— А ты, Эдди, любишь папу Уилла?

Малыш закивал головой, было видно, он готов согласиться со всем, что бы ни сказала Элинор.

— Мне кажется, наш Эдди в кого-то влю-бил-ся, — сказала Элис.

— Обними за меня своего дедушку, Люси, — попросила Элинор. — Правда ведь, так и хочется его обнять, когда он рассказывает эти свои истории. Такой славный старикан. Такой несовременный! Но вот это-то и здорово.

— Поехали, — крикнул Эдди.

— Может, заглянешь попозже, Люси? — сказал Рой. — Потом, когда побудешь у своих. Я мог бы заехать за тобой.

— Я буду у родителей, — ответила Люси.

— А ты, Ллойд? — спросила Элис.

— Заеду чуть погодя.

Они пошли к выходу: Эдвард цеплялся за пальто своей новой кузины.

— И Тихоня!

— Тихоня! Малютка Тихоня. Как же это мы забыли малютку Тихоню? Он так похож на тебя.

— И Профессор.

— Да, да, и Профессор, — подхватила Элли. — Ну и Эдвард! Ай да карапуз! Честно говоря, мне даже не верилось, что ты есть на свете. А ты вон какой, здрасьте пожалуйста!

— И злая мачеха.

— Ну как же, как же: «Свет мой, зеркальце, скажи…» — И дверь захлопнулась.

Люси видела в окно, как Рой и Элли спорят, на чем ехать: в его «гудзоне» или в новеньком «плимуте» миссис Сауэрби. В конце концов все они втиснулись в автомобиль Сауэрби. Эдвард с бабушкой забрались на заднее сиденье, а Рой уселся рядом с Элли.

Элис сперва подняла окно, потом опустила, чтобы Эдвард мог помахать Люси своей крохотной красной варежкой. Люси подняла руку. Вновь прозвучал гудок, автомобиль отъехал от обочины и покатил к дому Сауэрби. И вот уже исчезли из виду красные огоньки, которые вспыхивали, когда Рой неизвестно почему нажимал на тормоза.

Тут до Люси дошло, что она совершила глупость. Как могла она отпустить Роя одного, как могла позволить ему встретиться с дядей без нее — до чего же это опасно, до чего глупо!

И она подумала: а не сказать ли свекру, прямо здесь, сейчас, что она беременна?

Нет, лучше объявить всем сразу.

Ни Джулиан и никто другой больше не противится их браку. Сауэрби капитулировали — вот что значит сегодняшний визит Элли! Если они послали Элинор пригласить всех к себе — значит, они признали, что она была права, а они нет. Джулиан Сауэрби признал свое поражение! Несмотря на все деньги и адвокатов, несмотря на все его коварство и лживость, Джулиану пришлось выкинуть белый флаг!

Страдания, которые ей пришлось перенести минувшей весной, страдания, которые она испытала перед появлением Эдварда, все ее муки и унижения — со всем этим покончено! На этот раз ее беременность будет проходить так, как полагается. Живот округлится, груди набухнут, кожа станет гладкой и блестящей, и это не ужаснет ее, не приведет в отчаяние и уныние. На этот раз она будет спокойно наслаждаться материнством. Наступит весна, за ней лето… Люси представила женщину в белоснежной кружевной рубашке, с распущенными волосами, в постели — это она, рядом с ней крохотная дочка, а на стуле сидит и улыбается им обеим мужчина. В одной руке у него цветы для новорожденной, в другой — для матери. Это Рой. Он смотрит, как она кормит ребенка грудью, и это зрелище наполняет его гордостью и нежностью. Он стал хорошим, порядочным человеком.

Вот о чем она думала, пока добиралась до Бассартов, до папы Уилла. Ее муж стал хорошим человеком… А Джулиан потерпел поражение… И когда она ляжет в больницу, кругом будут цветы… И она отрастит волосы до пояса… И если всю жизнь ей приходилось быть твердой как камень, как железо, теперь это в прошлом. Она может наконец стать самой собой!

Напевая, улыбаясь, раздумывая про себя — кто же она? какой она станет? — Люси поднялась по ступенькам к двери дедушкиного дома и, даже не позвонив в колокольчик, распахнула ее навстречу несчастью.

— Посидите еще немного, — говорил папа Уилл, — пожалуйста, Бланшард.

Мистер Мюллер помотал головой. Он застегнул последнюю пуговицу на пальто и потянулся за шляпой, которую держал Уиллард.

В кресле около камина, скрестив руки на груди, сидела бабушка Берта. Люси взглянула на ее сердитое лицо, потом опять на мужчин.

— Бланшард, утро вечера мудренее, — сказал папа Уилл. Однако отдал гостю шляпу.

Мистер Мюллер потрепал его по плечу и вышел из дома.

— Что тут происходит? — спросила Люси.

— Он снова попал в тюрьму, — с горечью сообщила бабушка.

Люси сидела одна в гостиной и ждала, пока папа Уилл сойдет вниз. Она заявила, что хочет знать все от начала до конца.

Ну, прежде всего, похоже, что Майра так или иначе все это время поддерживала с ним связь. Чуть ли не с того самого дня, как он пропал, а тому уже почти четыре года, он писал ей до востребования. Обычно он сообщал, где находится и как у него идут дела, особенно если случалось что-то важное. И иногда, когда она бывала в плохом настроении, грустила или тосковала о прошлых днях, она отвечала.

Первые несколько месяцев после своего исчезновения он жил в Батлере на юге штата — работал у одного своего старого приятеля на бензоколонке. Но к тому времени, когда родился Эдвард, он отправился во Флориду. И вроде бы снова попробовал завербоваться во флот. Некоторое время он и верно проработал в Пенсаколе, пытался поступить на службу старшиной по электрической части.

— Старшим?

— Люси, я передаю только то, что было сказано мне. Если ты хочешь, чтобы я замолчал, я буду только рад.

— А после Пенсаколы? Когда ему не удалось устроиться?

— После Пенсаколы он переехал в Орландо.

— Ну а там что ему понадобилось?

— Сначала он жил в семье своей кузины Веры. Потом, кажется, близко сошелся с одной леди из Уинтер-парка. Даже обручился с ней. По крайней мере, она так думала, пока он не рассказал ей всю правду о себе.

— Неужели?

— Он сказал, что женат, — пояснил папа Уилл.

— Ах, об этом!

— Детка, а ты уверена, что тебе нужно все это знать? Видишь ли, тебе, пожалуй, будет тяжело это слышать…

— Итак, он рассказал своей невесте «всю правду о себе». И чем же кончилось это представление? Могу я спросить? Пожалуйста, папа Уилл, продолжай. Что бы он ни выкидывал с тех пор как уехал из Либерти-Сентра, я за это не отвечаю. Не я сказала ему там, во флоте, что он не очень-то годится на должность старшего…

— Старшины, детка.

— Прекрасно. Ну и куда же он отправился?

— Ну, он обосновался в Клируотере. И здесь оставался дольше всего. Устроился на работу в отдел ремонта при «Клируотер бич армз» — самом большом и, наверно, самом шикарном отеле в тех местах. А месяца четыре назад его сделали главным механиком.

— А потом что случилось?

— Ну, очевидно, он поборол себя и перестал пить. И то, что случилось, не имеет никакого отношения к выпивке. Теперь он не брал ни капли в рот, а работать он всегда умел, когда держал себя в руках, так что произвел на начальство самое приятное впечатление. Ну, и они оценили по достоинству его умение день и ночь держать машины на всех парах — тут они не ошиблись. Зато они переоценили силу его характера — вот в чем была их ошибка. Правда, сразу ничего, конечно, и не заметишь — ведь он только что поступил… И в довершение ко всему они совершили большую ошибку, доверив ему ключи от всех дверей. Но даже и с ключами все было как будто в порядке. Он вроде бы преуспевал, ему доверяли и все такое, и так до самого Рождества. Тогда-то Майра взяла и написала ему о том, что после серьезных размышлений она решила развестись с ним и выйти замуж за Бланшарда Мюллера.

Уиллард опустился в кресло, закрыл глаза и уронил голову на руки.

— И никому из нас об этом не сказала. Все по-своему, все в тайне… Решила выйти замуж… Наверное, ей казалось, что это ее долг — сообщить Уайти первому… Понимаешь, она не хотела, чтобы эта новость дошла до него через прежних дружков из «Погребка Эрла»… Ну, в общем, не знаю, что она там думала, но так или иначе — сделанного не поправишь… А она вот что сделала.

— Она была примерной женой, папа Уилл. И всегда считалась с его чувствами. Всегда поступала порядочно и благопристойно. Она была примерной, послушной женой. И такой и осталась!