16 сентября. Через 40 минут после полуночи внезапно заглох дизель с правого борта. Нас начали преследовать аварии. Когда главмех вернулся с кормы, его хмурое лицо выражало тревогу.

– В дизеле лопнула втулка – черт бы его побрал, этот старый хлам.

Внезапное удушье помешало нашему разговору. Поплавок застрял в «шнеркеле», и доступ воздуха в корпус прекратился. Левый дизель высосал почти весь остававшийся в нем воздух, прежде чем был заглушен. Подводники судорожно дышали с выкатившимися из орбит глазами. Главмех опустил лодку под воду в надежде освободить «шнеркель» от поплавка. Однако маневр не дал результатов. Дышать стало еще труднее. Главмех отчаянно жестикулировал, пытаясь побудить своих помощников опустить трубу «шнеркеля» в целях устранения затора. Механики судорожно дергали рычаги, тянули трубу, ухватившись за трос, затем подняли ее простым домкратом. Потянулись мучительные минуты, затем труба освободилась от затора и морская вода устремилась в днище под звуки, напоминавшие полоскание горла. Поплавок с хлопком выскочил из трубы, и она начала всасывать внутрь воздух. Внезапная перемена давления ударила многих по барабанным перепонкам. Не выдержав боли, моряки опустились на палубные плиты и судорожно глотали воздух, чтобы уравновесить давление.

Неудачи и поломки продолжали преследовать лодку. В ночь на 17 сентября доставляли много нервного напряжения попытки удержать лодку на глубине «шнеркеля» в условиях разбушевавшегося моря и работы одного дизеля. Главмех часами пытался зарядить наши батареи, но этому препятствовало сильное волнение, из-за которого поплавок постоянно застревал в трубе «шнеркеля». Затем без всякого предупреждения лодка вырвалась из-под контроля моего опытного главмеха. Из дизельного отсека донесся плеск воды. Лодка резко осела на корму и пошла вниз под большим углом, совершенно неуправляемой. Главмех с отчаянной решимостью попытался остановить погружение лодки на глубине 285 метров, и после нескольких невероятных усилий она вновь была взята под контроль.

Причина проникновения воды в дизельный отсек оставалась загадкой. Видимо, она как-то прошла внутрь лодки через воздухозаборную трубу «шнеркеля». В днище дизельного отсека скопилось свыше 20 тонн воды, да еще пять в самой трубе. После того как труба вышла оттуда, мы снова опробовали «шнеркель», но вместо воздуха через него в лодку хлынули новые потоки воды, заставив ее продолжить погружение, чреватое катастрофой.

Не оставалось сомнений, наш «шнеркель» оказался недееспособен. Ситуация становилась угрожающей. Мы стояли перед выбором – либо задохнуться под водой, либо подняться на поверхность моря, где нас мог уничтожить противник. Я выбрал всплытие. В этом случае оставался слабый шанс добраться до побережья Ирландии и, скрываясь между скалами, исправить неполадки. Я изменил курс лодки с северо-запада на восток и поднял ее на поверхность штормившего моря. Стрелки бросились к своим автоматическим пушкам. Два моториста сняли с палубы решетки и скрылись в пространстве между легким и прочным корпусами, чтобы выяснить причину неисправности. Левый двигатель громко заревел и потащил лодку сквозь ураганный ветер, громады волн и ливень. Ночь была явно не из разряда обычных, но она держала охотников в портах.

Поскольку погода нам благоприятствовала, я продолжил движение к берегу и полностью перезарядил батареи. Перед закатом мы ушли под воду без приключений. Главмех доложил о неисправности, которую обнаружили мотористы: в воздухозаборнике был сорван поврежденный скрытый фланец. Установка нового фланца могла начаться не раньше вечера.

Мы провели еще одну ночь на поверхности штормового моря, спасавшего нас от преследования. Наконец через два часа ремонтных работ под ударами морских волн мотористы установили новый фланец и полностью перезарядили батареи. После столь невероятной удачи «У-953» нырнула под волну двадцатиметровой высоты.

На следующую ночь в 23.18 мы заметили свет маяка на ирландском побережье, миролюбиво мигавший нам издали. После консультаций со старпомом у перископа я решил, что это маяк Луп близ устья реки Шанон. Через 40 минут после полуночи во время регулярного акустического прослушивания мы услышали разрывы глубинных бомб в той зоне моря, которую пересекли минувшей ночью. Англичане вернулись к охоте за подлодками.

Мотористы приступили к разборке правого дизеля и починке его втулки. Мы в носовых отсеках сосредоточились на том, чтобы удержать под водой лодку на глубине «шнеркеля». В эти опасные напряженные часы до нас доходили короткие радиограммы и новости. Штаб настойчиво рекомендовал немногим одиночным «волкам» следовать в норвежские порты вдоль пограничной линии в 200 метрах от ирландского берега. Однако наблюдения за обстановкой заставили меня подозревать утечку из нашей системы безопасности, благодаря которой британские эсминцы вышли на эту линию первыми. Почти полдюжины подлодок бросили вызов превосходящим силам союзников, и все они, кроме двух, погибли. В помещении центрального поста я получил радиограмму бедствия, продублированную штабом: «Подверглись бомбардировке. Тонем. 62 С. Ш., 01 В. Д. „У-867“. Чуть позже поступила еще одна радиограмма бедствия из того же района: „Дефект в „шнеркеле“. Атакованы с воздуха. Погрузиться не можем. «У-865“. Это была последняя радиограмма лодки. Перед рассветом она была потоплена самолетом.

Позднее в ночь пришло сообщение о том, что крепость Брест пала после четырехнедельной осады. Я вспомнил о капитане Винтере, который, должно быть, сделал все возможное для обороны города. Затем мои мысли перенеслись в Дармштадт. Как там моя семья? Год назад мне сообщили бы об этом. Тогда Дениц еще поддерживал связи со своими капитанами, информируя их о хороших и дурных событиях дома. Но эти дни безвозвратно ушли в прошлое.

Внезапно из рубки донесся голос рулевого:

– Держаться курса невозможно – вышел из строя компас…

В бессильной ярости я выругался. Без гирокомпаса продолжать поход было крайне опасно. Пользоваться запасным магнитным компасом невозможно. Он не был отлажен с того времени, как лодка год назад покинула Киль, и не внушал доверия. Оказавшись в безвыходном положении, я приказал лечь на грунт. Бергер разобрал гирокомпас, предупредив несколько раз, что не имеет ни малейшего представления, как снова его собрать. Весь день вокруг нас бороздили море сторожевые корабли противника. Через 19 часов непрерывной работы Бергеру все же удалось собрать прибор.