Дождавшись, когда лабиринт хорошо проветрится, чати разобрал вторую баррикаду, блокирующую проход к храму. Дверь, ведущая наружу, оказалась заперта. Неру пробовал стучать, но никто не открыл. Тогда вельможе пришлось еще раз положиться на свою удачу и поплыть в город по реке, рискуя быть съеденным нильскими крокодилами.

Акил был уверен: самонадеянный чати либо погибнет от голода, либо умрет в животе Колума, – но когда живой и здоровый Неру появился на городской площади, потрясение было так велико, что главный жрец храма Себека скончался от инфаркта. После этого влияние секты Себека сошло на нет. Под бдительным присмотром Неру были созданы группы охотников, и количество крокодилов стало быстро уменьшаться.

На обратном пути к столице Та-Кемет Неру приснился сон. В нем Себек обратился к чати с предупреждением: «Ты забрал жизнь моего слуги, за это я отберу у тебя богатство, которого не просят у богов Тьмы». Неру мгновенно проснулся, но не придал словам Себека большого значения. «Наверняка дом сгорит или плантации затопит», – подумал чати, предвкушая встречу с возлюбленным.

Однако по прибытии в Мемфис Неру увидел свои плантации в целости и сохранности, его лаборатория также стояла на месте, да и дом не пострадал. «Скорее всего, залезли воры и, конечно, распотрошили коллекцию драгоценностей Дуатор, – предположил вельможа. – Ну, точно». На пороге особняка его встретила побледневшая, испуганная супруга.

– Дорогая жена, – Неру ласково коснулся дрожащих рук Дуатор, – что бы у тебя ни украли, я куплю все новое, еще лучше!

– Я… я не знаю, как это произошло, – пролепетала женщина, – вч-ч-чера он был здоров…

– Постой, а где Филипп? – В сердце Неру закрались мрачные подозрения.

– Т-а-а-а-а-м, – прошептала Дуатор.

Обеспокоенный чати кинулся в спальню. Его любимый лежал с закрытыми глазами. Юноша выглядел спокойным и счастливым, но его сердце не билось. «Богатство, которого не просят у богов Тьмы, – вспомнил Неру. – Любовь». Чати еще долго стоял, осторожно поглаживая волосы мертвого Филиппа, и никто не решался побеспокоить хозяина дома. Спустя несколько часов Неру приказал готовиться к похоронам. В тот момент Дуатор не узнала мужа: его глаза стали почти бесцветными, а голос звучал тверже металла. Женщина не на шутку испугалась, опасаясь, что чати сошел с ума, но Неру лишь попросил супругу, чтобы из его личных покоев вынесли весь позолоченный мусор, призванный создавать красоту.

Едва прошли обряды, чати вернулся к делам государства, и бюджет на строительство пирамиды Менкауры был моментально урезан (в результате гробница была закончена после смерти Микерина его преемником). Недовольный таким поворотом событий фараон снова обратился за советом к верховному жрецу Ра, но в ответ получил только слова утешения. «Потеря близкого может убить человека или дать огромную силу, – с сожалением в голосе произнес Аменхотеп. – Теперь только боги Тьмы остановят Неру, когда сочтут нужным».

Чати продолжил исполнять свою миссию. Под его руководством развивались науки, торговля, укреплялась армия, росло благополучие всех жителей Та-Кемет, независимо от положения в обществе. Когда назначенные 36 лет вышли, в дом Неру снова пришла Дея, посланница богов.

– Пора, – коротко произнесла гостья.

– Я готов. – Пятидесятидвухлетний чати встал из-за своего рабочего стола.

– История тебя забудет, в веках останется только Менкаура с его пирамидой, – предупредила Дея. – Скажи, хотел бы ты получить еще один шанс? Я могу вернуть тебя в момент заключения сделки.

– Нет, спасибо, – улыбаясь, ответил Неру. – Я не жалею о соглашении с богами Тьмы – не будь его, многое в моей миссии осталось бы фантазией. Все, что я делал, я делал не ради славы и почестей.

– А для чего?

– Чтобы такие же брошенные люди, как я, получили свой шанс на будущее без сомнительных сделок.

– Тогда другое предложение. Хочешь ли ты продолжить служить высшим силам уже в другом обличье? Если согласишься, даю слово, ты встретишь свою любовь еще раз.

Утром чати Неру нашли мертвым. В завещании он указал, что хочет отдать свое мертвое тело молодым врачам для обучения, но Дуатор, как истинная египтянка, не могла такого позволить. Она похоронила мужа в уединенном месте, а на его саркофаге по ее приказу была высечена надпись: «Нет надежнее друга, нет страшнее врага»».

Как видишь, история действительно забыла Неру. – Ренди закончил свой рассказ. – Зато о временах фараона Менкауры говорят, что он был самым праведным судьей из всех царей. Заслуги часто приписывают главе, не разбираясь, чьи они на самом деле. Статуэтка, что ты видел в Пушкинском музее, последний подарок Филиппа, оставалась с чати до его смертного часа.

– Ты Неру, верно?! – На меня снизошло озарение. – Тогда ты согласился на предложение Деи и стал Ренди? Даже имена похожи. А я в прошлой жизни был Филиппом?

– У меня нет и не может быть прошлого и будущего, – напомнил Ренди, – только настоящее.

Как всегда, я заснул первым. За все время нашего знакомства я ни разу не видел, чтобы Ренди спал, хотя он постоянно оставался у меня на ночь.

В назначенное время мне пришлось встретиться в суде с Вероникой. Мы, то есть я и газета, выиграли дело. После заседания потерпевшая свое Ватерлоо воительница подошла ко мне со своим любимым вопросом:

– Совесть не мучает?

– Нет, – без колебаний ответил я.

– И что же мне теперь делать? – неожиданно спросила Вероника.

– Увидеть не только свои проблемы. – Я ушел, не дожидаясь ее ответа.

В тот момент я совершенно ничего не чувствовал, ни радости победы, ни угрызений совести, а подробности прошедшего суда моментально забылись.

Через пару дней Владимир Петрович, наш шеф, предложил мне стать его заместителем. Вот так моему повышению поспособствовала готовность сделать то, чего все хотели, но никто не решался, а вовсе не трудолюбие или квалификация. Я согласился на новую должность, хотя повышение зарплаты было не таким уж большим. Новое положение так мне понравилось, что даже энтузиазм проснулся. Мне больше не нужно было отстаивать или проталкивать свои идеи, я мог спокойно давать указания.

В качестве направленности нашей газеты я выбрал развлечения для уставших путешественников, больных или узников очередей. Вместе с Эдиком и его подругой-дизайнером (весьма колоритной девушкой с радужными волосами) мы полностью переделали сайт газеты, сделали мобильное приложение и еще несколько электронных фишек. Для получения дополнительного материала я снова стал общаться с научным руководителем своей дипломной работы, благодаря чему у меня появился неисчерпаемый источник студенческих идей. (Поверьте, многие статьи обучающихся не хуже написанных профессиональными журналистами.)

Владимир Петрович к тому времени давно устал от своей работы и с удовольствием переложил всю творческую часть на мои плечи. В рамках бюджета я мог делать все, что захочу, ни перед кем не отчитываясь. Последний раз я чувствовал такой подъем сил, когда узнал о своем зачислении в институт на бюджет. Я сидел на работе до позднего вечера не по обязанности или принуждению, а потому что увлекся процессом.

– Георгий Константинович, насколько мне известно, «Общественная газета» сейчас принадлежит вам? – спросила София.

– Да, – подтвердил писатель. – С появлением свободы работа стала любимой, несмотря на большую ответственность. Когда представилась возможность, я выкупил газету у Владимира Петровича. Может, это и не ведущее издание Российской Федерации, но свою нишу она занимает. В аэропорту или в долгой очереди вы скорее предпочтете читать нашу газету, а не умный политический вестник.

– Признаться, я так и делала, – подтвердила девушка.

– Я рад. Кстати, еще одним важным преимуществом моей новой должности оказался действительно свободный график. Я сказал, что сидел до ночи, но это не означает, что я приходил к девяти утра. – Георгий хитро улыбнулся.