— Фашисты где?

— Стрельба вчера доносилась от реки Ипуть. Тут гитлеровцев уже нет. Сегодня спокойно.

«Неужели я снова терял сознание? Куда же отступили наши? Может, через Ипуть в Белоруссию? А как же я?..»

Комбриг сдержал слово, данное Кондору: отправить раненого разведчика через линию фронта.

В ночь с 13 на 14 июня над Клетнянским лесом появились два самолета У-2 и на мамаевском поле вспыхнули сигнальные костры партизанской бригады. Вскоре послышались винтовочные и пулеметные выстрелы, разрывы мин. Завязался бой партизанских подразделений с карателями, ринувшимися к посадочной площадке.

Юные клетнянцы вместе с партизанами доставили Овидия к самолету.

Санитары взялись за ручки носилок, на которых лежал в полузабытьи разведчик. Понесли его к самолету. Ветер ударил в лицо. Ему пожимали руки друзья. Кто-то поцеловал.

«Неужели я улетаю на Большую землю?..» Затрясло. Самолет побежал по полю. И вдруг его точно понесло к облакам…

Взяв курс на северо-восток, самолет У-2 благополучно проскользнул между огромной Сещинской авиабазой гитлеровцев и Брянском, миновал линию фронта и приземлился на прифронтовом аэродроме.

Ситников, принимавший участие в боях с карателями, не знал о состоянии Горчакова. Обеспокоенный за судьбу подчиненного, он радировал в штаб фронта:

«10 июня в районе деревни Мамаевка укрыт раненый десантник Горчаков. Его сопровождают два местных партизана. Все другие бойцы вышли на прорыв блокадного кольца.

По некоторым данным, Горчаков отправлен самолетом на Большую землю. Прошу подтвердить правильность этих сведений и сообщить о его здоровье…»

Позднее, в представлении Горчакова к награждению медалью «Партизан Отечественной войны» будет отмечено, что он «проявил себя как хладнокровный, смелый и отважный партизан-разведчик. Принимал участие в разгроме гарнизона и штаба соединения… в деревне Никоновичи Могилевской области, в нескольких диверсионных операциях на шоссейных и грунтовых дорогах… Вторично был ранен во время разведки населенного пункта Каменец Клетнянского района в июне 1943 года.

За образцовое выполнение боевых заданий по борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в тылу врага и проявленные при этом смелость, мужество и отвагу достоин правительственной награды — медали „Партизан Отечественной войны…“».

— Товарищ полковник, радиосвязь с находящимся в районе Житковичей разведчиком Сибилем установить до сих пор не удается, — доложил вошедший в кабинет начальника отдела штаба Белорусского фронта офицер с покрасневшими от недосыпания глазами. — Молчит его рация.

— В чем же вы, товарищ Леонтьев, полагаете причина его молчания?

— Вероятнее всего, подвела радиостанция, — ответил подполковник Леонтьев. — В последнем донесении Владимир Сибиль сообщал, что батареи быстро садятся, достать другие пока не смог.

— Жаль, очень жаль. Надо принять неотложные меры к оказанию помощи.

Полковник сделал небольшую паузу, предложил Леонтьеву закурить, сам взял папиросу и распорядился:

— Срочно подготовьте опытного связника и отправьте с ним батареи. Подчеркиваю, связник должен быть весьма опытным. Подумайте, в частности, нельзя ли поручить это задание Горчакову, недавно вернувшемуся к нам из госпиталя. Он, видимо, подошел был, но…

— Вас, товарищ полковник, смущает его здоровье?

— Да. — И после небольшой паузы полковник спросил: — Как он характеризовался по предыдущей работе во вражеском тылу?

— Человек своеобразный. Мнения о нем противоречивые. Одни отмечают у него хорошую сообразительность, находчивость, смелость. На других он произвел впечатление человека неосторожного. Бывает вспыльчив, раздражителен.

Полковник внимательно выслушал офицера и спросил:

— Как вы намерены использовать его?

— Планируем вновь направить в тыл противника.

— Согласен. Верю: из него получится хороший фронтовой разведчик. Документация на него подготовлена?

— Разработан проект задания, составлена легенда. Имеются необходимые личные документы, он может работать в тылу. Паспортная фамилия — Астангов…

Начальник отдела позвонил по телефону и попросил показать ему личное дело Астангова и еще нескольких разведчиков, фамилии которых он назвал. Положив телефонную трубку на аппарат, полковник спросил:

— А каково ваше мнение об Астангове?

Пока офицер штаба докладывал, сотрудник канцелярии принес личные дела. Полковник сначала взял дело, на обложке которого было аккуратно написано чернилами: «Астангов Александр Васильевич». И в скобках: «Спартак». Просмотрел подшитые документы, обращая особое внимание на отчеты Горчакова о работе во вражеском тылу, характеристики и выписки из радиограмм.

— В целом «Спартак» характеризуется положительно, — неторопливо сказал полковник, откладывая в сторону личное дело. — Отмечается в числе лиц, отличившихся при выполнении боевых заданий. Объявлено несколько благодарностей. Последний командир, Кондор, представил его к правительственной награде. После некоторого раздумья полковник добавил:

— На критические замечания по адресу Астангова, высказанные его товарищами, обратите самое серьезное внимание. Надо помочь молодому разведчику изжить недостатки. Отнеситесь к нему по-отцовски. Не забывайте, что, наверное, и мы с вами в его годы были излишне самоуверенными, временами резкими, неосмотрительными… Но зато у молодости есть инициатива, энергия, порыв, смелость.

Начальник отдела пролистал личные дела других товарищей, хотя их и хорошо знал, но все же решил еще раз более полно и точно оценить деловые качества подчиненных.

— А теперь давайте вернемся к нашей исходной теме, — обращаясь к Леонтьеву, сказал полковник. — Возможно, у вас есть другие кандидатуры?

— Есть, товарищ полковник.

Леонтьев назвал двух разведчиков, которых, по его мнению, можно было бы послать связными. После их обсуждения начальник отдела приказал:

— Доставку радиопитания поручите «Спартаку».

Заметив появившуюся на лице Леонтьева озабоченность, полковник спросил:

— У вас есть какие-то вопросы?

— Я планировал другое использование «Спартака». Мне казалось, что мы могли бы поручить ему… — и Леонтьев начал излагать полковнику свой замысел.

— Я придерживаюсь такого же мнения… Мы его оставим у Сибиля заместителем. Для нас очень важно, чтобы эта группа, находящаяся сейчас в нужном для нас районе, увеличила объем и повысила качество информации. Думаю, что «Спартак» поможет в этом. Если, разумеется, он уже поправился.

— «Спартак» считает себя практически здоровым, хотя рана не совсем закрылась, еще дает о себе знать.

— А медицина что говорит?

— Наши врачи не имеют возражений против его использования за линией фронта, но категорически запретили ему прыгать с парашютом.

— Не беда. На этот раз можем отказаться от десантирования. Готовьте его к переходу линии фронта вместе с группой Колоса.

— К пятому января инструктаж будет закончен.

— Вот и прекрасно. Район действий сохраните прежний — Житковичи, Петриков, Туров.

5 января 1944 года «Спартак» и сформированная штабом Белорусского фронта группа под командованием Ивана Андреевича Колоса прибыли на «студебеккере» в район железнодорожной станции Словечно в расположение 7-го кавалерийского корпуса, державшего оборону вдоль железной дороги Овруч — Мозырь. По обе стороны полотна тянулись густые леса.

Встретивший группу офицер и Колос ушли в штаб, чтобы уточнить план преодоления линии фронта. Войсковые разведчики, знавшие расположение гитлеровских войск за железной дорогой, предложили группе переходить линию фронта около деревни Кузьмичи. Здесь обнаружена брешь в боевых порядках немецко-фашистских войск, через которую в темную, безлунную ночь разведчики могут пройти незамеченными.