Брест звучно со смаком выругался, перевел дыхание и опять выругался. Милка стояла рядом, держа коня под узду. Она опустила голову, а её слезы скатывались на кончик носа. Наемник ходил кругами рядом, что-то бормоча себе под нос.

— Так-так, погоди не реви. Девку убили, это хреново, но мне все еще надо вернуть рубин. Что с тобой делать-то?

— Что хочешь, — промямлила служанка, смахивая капли, — Только мне дороги назад нет…

Брест еще маленько покружил, принимая решение:

— Добре, поедешь со мной. Сражаться вроде умеешь: не такой большой обузой будешь.

Он грозно взглянул на девку и вскочил в седло, поправив узду привязанного в луке второго отловленного коня. Милка, вытирая на ходу сопли со слезами, уже счастливая, залезла на свою лошадь, легонько погладив ее по шее. Брест повернул жеребца и тронул его пятками. Они пошли неторопливым шагом.

— Дойдем до ближайшей деревни и продадим этих, — наемник кивнул на привязанных, мирно шагающих рядом лошадок.

— Ага, — девица радостно закивала. — Я знаю эти места, ведаю, где можно удачно сторговать.

От радости она была готова согласиться с любой дуростью, какую бы не сказал мужчина. Тот же отвернулся, глядя на дорогу. Надо было побыстрее убраться от места схватки: леший знает, кто может последовать за этими конниками. Дождь должен удачно смыть все следы.

Некоторое время они ехали молча, пока Милка не набралась храбрости и не задала, мучающий ее вопрос:

— А кто тебе была та девица?

— Никто, — подумав, ответил бывший стражник, — Попутчица.

— Тебе ее жалко? — робко спросила Милка.

Брест подозрительно глянул на служанку, но не найдя в ее глазах и капли иронии, а только сострадание, смягчился и, подумав, ответил:

— Наверное, жалко. Она была, как бородавка на руке, вроде и мешалась, а вроде и привык к ней.

Милка молча уставилась на дорогу, переваривая в уме сказанное.

 — И, кстати, — прервал ее мысли голос наемника, — А почему все-таки ты бросилась предупредить нас?

— Ну просто… Не знаю… — девушка умолкла и зарделась, как маков цвет

— Понятно, — Брест отвернулся и не стал дальше пытать свою спасительницу. — Да и я, помнится, тебе не говорил, но спасибо, что ли. — Неловко закончил мужчина.

— Пожалуйста, — ответила девушка, отвернувшись на дорогу.

Впереди сквозь тучи били солнечные лучи, а дождь пара всадников оставила позади. Брест ехал мрачный, погруженный в свои мысли. Впереди его ждала встреча с таинственным чародеем, а всяких колдунов наемник ой, как не любил. Чутье же кричало, что по доброй воле этот Истомир не захочет расстаться с рубином, а значит, предстоит еще одна схватка. 

 375 год от наступления Тьмы

месяц Хлеборост

10 и 11 день

Темно. В лицо уперлось что-то твердое и колючее. Разлепив глаза, обнаружила, что лежу, уткнувшись лицом в землю. Во рту металлический привкус. Я постаралась удержаться в сознании, припоминая, что сейчас будет больно. Очень. Так всегда бывает, но главное не издавать ни звука, не привлекать внимания. Я прислушалась, вокруг было тихо. Боль не заставила себя ждать. Словно разрастающийся пожар, она распространилась по телу. Сцепив зубы, я поднялась на дрожащих руках и огляделась. Рядом в кустах валялось тело всадника, чуть поодаль еще одно.

Я помотала головой, прогоняя черные мушки в глазах. В груди что-то мешалось — древко арбалетного болта в обрамлении бурого пятна запекшейся крови. Только не это. Если не вытащить эту дрянь, то мясо и ткани нарастут прямо на нее. Я попыталась сесть, но ноги ниже колен не послушались. Проклятье! Помню, что меня только подстрелили. Брест и эта служанка остались в живых, значит, эти извращенцы что-то со мной сделали. Так, спокойно, буду решать проблемы по мере их важности.

Я с трудом перевернулась, подтащив себя к стволу дерева, оперлась на него своей здоровой половиной тела. Гудящая боль не покидала ни на минуту. Оглядевшись, нашла рядом ветку потолще и, закусив ее, взялась за древко стрелы. Отломать стрелу — терпимо, теперь её нужно вытащить. Болт зашел под углом, а значит есть шанс ухватиться за наконечник, торчащий из спины. Три сильных коротких выдоха. Я потянула дерево из себя, что было сил. Рана уже начала зарастать, и древко болта обрывало свежую плоть. Я бесшумно вопила, почти раскусив упругую ветку, от дикой боли полились слезы. Если бы не кляп, мои крики оглашали бы все округу. Руки скользили по влажному от крови дереву, но стрела постепенно выходила. Не давая себе потерять сознание, из последних сил я вытянула эту дрянь. Облегченно вздохнув, отбросила окровавленный кусок дерева и, позволила себе, наконец, уйти в блаженное беспамятство.

***

Оклемавшись второй раз, глубоко вздохнула. Боли не было. Открыв глаза, я осмотрела грудь: платье порвано и испачкано кровью, рана на груди зажила, остался только красный рубец, но скоро и его не будет. Пошевелив ногами, обнаружила, что и они в порядке. Я поднялась и нетвердой походкой вышла из-под деревьев на дорогу.

Земля была еще влажная, но следы схватки размыло дождем. Солнца уже опустилось за горизонт — скоро начнет темнеть. Выходит я провалялась без сознания несколько часов. За это время наемник ушел уже далеко, тем паче он на коне. Хотя… Мне известно, куда он поскачет, а если добраться до ближайшей веси и подработать конокрадством, то есть шанс его догнать. Но отправляться в путь в этих лохмотьях и без оружия — чистое безумие.

Я забрела обратно в лесок, чтобы оглядеть тела всадников. Мечей при них не было, у одного трупа нашелся кинжал, который оказался мне как раз по руке. Выбрав самого низкого и щуплого из покойников, я сняла с него доспехи. Одевшись, немного походила, примеряясь: чуток великоваты, но все лучше, чем с голыми титьками. Нацепив капюшон с маской, огляделась по сторонам и прикинула, куда мне идти. Выйдя из леса еще на дрожащих ногах, с каждым шагом все увереннее зашагала по дороге на юг.

Через пару часов я добралась до ближайшей веси. Там узнала, что двое всадников продали коней, закупили провизии — еды и огнива, и отправились дальше по единственной дороге, проходящей через село. Выходит, Брест взял служанку с собой? А этот мужик своего не упустит, я даже начала его немного уважать. На улице смеркалось, а значит, они должны были остановиться где-то на ночлег: ехать ночью опасно, да и кони в темноте могут повредить копыта. Поблагодарив простодушных мужиков, я сделала вид, что направилась вслед за парочкой. Сама же, благополучно обогнув деревеньку с другой стороны, тихо вывела вороного коня из конюшни на окраине.

— Воры! — заверещал скрипучий голосок из темноты. На меня бежал волосатый человечек: — Держи вора!

Я не стала ждать пока овинник переполошит всю округу и, вскочив на коня, как следует пришпорила беднягу. Мчась по главной улице у всех на виду, надолго зареклась красть коней — вслед мне летели ругань, камни, кто-то кинул даже вилы. Все-таки я была права: конокрадство — это не мое.

Проскакав пару верст, я придержала коня. Мужики из деревни указали этот путь, стало быть, наемнику со служанкой придется заночевать где-то в дороге, может на каком постоялом дворе. Добро, там их и догоню. Вокруг быстро темнело, дорога под копытами уже не проглядывалась — надо найти ночлег.

Я ехала шагом, глядя по сторонам, в надежде найти временное пристанище. За все время пути мне не попался ни один подорожный, ни одна повозка — не самая людная дорога. Она проходила через поле, колосья травы стояли стеной по обе её стороны. Сквозь мерный стук копыт вдалеке послышалось женское пение. Чутье подсказало, что если кто и поет ночью в поле, то добра от него не жди, и я, не останавливаясь, потрусила дальше. Проехав еще версту, прищурилась: вдалеке горел огонь.

Пустив коня мелкой рысью, предвкушая скорый отдых, краем глаза заметила преследующую меня тень. Надо мной кружил огромный нетопырь, заслоняя собой и без того мрачное небо. Мне стало не по себе, на всякий случай я вытащила кинжал из ножен. Тварь продолжала преследовать меня еще с пол версты, не отставая, но и не нападая.