Рэнс ждал рассказа или хотя бы ответа Пахи. Собиралась послушать и Чили. Пахины шрамы она видела.
Героическое повествование оказалась до неприличия коротко.
− На все сто.
− Так понимаю белоглазые?
− Понимаешь.
Рэнс присвистнул и, сделав огромный глоток - за тебя парень! сразу передал бутылку Пахе.
На этот раз Паха не скромничал.
Чили хотела расспросить кто такие белоглазые, но Паха даже не закусив, коротко сказал.
− Ладно, проехали.
Рэнс не настаивал на подробностях.
− Теперь куда?
− В город топаем.
Девушка вспомнила предупреждение о чем ей рассказывать при расспросах.
− Не близкий путь, − посочувствовал Рэнс. − За караванщика что ли?
− За него.
Ром опять перешел к Чили. Девушка (эмансипация ети её ети!) салютнула Пахе и храбро хлебнула - за тебя и спасибо за выручку!
− А чего легко одета? - Рэнс нахально зыркнул на ляжки Чили.
Не дождешься, не покраснеет. Иммунитет.
− Сезон такой. Лето, − любезно разъяснила она недогадливым мужикам.
− Да, жарковато нынче, − согласился Рэнс с ней, но дальше обращался только к Пахе. - Пустоту тереть не будем. Вижу не пасечник.
Пахино лицо дернулось в гневе. Рэнс закивал головой. Дескать, все понимаю. Жизнь не пряник, не все время сладкая.
− У меня тут кое-что осталось. Армейка. Полная. Размер мелкий.
Чили показалось, Паха не станет отвечать. Желваки на скулах заходили, что волны в шторм. Ошиблась.
− Что просишь?
− Сам подумай. Чтобы и тебе пользу поиметь и мне хорошо, − сыграл Рэнс на догадливость. - До города путь не близкий. Всякое случается. Многие туда идут, да не все доходят. А и тех, кто доходит не всех пускают. Не тебе объяснять. Сговоримся, ты при любом раскладе в прибытке.
Паха думал. Или казалось, что думал. Смотрел на огонь, катал языком под губой.
− Патронов насыплю, − дополнил плату Рэнс. − А то у тебя в рожке один песок и есть. Хотя затвором ловко щелкаешь.
− Вазик? - поинтересовался Паха.
− Банка. Будет твоя. Прицепом. Так что?
− Дирижабль, − потребовал Паха.
− Нуууу! - возмутился Рэнс.
− Тогда пустые терки, − оборвал его Паха.
Тюхала поковырял ногтем застрявшее между зубов мясо. Опять зыркнул на Чили. На коленки.
Все-таки славная штука ,,Капитан Морганˮ. Вкус и в голове ласкающее хмеление. Гость Чили определенно нравился. Мужественный, мускулистый. Пират. И ром. Пиратский... А Паха? Паха...
− Клиент капризный. Расчет в оконцовке, по результату, − выказал понимание Рэнс и согласился с условием. − Уболтал.
Чили развеселилась. Капризный клиент это она? Да они еще её капризов не видывали! У нее в классе мужики по струнке ходили. Сумку до дому донести и то в очередь.
Рэнс полез в нагрудный кармашек, достал толстую самокрутку.
− Дама достаточно взрослая?
Чили тряхнула белой челкой.
− Достаточно, − уверено заявила она. - А это что? - и ядовито улыбнулось. − Сигара?
У её отца, по наследству, хранилась кубинская Cohiba в роскошном ручной работы пенале. На каждый наступающий свой День Рождения он грозился cohiba выкурить. Всякий раз откладывал на особый случай.
Рэнс подкурил и протянул самокрутку девушке.
− Сто крат лучше содержимого бутылки и в десять кубинской сигары. Валит с пятой затяжки, − и довольно рассмеялся.
− Страху-то, − захорохорилась Чили. Из разговора мужчин она мало что поняла. Вернее ровным счетом ничего.
− Оставишь? - заигрывал с ней Рэнс.
− Как получится, − не любезно ответила Чили.
Сладкий дым скатился в легкие, оставив на языке карамельное послевкусие. Сделала паузу, прежде чем выдохнуть.
− Не хуже inоxia.
− Оооооо! - заопладировал Рэнс. − Дама знает толк?
Чили пустила кольцо дыма в сторону гостя.
Приятное опьянение закружило голову. Стало легко и весело. Руки-ноги словно воздушные шарики, вот-вот разлетятся.
− Хо-хо-хо-хо, − рассмеялась она. Мир плыл словно его переливали из сосуда в сосуд. Из нее во вне и обратно.
Рэнс потянулся за сигаретой.
− Три это уже класс!
Чили не отдала. Сделала еще две затяжки. Мастер-класс!
Паха отвернулся и уставился в закатное зарево. Медный пятак солнца наполовину спустился за горизонт.
Рэнс пересел к девушке. Толкнул. Вроде нечаянно. Чили рассмеялась и повалилась.
,,Дирижабль" не являлся наркотой в привычном смысле и не предназначался любителям похихикать после первого затяга. Его давали тяжелораненым. Редко кто переживет ампутацию по живому. А уж про штопку пропоротых кишок и ливера и говорить не приходиться. Дурманиной угощали умирающих, облегчить страдания, забыться последней минутой. ,,Дирижабльˮ был, есть и еще долго останется средством походной медицины. Очень дефицитным, капризным, но востребованным. Употреблять его следовало натощак и не мешать с алкоголем. Иначе никаких гарантий правильности воздействия...
Увы, Чили утратив контроль над собственным телом, не лишилась способности воспринимать окружающее. Все что с ней происходило, виделось хоть и в легкой туманной дымке, но достаточно осознано... Девушка попробовала встать, но не смогла. Хотела выругаться, но язык не послушался. Изумиться она тоже не успела.
Рэнс наклонился и, расстегнув пуговицу и молнию на шортах, стащил их с Чили. Задрал топ и погладил грудь. Грубо, словно хотел причинить боль.
− Бить не вздумай! - расслышала Чили пахино предупреждение Рэнсу.
Прозрение не вернуло сил. Все что оставалось, поборов растущую апатию, мысленно взывать о помощи. Но Паха на зов не поворачивался. Шевелил угли в костре.
− Стесняешься, не смотри, − прохрипел Рэнс. - И уши заткни.
Он стянул с Чили стринги.
− Интересно, что такими можно прикрыть? - откинул он одежду. - Где ты её откопал? Только не ври, что в Речном. Там такие мартышки давно повывелись.
Чили заплакала. Она старалась не позволять себе подобной слабости. И не позволяла. Лишь изредка... Когда умер Иен, когда едва не сорвалась в обрыв, спасаясь от динго. Она Чили! Тезка жгучего перца! И вот теперь тезка беспомощно плакала, от осознания − её подло продали. Как вещь, как... как... Она даже не могла придумать никакого сравнения. Никакого. Унижение скорым половодьем топило душу. И еще безумно больно, когда тебя предают.
Рэнс стоял над ней на коленях. Воткнул нож в песок, чтоб под рукой. Расстегнул пряжку ремня...
Грохнул выстрел. Тюхала дернул головой, плюхнулся на девушку сверху. Горячая кровь забрызгала лицо Чили. Паха, только что сидевший в стороне и безучастный, быстро подскочил, стащил с неё труп Рэнса.
Со стоном, тяжело поднял девушку на руки.
− Ты прости, − произнес Паха не внятно.
Не простит! Не простит! Никогда! Ни за что! Тысячу лет! Две! Сто! Никогда!
Паха кривясь и запинаясь, потащил беспомощную Чили в станцию. Едва не упал на ступеньках. Пинком открыл дверь. Усадил (ей показалось, бросил) на кусок старого истлевшего картона. Чили завалилась на бок. Паха тут же пропал и вернулся с понягой и автоматом. Через минуту припер манатки торговца. Постоял, упершись головой в дверной косяк. Глотал сухим ртом, пытался достать из кармашка свои пилюли. Не смог. Руки не тряслись - плясали от накатывающей боли. Шатаясь, вышел, оставив дверь настежь. Отсутствовал долго, прежде чем появился. Волочил подмышки мертвого Рэнса. Взвалить на плечи не хватило силенок. Втянул в станцию, грохнул на пол и перекатил как бревно подальше из-под ног. Вернулся к дверям. Захлопнул. Подпер спиной. Сползая, вслепую, на ощупь, закрыл задвижку и отключился.
В мире тихо. Не слышно ни звука. Даже пахино дыхание, прерывистое и дерганое, смолкло. Чили страшно. И от тишины и от собственной беспомощности и от произошедшего с ней. Она старается не реветь. От слез становится еще страшнее. Чувствуешь себя никчемной, грязной и истрепанной.
