− И тебе нравится такая жизнь?
− Не нравится. Я хотел бы другой. Но пока получается, как получается. Но знаю одно, то, что я не отдам, будет моим. А я не отдам. Нельзя отдавать то, что любишь!
− А меня? - прозвучало ужасно глупо. Как из какой-то задрипанной книжонки, про принцессу и бродягу.
− И тебя.
Взгляд Пахи выражал то, чего она так хотела. Так смотрит мужчина на свою женщину. Не на любимую, не на драгоценную, не дражайшую. А на женщину, которая с ним сейчас и завтра, и навсегда. Женщину, которой будут доверять. Подобного удостаиваются не многие.
− Я остаюсь. С тобой.
Паха раздумывал не долго. Почти не раздумывал.
− Я отведу тебя в Байдаху. Поживем первое время. Потом уйдем к самоедам. Они не откажут. Помогут. И нам и твоим.
− Хорошо, − согласилась Чили.
Паха сгреб девушку в охапку....
Ему пришлось труднее. Его заголенный зад, достался комарью. У Чили пострадали лишь коленки...
Под тонким одеялом тесно, но тепло и сухо. Покидать столь уютное убежище вовсе не хотелось. А если прижаться тесней и того лучше. Совсем хорошо.
...И утром ничуть не хуже чем вечером...
Привязался дождичек и пришлось вставать, собираться в дорогу. Доели мясо, допили остывший чай. Одежда промокла и противно липла.
− Не думай об этом, − посоветовал Паха. - Есть то на что можешь повлиять и то на что не можешь.
− И как я повлияю на дождь?
− Потому не парься и иди спокойно.
Действенная логика! После некоторых усилий, Чили удалось не думать о неудобствах и путь показался легче.
Не теряя времени, Паха рассказывал ей об окружающем. О деревьях, о травах-муравах, о козявках, о скачущих, прыгающих и крадущихся животных, если попадались показывал следы. Проводил с Чили курс выживания в экстремальных условиях. Кое-что опробовали. Освежевать зайца. Чили долго не решалась. Привязанный за задние лапы длинноухий казался живым и если его коснуться ударит лапами или заверещит. Тонко и жалобно.
− Конечно, жалко, − не спорил Паха. - Всем жить охота. А ты представь не для себя делаешь. Для собственных детей. Их кормить надо.
Чили фыркнула.
− Скажи еще у меня их трое и родители старенькие.
− И такое может быть, − усмехнулся Паха.
Про детей? Или про родителей?
Все же Чили собралась с духом и при помощи Пахи шкуру с зайца слупила.
− Мех у него неважнецкий, не сезон. А вот мясо вполне съедобное.
Толи Паха не обманул, толи потому что сама приложила руку, мясо показалось вкусным.
Сердце, почти с кулак, Паха приготовил отдельно.
− Самоеды верят, кто съест сердце убитого зверя, никогда не озлобится и напрасно зверушку не убьет.
Тоже ничего. Жестковато только. Сердце.
Человек любит придумывать всякие красивости. И себе памятно и вспомнить хорошо. Медовый месяц, Бабье лето.... В памяти Чили эта короткая неделя... Интересно, в чем разница с длинной неделей, если в обеих по семь дней? Так вот, неделя показалась короткой. Небольшое озерцо, в окружении могучих елей. Сколько угодно можно спать, купаться, разглядывать друг друга в хрустальной воде, не стесняться ходить голышом и читать мысли и желания по пульсу, дыханию, по сотням до этого непонятным и нечитаемым признакам. В этой коротенькой неделе уместилось столько, что при других условиях собирать годы и годы.
После нехоженых дебрей и замечательного двухдневного сплава на плоту, предстоял трудный открытый участок. В пустошах чувствуешь себя голым, не защищенным, уязвимым.
− Тут надо быстрым шагом. А то и бегом.
− Смогу, − уверена Чили.
Но не уверен Паха. Он загодя переложил из её рюкзака большую часть груза к себе. У нее только одеяло и еда.
Легкая всхолмленность напоминала ленивые волны, бегущие к далекому рифу. Серая линия горизонта обезображена конусом. Будто чирий назрел.
− Террикон. Вояки нарыли. С той стороны разлом. Спустимся. Внизу, в карьер, − глядя на излишне серьезную девушку, Паха пообещал. - Рыбы подергаем.
Темп хода приличный. Чили довольно быстро выдохлась. Паха остановился отдохнуть. Даже причину придумал, щадил самолюбие девушки.
− Давай ноги гляну.
Чили не противилась. Разулась и позволила осмотреть. Лишь только поглядывала изподлобья. Вторую половину дня она шла не очень. Молчала, думала о чем-то. Паха с расспросами не лез. Женский пол и себе мороку придумает и других заморочит.
Остановились на ночлег, но костра не развели.
− Далеко видно, обойдемся, − решил Паха.
Звезды, пустошь и тревожная тишина. И двое затерянные в тишине, пустоши и под звездами. Чили слышит дыхание Пахи. Он не спит. И знает, что она знает, что не спит. Игра такая. Знать о друг друге и делать вид, что все происходит с точностью наоборот.
ˮХоть бы лапочкой обозвал,ˮ − язвит Чили, когда пахина рука подоткнув одеяло остается лежать под её грудью. Пока.
− Спи, ланка, − тихо просит Паха, прижимаясь.
Как же.... уснешь....
Побудка не затянулась, сборы и завтрак тоже. Паха забрал её рюкзак себе.
− Постарайся не отставай в подъеме.
− А что там? - любопытничала Чили, коротая путь.
− Шахта.
− Был в ней?
− Довелось пару раз.
− Спускался?
− Нет. Там все завалено.
− Хоть что-то интересное осталось?
− Что может быть интересного в развалинах?
− Но мы же туда идем?
− Не совсем. Вон в том боксе, − Паха даже не показал в каком, − спуск. Лестница. По гребню долго обходить.
− Ты же сказал завалено все.
− Ну не все. Вернее про то не все знают.
− А вдруг там гусятники или еще кто?
− Вряд ли. Когда через террикон идут, останавливаются в том краю, где мачта. Крыша есть, стены целы, вода в цистерне. Хлопот меньше, − на этот раз Паха указал на основное скопление заброшенных строений. - А нам в другой край.
− А кто такая ланка?
− Ланка?
− Да, ланка. Ты сказал, спи ланка.
− Женщина.
− Женщина?
− Угу. Моя женщина.
− Моя? Лучше.
− Если полностью, то моя любимая женщина.
− Звучит воодушевляющее, но как-то по собственнически.
− Как есть.
− А по правде что означает?
− По правде?
− По правде-правде.
− Гм... Упитанная телка.
− Ох, ты! Коровой обозвал. А я-то наивная, думаю, что ты к моим титькам тянешься.
− У самоедов ланка самая ценная вещь в хозяйстве.
− Так я еще и вещь!?? - дурачилась Чили.
− Да, ладно тебе.
− А что говорят нелюбимой?
− Кага.
− А по-нашенски?
− Вредная
− То есть когда я буду, кисочка и лапать себя позволю, то ланка, а сковородкой двину, то кага?
− Если сковородкой, то − каренга.
− Запомню....
В бурьяне, раскинув руки обнять зарю, лежал убитый. Чили отвернулась. Не привыкнешь к подобному. От шеи до яиц плоть выедена до позвоночника.
Паха повел себя странно. Не стал осматриваться место трагедии и убитого, а закрыл глаза и подставил открытые ладони небу. Глубоко вдохнул и, издавая низкий горловой звук, застыл. Вслушался в ветер. Вслушался в пустошь.
Началась игра в кошки мышки с кем-то неведомым. Со стороны Паха выбирал легкий путь, а на самом деле двигался к одной ему известной точке. Скоро Чили поняла, к боксу они не идут.
Делали все на ходу. Ели, пили и отдыхали, замедляя шаг. За это время Паха успел осмотреть оружие. Приготовить, гранаты вывесив их на пояс.
− Чтобы не происходило, слушай только меня. Объяснения потом. Скажу беги - беги, скажу стой − стой. Что скажу, то и делай, − потребовал Паха.
− И стрелять не надо?
− Если скажу.
По небольшой дуге, обошли груды кирпича. Здание обрушено, просело крышей. Зато крыльцу с колоннами и вертушками, ничего не сделалось. Заходи.
Нить фундамента бывшего забора.... Пенек пропускного пункта... Предупреждение на плакате: Закрытая зона. Предъявите пропуск. Асфальтовая лента.... Шахматные посадки деревьев....