – дело рук, вернее песен, этих маленьких проказников. У меня на родине лунные зайцы в почете, их целительские свойства подробно описаны, но всегда предполагалось, что это всего лишь легенды. Но после отлета с Европы я тоже почувствовал перемену атмосферы на корабле. А когда Игорь рассказал мне о своей работе, я что-то такое заподозрил…

– Ну, раз так, – шутливым тоном сказал Полосков, – назначаю их помощниками нашего судового врача. Тем более что всю дорогу у них это отлично получалось.

Так зайчишки стали законными пассажирами «Слейпнира». Питанием они, к счастью, были обеспечены на весь рейс, потому что Не Бо никогда не отправлялся в дальнюю дорогу без целебной лунной травы.

Обнаружение зайцев оказалось в тот день не единственной новостью: вскоре Полосков сообщил нам о приближении к Эвридике, легендарной планете, открытой Тремя Капитанами. Мы собрались в рубке управления.

– Дорогой Полосков, вы уверены? – спросил академик Пномпеньский, взволнованно теребя пышные усы.

– Да, профессор, я совершенно уверен, ведь прежде чем сообщить вам новость, я произвел тщательные расчеты. – Полосков показал нам голографическую модель звездной системы с двумя планетами. – Планета движется по необычно удлиненному эллипсу. Удаляясь от звезды, на десятки лет покрывается льдами, а приближаясь к ней, расцветает.

– Да-да! – подхватил Пномпеньский. – Именно поэтому Капитаны назвали ее Эвридикой. И сейчас как раз случилось возвращение Эвридики из царства мертвых. Нам несказанно повезло! Великолепно! Просто замечательно! – Седовласый академик готов был пуститься в пляс.

– Значит, во время «путешествия» Эвридики живые организмы впадают в глубокий анабиоз? – уточнил я. – Как интересно…

Тем же вечером, готовя вездеход к высадке, Зеленый уронил на ногу тяжелый противовес и сильно ушиб пальцы. Услышав львиный рык досады и боли, мы все примчались в мастерскую, начали суетиться, желая как-то помочь. Припрыгали и лунные зайцы, и вот тут оказалось, что мои любимые зверушки чувствуют, если у человека что-то болит. С ласковым мурлыканьем зайцы облепили босую ногу Зеленого. Вскоре пострадавший уже улыбался и уверял, что боль прошла.

Через день «Слейпнир», ведомый решительным Полосковым, совершил мастерски точную посадку на Эвридике. Среди непроходимых джунглей наш капитан обнаружил маленькое плато и сумел приземлить «Слейпнир» точнехонько посредине каменистой проплешины на выступе пологой горы. Ни одно растение и животное не пострадало там, где опустился звездолет.

Полосков известил нас, что атмосфера планеты очень хороша для землян, температура воздуха за бортом в данный момент – тридцать градусов по Цельсию, а форм жизни – великое множество, он сам заметил что-то, передвигающееся как минимум на десяти ногах. И он не видит причины, по которой мы не могли бы выйти наружу прямо сейчас. Услышав о многоногом звере, я кинулся к иллюминатору, но увидел там только траву и кустарники, а в отдалении – стену деревьев.

Мы решили выступить завтра двумя партиями по два человека, а пока совершить ознакомительную прогулку по окрестностям. Пномпеньский собирался установить на планете несколько автоматических измерительных станций для длительного наблюдения за климатом. Полосков решил, что вместо того, чтобы перегонять с места на место звездолет, они с академиком отправятся на автолете, Не Бо подежурит на корабле, а у нас с Зеленым в распоряжении вездеход. На этом совещание закончилось, и я побежал в зоологический отсек наконец-то (впервые после Европы!) доставать и готовить ловушки, силки и прочие приспособления.

Через час я в сопровождении Не Бо вышел на первую прогулку по Эвридике. Было действительно жарко, звезда Финдус стояла в зените, небо было восхитительно голубое и совершенно безоблачное. Не Бо, сойдя с трапа звездолета, продекламировал с улыбкой:

Ну, а я твердо намеревался увезти нескольких «жителей неба» на Землю и крутил головой по сторонам. Мы стояли на возвышенности, заросшей травой и мелким кустарником. Полянки мохнатых зеленых цветов радовали глаз. Первым существом, увиденным мной, был зонтик – насекомое, которое пряталось под круглым полупрозрачным крылом. Оно передвигалось по воздуху толчками, как медузы в воде: открывало и закрывало крыло-парашют. Иногда ловило струю ветра и планировало на воздушных волнах, совсем как семечко одуванчика. Зонтиков оказалось тут великое множество, они питались соком серебристых растений с большими листьями и казались такими хрупкими, что я не решился ловить их сачком. Осторожно накрыл один лист сеткой-пирамидкой и срезал его. Тем же вечером я пересадил несколько больших растений-лопухов в горшки с местной красной почвой.

Не Бо поймал двух розовых птичек с роскошными висячими хвостами. Они не доставили нам хлопот, так как были заняты своим пиликающим пением и друг дружкой и не обратили никакого внимания ни на сачок, ни на переселение в птичий вольер на звездолете.

Потом наша коллекция обогатилась еще одним видом. Случилось это так. Я устал и присел на корягу. Вдруг из-под коряги высунулась чья-то голова и цапнула мой ботинок острыми зубами. Хорошо, что на корягу уселся я, а не мой напарник Не Бо, обутый в тонкие мокасины!

Я сунул в щель под корягой рукоятку сачка и сразу вытащил на свет несколько плоских лепешек с короткими лапками, круглыми желтыми глазками и острейшими зубами в маленькой пасти. Я стряхнул их с рукоятки сачка в ловушку и назвал кусаками. А после дополнительных исследований в лаборатории звездолета выяснил: это были ледяные кусаки, они впрыскивали жертве не яд, а замораживающую жидкость. Зверюшки оказались всеядными и в пути довольствовались нашими грушами и огурцами.