Желание капитана спасти товарищей было похоже на самоубийство. Мы сами оказались близки к гибели. Но главное – оказать помощь. Попади мы в положение «У-456», ожидали бы того же. Секундами позже Прагер доложил:

– «У-456» всего в 12 милях от нас, пеленг 15 градусов по правому борту.

Командир немедленно изменил курс.

13.50. Мы обнаружили самолет, круживший в четырех милях впереди. Затем я увидел в бинокль нос «У-456», торчавший над поверхностью моря. Члены экипажа лодки пытались удержаться на скользкой палубе, ухватившись за стальной трос, который тянулся от носа к мостику. Многие стояли в воде по щиколотку. Самолет продолжал кружиться над тонущей лодкой. Было бы безрассудством с нашей стороны приближаться к «У-456» в такой обстановке. Попыткам спасти лодку помешала и другая опасность: из-за горизонта за нашей кормой появился сторожевик. Очевидно, его вызвал самолет. Теперь мы сами могли погибнуть. «У-230» повернула в сторону от самолета, эскорта и «У-456». Мы поспешили за конвоем.

14.22.

– За кормой – самолет!

Снова мы опоздали с погружением. Одномоторный самолет летел на низкой высоте по прямой линии нам в кильватер. Я нажал на спусковой крючок зенитки: ее снова заклинило. Я пнул ногой магазинную коробку, устраняя помеху. Затем выстрелил по приближавшейся цели. То же сделал матрос. Лодка развернулась правым бортом, избегнув попадания авиабомб. Пилот, форсируя работу мотора, сделал круг и стал пикировать на нас спереди. Он летел очень низко, когда мотор самолета затарахтел и остановился. Машина рухнула одним крылом в высокую волну, другое крыло в это время ударилось о наш легкий корпус. Пилот выбросился из своей кабины, делая рукой знак, что нуждается в помощи. Я увидел затем, как его разорвало на куски теми же четырьмя бомбами, которые предназначались для нас. Четыре мощных толчка с правого борта потрясли лодку. Однако нам и сейчас удалось благополучно покинуть место трагедии.

Гибель самолета, должно быть, нарушила график вылетов авиации противника. Проходили минута за минутой без атак с воздуха. Полным ходом «У-230» устремилась навстречу конвою. Примерно через час мы вышли на угол пересечения с его курсом.

15.45. Сообщение из радиорубки убавило наше ликование по поводу безопасного неба. «Атакованы глубинными бомбами трех эсминцев. Тонем. „У-186“. Эта была одиннадцатая потеря с начала нашего похода. Кажется, масштабы морской катастрофы росли. Тем не менее мы не располагали временем горевать о смерти боевых товарищей, которую тысячу раз видел в своем воображении каждый подводник.

16.00. «У-230» сблизилась с конвоем. Я видел, как четыре колонны транспортов ползут в одном направлении в юго-западной части горизонта. Мы должны были нарушить их ход, пробить бреши в этих стальных махинах.

16.03.

– Самолет по курсу 3-2.

Мы быстро ушли под воду. Почти одновременно прогремели четыре взрыва, подтолкнув лодку дальше вниз и заставив вертикальные и горизонтальные рули замереть, когда от них требовалась работа. Через несколько минут поблизости раздались еще несколько взрывов. Однако, бросая вызов нашим преследователям, Зигман приказал поднять лодку на перископную глубину. Он выдвинул перископ, но тотчас опустил его вниз, выругавшись:

– Черт возьми! Этот парень сбросил дымовую бомбу и окрасил воду желтым цветом.

Несмотря на то что место нашего погружения было помечено краской, капитан приказал атаковать конвой прежде, чем эскорты смогли бы сбросить глубинные бомбы. Удары импульсов «асдика», глухие разрывы глубинных бомб неподалеку и грохот сотен судовых двигателей конвоя создавали мрачный фон для нашей атаки.

16.38. Перископ поднят. Прозвучала команда:

– Торпедные аппараты от первого до пятого к стрельбе – товсь!

– Аппараты с первого по пятый к стрельбе готовы, – быстро ответил я и замер в ожидании.

Зигман развернул перископ, чтоб увидеть происходящее на противоположной стороне, и неожиданно закричал:

– Срочное погружение! Главмех, ради Бога, спрячь ее поскорей – эсминец готов протаранить нас! Вниз – на 200 метров!

Я был почти уверен, что эсминец вот-вот* врежется в нашу рубку. Как только лодка скрылась под водой, в ее стальной корпус ударили звуковые волны от грозного грохота двигателей и гребных винтов эсминца. Грохот усиливался так быстро и был таким оглушающим, что мы замерли на месте. «У-230» продолжала погружаться. Но она опускалась слишком медленно, чтобы мы могли избежать опасных последствий взрывов глубинных бомб.

Страшный взрыв разметал морскую воду. Серия из. шести зарядов вздыбила лодку, вышвырнула ее из воды и опустила на поверхность моря на милость четырех британских эсминцев. Винты «У-230» вращались на предельной скорости. На секунду все смолкло. Англичане застыли в изумлении. Казалось, прошла вечность до того времени, когда нос лодки погрузился воду и она стала уходить все глубже и глубже ко дну океана.

Новая серия глубинных бомб подняла корму. «У-230», потеряв управление, вращаясь, падала на дно. С дифферентом в 60 градусов лодка ушла на глубину 250 метров, прежде чем Фридриху удалось остановить падение. Двигаясь под водой на глубине 230 метров, мы полагали, что находимся как раз под зоной бомбометания противника, и поспешили выйти из этой зоны. Который раз мы были обречены на прозябание в условиях максимально возможного погружения.

16.57. Отчетливо слышимые всплески на поверхности океана известили нас о сбросе новой серии глубинных бомб. Двадцать четыре боезаряда разорвались один за другим через короткие промежутки времени. Глухой рокот накрыл нашу лодку. Взрывная волна вновь резко подтолкнула ее ко дну океана, пока бесконечное эхо взрывов прокатывалось сквозь толщи воды.

17.16. Новый сброс боезарядов оглушил нас и заставил замереть. Под действием взрывной волны лодка дала сильный крен. Стальной корпус скрежетал и скрипел, клапаны раскрылись, прокладки баллера руля дали течь, и вскоре днище кормы заполнилось водой. Помпы без устали откачивали воду, ослабли прокладки перископа, и вода проникла в цилиндры. Повсюду текла вода. Под ее весом лодка уходила в глубину. Тем временем конвой тащился прямо над ней.