В начале июля мы завершили свои наиболее трудные упражнения. «У-612» вскоре была придана другой бригаде, и более щадящий режим учебы сменился лихорадочной активностью на Хела. Мы переместились на пирс Готенхафенского порта в Данцигской бухте. Я перевел экипаж в массивные каменные здания. Теперь нас занимали и другие интересы. Пришло лето. Недель шесть или больше я не встречался с женщиной, а всего лишь в двадцати минутах поездки поездом, на другой стороне бухты, в знаменитом курортном городке Сопот было полно женщин. Я проводил выходные дни в роскошных казино, кафе и на пляжах Сопота. Устраивал и посещал застолья, приобретал и терял любовь девушек и в конце концов воспользовался возможностью хорошо пожить, прежде чем смерть приберет меня к себе.

Пока «У-612» готовилась к боевым действиям, наши войска все глубже проникали на территорию противника. Был окружен Ленинград, хотя он и продолжал упорное сопротивление. В Крыму капитулировал Севастополь. Германские дивизии захватили Ростов-на-Дону, достигли Кавказа и штурмовали нефтеносный район Майкопа. В Северной Африке Роммель вел свой Африканский корпус против «томми» от победы к победе. Он захватил Эль-Аламейн в ливийской пустыне и уверенно продвигался к Нилу. В Атлантике, несмотря на вступление в войну США, наши подлодки наращивали беспощадные удары против британских конвоев. Боевые операции немецких подлодок распространились на прибрежные районы Америки, встречая лишь слабое противодействие или вовсе никакое. Торпеды поражали торговые суда на коммуникациях от Нантакета до Гатерраса, от Флориды до Виндвордских островов. Немецкие подлодки сожгли, торпедировали, обстреляли из артиллерийских орудий и потопили большое число кораблей союзников между Бостоном и Нью-Йорком, недалеко от Джэксонвилла, Майами, Гаваны, Нью-Орлеана, Корпус-Кристи, близ Баранкиллы, Маракайбо, порта Спейн, Барбадоса и Гваделупы. В те месяцы были отправлены на дно более 500 судов, включая 140 танкеров общим тоннажем в 2,5 миллиона тонн. Наступила золотая фаза подводной войны.

Боевой дух экипажей подлодок, проходивших учебную подготовку, достиг небывалой высоты. Меня, однако, не покидало чувство раздражения в связи с нашей затянувшейся учебой. Я стремился вернуться в боевую обстановку, топить суда противника, испытывать радость победы. Но сдерживаемое мною нетерпение должно было пройти новые испытания.

Катастрофическое 6 августа чуть было не похоронило мои надежды. Как обычно, в 8.00 «У-612» покинула порт. Акватория бухты была спокойной и отражала солнечные лучи, как зеркало. Нас, очевидно, ожидал впереди еще один жаркий день. Более 20 подлодок, выкрашенных в светло-серый цвет, направлялись в заданные квадраты, сверкая на солнце в кильватерном строю. По правому борту лежал город Данциг, его старинные шпили и башни упирались в безукоризненно голубое небо. Наш штурман Прагер определял курс лодки по ориентирам на суше. После двухчасового обмена впечатлениями – ведь большинство из нас вчера поздно вечером вернулись из увеселительной прогулки в Сопот – Прагер сообщил мне, что лодка прибыла в свой квадрат. Командира вызвали на мостик, и начались учения по заведенному на каждый день порядку. Матросы разделились на три смены, каждая из которых упражнялась по очереди в артиллерийских стрельбах. Офицерский состав отрабатывал маневры по погружению лодки и атаке в надводном положении. В 11.00 «У-612» совершила погружение. Мы шли на глубине 25 метров со скоростью три узла. Я находился в носовом отсеке, обучая обращению с торпедами значительную часть команды, а также 12 новобранцев-подводников, которые были взяты на борт для приобретения навыков пребывания под водой.

В 11.42 лодка неожиданно получила сильный удар в корму. Она резко пошла вверх, а затем качнулась вправо. Интуиция подсказала мне, что мы столкнулись с другой подлодкой. Я немедленно скомандовал:

– Надеть спасательные пояса! Всем в помещение центрального поста! – И побежал на корму.

В дизельном отсеке меня остановила мощная струя воды, бьющая из пробоины. Я заметил, что в результате аварии несколько человек оказались изолированными в торпедном отсеке, и крикнул им:

– Убирайтесь отсюда поскорее, если хотите жить!

Немного поколебавшись, они бросились в бурный поток. Корпус лодки быстро заполнялся водой. «У-612» устремилась вниз с сильным дифферентом на корму. Мне удалось эвакуировать людей из кормовых отсеков и наглухо задраить люк переборки. Затем я поспешил в помещение центрального поста. Зигман между тем дал команду главмеху на всплытие лодки. Фридрих поддерживал компрессорные шланги, помогая сжатому воздуху заполнять цистерны плавучести. Необходимо было удержать лодку на плаву и дать возможность команде выбраться наружу. Командир на мостике управлял движением поврежденной лодки, направляя ее к побережью. Предстояло пройти четыре бесконечные мили к югу. Я приказал раздать спасательные пояса, нашим гостям-новобранцам и поторапливал их быстрее подниматься по алюминиевому трапу в рубочный люк. На секунду я увидел круглое отверстие люка и сквозь него голубое небо. Почувствовал непреодолимую потребность броситься вверх по трапу, но долг повелевал мне идти с главмехом вниз, внутрь лодки, и, возможно, погибнуть там. Одним глазом я следил за тем, как колеблется стрелка глубиномера, другим – как люди покидают «У-612». Скоро корма лодки настолько отяжелеет, что она камнем пойдет вниз и потащит с собой всех, кто еще в ней находился. Тем не менее я сердито бормотал про себя: «Черт возьми, через минуту с небольшим мы все сможем выбраться из этой могилы». Повернувшись, я крикнул в рубку:

– Поторапливайтесь, позади вас тоже идут люди! Внезапно «У-612» скользнула вниз дифферентом на корму. С мостика прозвучал возглас:

– Лодка тонет! Какого черта вы медлите…

На трапе остались всего два механика. Фридрих перепрыгнул через клапан и нырнул в заполненное водой пространство рубки. Он быстро поднялся по трапу к рубочному люку. Я последовал за ним. Мощный поток воды тащил меня вниз. Преодолевая его, я протиснулся сквозь рубочный люк и с помощью капитана выбрался наружу. Вода смыла меня с мостика, и в это мгновение нос «У-612» погрузился глубоко в воду. Лодка стремительно пошла на дно. Быстрота ее гибели ошеломила меня.