– Что делает бомба? – спросила Алиса, стараясь не обращать внимания на осведомленность гостя.

– Искажает, – Игорь Николаевич сделал странный жест рукой, словно скручивал крышку с бутылки, – нарушает и перестраивает пространство.

– А время?

– Да, и время тоже. Обелиск, словно камень, брошенный в воду, создает волны трансформации континуума. Об этом, собственно, я и хотел поговорить.

– А ведь я тебя сразу узнал, – такого заявления Герасимов не ожидал. Он только вернулся из «Терра-Фимы». Встречу с агентом Авлием было решено организовать через два дня – Юля сегодня заступала в ночное дежурство.

Предмет внимания Хранителей будущего валялся на диване и выглядел неважно. Мощный организм резидента справился с алкоголем, но остаточная меланхолия, так хорошо знакомая всем последователям Эпикура, венчала лоб легионера, точно рубиновая звезда шпиль Спасской башни.

– Вот, – Коля достал из сумки бутылку пива, открыл и протянул Павлу, – у нас так принято.

Агент принял подношение и сделал долгий глоток. Прислушался к ощущениям, улыбнулся.

– Вы сказали, что знаете меня? Но раньше мы не встречались. Я бы запомнил.

– Нет, не встречались. Но ты ведь Тот самый Коля из прошлого, – Павел отхлебнул еще пива.

– В каком смысле тот?

– Книга твоя. Стихи, кажется. Она у нее в спальне, на полке, понимаешь? Я ей: «Зачем это здесь?», она говорит: «На память». Пришлось ознакомиться, все-таки раритет. Бумажную книгу у нас встретишь не часто. Стихи слабенькие по большей части, но вот это мне понравилось:

У Коли действительно вышел сборник стихов «Гостья из будущего». Ребята подарили на выпускной. Маленькая книжка, в дешевой мягкой обложке. Правда, на форзаце была фотография Герасимова в папином импортном пиджаке и Фиминой белой шляпе.

– Вы знаете Алису? Вы ее друг?

– Друг, – грустно сказал Павел. – У тебя в комнате портрет висит. Подаришь?

– Нет, – честно ответил Герасимов.

– Я так и думал. Ладно! – легионер неожиданно бодро вскочил с дивана. – Мне вроде прогулки показаны? Пошли, что ли, кондиционироваться?

И они пошли. Сначала на улицу Кропоткинскую в бар «Медведь», потом сели на пятнадцатый троллейбус и поехали к Новодевичьему монастырю кормить уток. Перешли мост и от Бережковской набережной опять поехали кататься на «рогатом» транспорте. У Киевского вокзала к ним привязались цыгане, но легионер вновь применил древнегерманский язык, и цыгане отстали. У оптовых ларьков на Дорогомиловской взяли по мороженому и через Бородинский мост добрались до МИДа. Павел разговаривал мало, все больше смотрел по сторонам. На Колины вопросы об Алисе отвечал односложно. Отец – директор Космозоо, мировой мужик, мать – известный архитектор. Иногда резидент узнавал место и останавливался, восхищенно восклицая: «О! Надо же – магазин! А у нас здесь стоянка флипов» или «Ты смотри, здесь, оказывается, дом был!»

Коля довел Гераскина до своего любимого местечка. Кабачок назывался «Барвиха» и находился в переулке между Арбатом и Калининским. Маленький, уютный стеклянный скворечник, где собирался разномастный творческий народ. В холодные дни здесь топили камин. По телевизору крутили редкие записи рок-концертов, какие и на Горбушке не найдешь.

В «Барвихе» они задержались надолго, а когда стемнело, опять вернулись на Арбат и дошли до Гоголевского бульвара. Тут Коля почувствовал, что устал, и присел на скамейку. Двужильный Гераскин пожал плечами и упруго опустился рядом.

– А в вашем времени Гоголевский остался? – спросил Коля – Я в тот раз до него не дошел – на самом деле, он как раз был на Гоголевском, но хотел услышать, что скажет Павел.

– Остался, – усмехнулся агент, – только у нас здесь лес. Подосиновики растут. А там, – он указал в сторону метро «Кропоткинская», – база юных натуралистов.

Помолчали, наблюдая за редкими в поздний час прохожими.

– Чего ты все вокруг ходишь? Ну, спроси, было у нас с ней? – не выдержал порывистый Павел.

– Прости, я как-то… – Коля хотел спросить, но не решался. Он привык думать об Алисе, как о недоступной мечте, и вдруг она совсем рядом. Словно в соседней комнате. А неуравновешенный грубиян Гераскин общался с ней все это время.

– Мы встречались, – наконец сказал Павел. – Нас многое связывало. Миллион приключений, знаешь ли. Какое-то время было все хорошо, и я сделал ей предложение.

– А она?

– Отказала. Просто сказала «нет» и все. Тогда я и устроился в Институт Времени. Хотел, чтобы забросили куда-нибудь подальше. Думал как-то заглушить… Забыться.

– Ясно, – Коле стало неуютно. Зачем этот буян открывается ему? «Потому что больше некому», – пришла внезапная мысль. Потому что теперь неудачник Герасимов – единственная связь потерявшегося агента Гераскина с родным домом. Коля вдруг испытал чувство ответственности за этого непредсказуемого, опасного и очень одинокого человека.

– Я вот хотел спросить… – неуверенно начал он. – Девятый легион погиб в Британии. Разве машина времени работает как телепорт?

– Нет… во всяком случае, мне об этом неизвестно, – Павел удивленно глянул на Колю, он думал совсем о другом, и неожиданный вопрос застал его врасплох, – а ведь правда… Я плохо помню скачок. Меня словно волной накрыло. Да, точно! И на землю швырнуло. Такого при обычном переходе не случается.

– Обычный скачок в прошлое сейчас невозможен, – Игорь Николаевич указал на Меркурий, – аппараты Института Времени выведены из строя. Многие агенты застряли в прошлом. Судьба всей организации под угрозой.

– Но что могло случиться с машинами? – удивилась Алиса. – Полина говорила, что они очень надежные и не могут в одночасье выйти из строя.

– Все очень просто, – грустно улыбнулся Игорь Николаевич, – их не изобрели.

– Что за ерунда?

– Вовсе нет. Нарушения, вызванные аппаратом Скитальцев, изменили историю Земли в конце двадцатого века. Осенью 1993 года в Москве происходит государственный переворот, в результате которого гибнут несколько сот человек. В том числе Николай Садовский, изобретатель первой машины времени. Он ведь был вашим одноклассником? Не так ли?

– Верно, – Алиса попыталась вспомнить Колю Садовского, но не смогла. Только имя – но ведь тогда МИВа в нашем времени вообще не должно быть.

– Все так, если воспринимать время как поступательную последовательность событий. Однако это неверно. Течение времени и его структура в разные периоды неодинаковы. Иногда его можно сравнить с кристаллической решеткой, иногда – с цепочкой ДНК, а бывает и вовсе с кельтским узором. Люди и события в прошлом, настоящем и будущем связаны между собой, и эта сила мощнее любого «эффекта бабочки». Я хочу, чтобы вы воспользовались силой личной связи и спасли Николая Садовского.

– Я? – удивилась Алиса. – Но вы же сами сказали, что машины времени вышли из строя?

– Земные – да, – жестом фокусника мужчина извлек на свет два небольших белых додекаэдра, – а вот эти сработают.

– Скитальцы? Полуночники? Это их артефакты? – над человеком навис великий археолог. Интерес ученого вытеснил неприязнь к чужаку. – Никогда таких не встречал. Откуда они у вас?

– Это семейная реликвия, – ответил мужчина, – настало время пустить их в ход.

– Как работают эти штуки? – чумарозец открыл зубастую пасть и во все восемь глаз уставился на человека.

– Нужно взять артефакт в руку и сконцентрироваться на ярком образе в прошлом. Чтобы активировать переход, просто раздавите прибор.

– Они одноразовые? – удивилась Алиса.

– Верно. Поэтому я даю вам два. Один, чтобы попасть в прошлое, и один, чтобы вернуться, – Игорь Николаевич подмигнул Алисе.