Купол состоял всего из одной оболочки, что сделало его уязвимым перед стихией. Массивная конструкция держалась на прочных кружалах, чего архитекторы не могли себе позволить на родине ввиду отсутствия древесины. Плиты на полу и граненые стены украшали арабески с растительными узорами похожими на ковры, тем самым, напоминая, что мечеть воздвигли предки кочевых народов. Повсюду господствовало единство форм, гармонично формируя внутреннюю пустоту мечети. Ротонда, в которой они спали, состояла из множества колонн, огибавших зал по кругу. Каждая колонна соединялась с соседними поражавшими тонкостью и изяществом линий ажурными арками. На них держалась купольная терраса, к которой вели две крутые лестницы, сложенные из камня. Когда-то здесь было очень красиво. Теперь все вокруг покрылось трещинами или заросло мхом, а центр зала превратился в крошечное озеро. Именно в нем сейчас стоял идальго, взирая на жилище иноверцев, не смотря на упадок сохранившее роскошь былых лет. Такие храмы строятся не одно поколение и только в больших городах. Идальго не сомневался, что когда-то на острове жили сотни, может быть тысячи людей. Что могло заставить их уйти?

Сзади раздался шорох. Альвар молниеносно обернулся, выхватив пистолет. Вдалеке у стены Кампо-Бассо тормошил Мартинеса. Идальго подошел к нему, глядя на окоченевший труп конвоира.

— Я не могу его разбудить, — посетовал сержант и как-то жалко улыбнулся. — Он не проснется, да?

Альвар кивнул. Итальянец громко завыл, разбудив остальных. Скоро все столпились над телом мурсийца. Бонаккорсо и Альвар сняли шляпы. Гомес достал из кожаного мешка небольшой масляный светильник в форме бычьей головы. Потребовалось несколько ударов кремнем и кресалом, чтобы вокруг стало светлее.

— Посмотрите на его лицо! — дрожащим пальцем указал Николас. — Да посмотрите же скорее!

Старпом поднес светильник ближе. Послышались изумленные вздохи. Бонаккорсо перекрестился. Франко заплакал. Перед ними на носилках лежал Мартинес. Глаза его были закрыты. На искривленном лице сержанта остались следы предсмертной агонии. Они поняли, что погубило мурсийца. Альвар присмотрелся к набухшей полосе, тянувшейся ото лба до угла рта. Из лопнувшего шва по щеке сочилась желтоватая масса.

— У него треснул череп, — после долгой паузы произнес идальго и, бросив презрительный взгляд на Бомбаста, добавил: — Какой силой нужно обладать, чтобы нанести такой удар. Не могу представить, как он мучался. Наверное, гной из раны попал в мозг только утром.

Кампо-Бассо не сводил с немца взор. Пальцы его сжимали рукоять шпаги. Бомбаст не понимал, что происходит и отчего остальные вдруг стали уделять ему столько внимания. Сержант вытянул клинок наполовину и уже готов был броситься на убийцу. От опрометчивого шага его удержал голос старпома.

Моряк вышел из ротонды и, запрокинув голову, устремил взор в небо. Там, среди рваных облаков, по-прежнему сияли звезды.

— Пресвятая Матерь Божья. Не может быть, — прохрипел Гомес, и голос его эхом прокатился по залу. Остальные присоединились к нему и стали смотреть туда же.

— Мы спали не меньше шести часов, — с трудом вымолвил Фидель, чувствуя, как сжимается сердце. — Я это точно знаю, потому что выспался.

— Мне тоже полегчало, — согласился Альвар.

Сняв засов и распахнув тяжелые створы портала, они вышли во двор. Моросил прохладный дождь. Кроны деревьев за стеной пугали тихим шелестом. Все ближе доносились раскаты грома.

— С тех пор как мы уснули, ничего не изменилось, — скрипучим от страха голосом заключил Николас, тщетно пытаясь унять дрожь в коленях.

— Как такое возможно? На острове до сих пор ночь! — воскликнул Бонаккорсо. — Во имя всех святых, что происходит?

— Без паники, — взял слово Альвар, надев шляпу и заткнув бесполезный пистолет за пояс. — Мы даже не знаем наверняка, когда попали на остров. Возможно, в этих широтах светлеет позже, может быть, дело в грозе или сейчас затмение.

— Мы плыли всю ночь, ваша милость. Вы знаете это не хуже других. Значит, сейчас должен быть полдень, — довершил Кампо-Бассо, на корню разрушив все попытки идальго внести в грядущий хаос хотя бы крупицу порядка.

Первым сдал позиции Франко. Мальчишка рухнул на поросшие травой плиты и стал рыдать. Он плакал так громко, что Николасу пришлось зажать ему рот. Бонаккорсо весь бледный навалился на дверную створу. Раздался противный булькающий звук, и остатки давнего ужина покинули желудок богача. Остальные чувствовали себя не лучше.

Чтобы в полной мере описать чувства, которые испытали потерпевшие кораблекрушение, нужно понять ход мыслей человека эпохи Возрождения. Окажись на их месте просвещенные умы того времени, закипел бы жаркий спор о свете и материи, восприятии окружающей среды и расположении небесных тел. Однако в данном случае не могло быть и речи, чтобы попытаться хоть как-то объяснить светопреставление. Для простых людей, продолжавших жить по законам средневековья, существовала только одна опора — церковь. Поэтому, будучи глубоко верующими христианами, они, не сговариваясь, окрестили сию дьявольскую метаморфозу началом Судного дня, а в данном случае Судной ночи. К счастью на острове не было церковника, который мог бы пугать несчастных цитатами из Апокалипсиса, так что вскоре священный ужас сменился недоумением.

— А где мориск? — наконец опомнился Кампо-Бассо. — Где этот чертов содомит, я спрашиваю? Он сбежал!

— Плевать. Кому этот жалкий араб теперь нужен, — простонал Бонаккорсо.

— Он убийца! Хотите, чтобы подонок нам во сне глотки перерезал? Нужно его найти.

Альвар не стал возражать. Они вернулись в ротонду, но прежде чем отправиться на поиски решили перекусить. Здравую мысль высказал Гомес, резонно заметив, что следующие часы им будет не до еды. Пока остальные делили хлеб, копченое мясо и воду, Альвар стал приводить в порядок пистолет.

Ситуация обстояла следующим образом. Они до сих пор не знали, где очутились и как покинуть остров. Тот факт, что здесь когда-то жили люди, весьма воодушевлял, поскольку корабли должны были привозить им материалы и припасы. Значит, поблизости был порт. Кроме того, беспокоило отсутствие солнца, а так же исчезновение убийцы. Неизвестно, что задумал Амин и согласовал ли он свой уход с громилой-дружком.

Альвар оглянулся на верзилу, сидевшего к нему спиной. Следовало бы убить Бомбаста прямо сейчас. Прямой выстрел в затылок и наименьшая из проблем решена. Жаль, что он никогда не опустится до подобной низости.

С первыми раскатами грома над куполом, они закончили трапезу. Разделившись на две группы, люди покинули ажурный зал двумя путями, оставив укрытое с головой тело Мартинеса покоиться во тьме под ротондой.

За рядами грязных витражных окон шумел проливной дождь. В сырых коридорах дворца пахло гнилью. Некоторые помещения, разделенные толстыми стенами, не имели окон вообще. Многие были соединены стрельчатыми арками и узкими коридорами. Альвар шел первым, наступая на ветки и гнилую листву. В одной руке идальго держал крошечный факел, на который Гомес израсходовал часть масла, в другой заряженный пистолет. Следом шли Кампо-Бассо и Фидель. Оба были вооружены. Бомбаст плелся между ними, загадочно улыбаясь в бороду.

Они поднялись на второй этаж и пока успели осмотреть только три помещения. В каждом лежала грязь и обломки мебели, обратившиеся в бесформенную массу. Единственное, что почти не потеряло прежней красоты — это узоры. Арабески и растительная вязь попадались на каждом шагу. В строгих геометрических формах, соединенных друг с другом углами и гранями, доминировал зеленый цвет, считавшийся в исламе священным. В каждом таком мотиве неизменно господствовала пустота, символизирующая божественное превосходство над материей. В пространстве галерей и залов ей отводилось особое место.

Повсюду царили беспорядок и опустошение. Следы разрухи наводили на мысль, что люди, жившие здесь, покинули дом в большой спешке. Альвар старался не думать об этом, оставляя позади самые темные залы. Раньше он не верил в потусторонние силы, но после плавания в Новый Свет убедился, что зло в реальном мире способен нести не только человек. Иногда оно приходит само. Вдруг то, что извело прежних обитателей дворца все еще здесь, следит за ними из соседней галереи.