– Олюшка, есть один деликатный вопрос, – сказал он, не глядя на меня, когда мы вернулись назад.

Сердце замерло: «Что еще?»

– Помнишь, я говорил тебе о своей ученице Лене?

– Помню, с которой ты встречался в позапрошлом году.

– Я бы хотел ее увидеть.

С трудом подавила в себе возникшую неприязнь.

– Встречайся, конечно, я где-нибудь рядышком погуляю.

Когда же закончатся все эти бабы?! Ведь ты же приехал ко мне и только ко мне, при чем тут Лена?! Неужели тебе так необходима эта встреча с ученицей? Для чего? Чтобы спросить о ее профессиональных успехах? Тянет ведь к девушке, тянет, иначе не рвался бы постоянно! В первый же день приезда он сразу вспомнил о ней, и мне понятно, о чем это говорит.

– Сейчас позвоню ей, – и быстро набрал номер, но мобильник Лены был вне зоны доступа.

Алешка сделал еще пару безуспешных попыток. Чувство горького разочарования отразилось на его лице.

– Ладно, – выдавил он, – вернусь, возьму номер телефона у ее подружек.

Давай, давай, флаг тебе в руки! Никогда не смогу с этим смириться! Для своего мужчины я хочу быть единственной женщиной во Вселенной. А он, к великому сожалению, – герой романа для многих других. Пусть встречается, спит, с кем пожелает, любит, кого хочет, я к его жизненной истории отношения иметь не хочу!

Сегодня мы решили прогуляться вдоль каналов города и отправились в центр. День стоял прекрасный. Отливающее синевой небо и ослепительно яркое солнце превратили обычную серую питерскую погоду в «бабье лето». Передвигаясь вдоль Фонтанки, мы смотрели на прохожих и любовались на проплывающие прогулочные катера. Крепко взявшись за руки и беседуя обо всем на свете, шли всё дальше и дальше в глубь нашего прекрасного города.

– Леш, помнишь, ты писал, что твое отношение ко мне – это выше твоего сознания, помнишь? Это правда?

– Помню, конечно. Правда! Более того: ты у меня в крови, не говоря уже о сердце и душе. Отношение к тебе – это что-то особенное, на каком-то генетическом уровне. Ты в моей жизни навечно вне зависимости от того, соединимся мы когда-нибудь или нет. И зря ты сомневаешься во мне, Олечка, ты дорога мне безмерно, я каждый день помню о тебе и очень люблю!

Он привлек меня к себе и нежно поцеловал. Ну как после всех этих слов я могла его бросить и исчезнуть? Настроение улучшилось, и мы бодро зашагали дальше, болтая и дурачась.

– Какая же ты еще девчонка! Девочка моя родная! – восторженно глядя на меня, сказал Лешка.

– Я тоже не чувствую себя на полтинник, в душе мне двадцать!

По дороге мы фотографировались, хоть мне это и не нравится. Потом выловили девушку и попросили снять нас вдвоем. Лешик встал рядом, но чуть сзади, и приобнял меня за плечо: наш единственный за прошедшие годы совместный снимок, который всегда будет напоминать мне о днях, проведенных вместе.

– Слушай, а если у меня будут мужчины, ведь мне тоже нужны нормальные сексуальные отношения, как ты к этому отнесешься?

– Олечка, делай, как считаешь нужным, как тебе удобно, – сказал Алексей, не дрогнув.

Похоже, он меня совсем не ревнует, тогда, может, и не любит? Кто любит, тот ревнует обязательно! Я в своей жизни никого не ревновала: ни одного из своих мужей, ни единого мужчины, с которыми у меня были близкие отношения, наверное, лишь по одной причине – не любила по-настоящему.

В отношении Алешки моя ревность просто зашкаливала, а ревновала я его к абсолютно любой женщине, которая уже была, есть или могла оказаться на его жизненном пути. Он должен принадлежать только мне и никому больше! Когда я люблю, то живу по принципу: «Мое – это мое, и твое – это тоже мое!» А он, будучи ревнивым, не проявляет в отношении меня совершенно никаких признаков!

– И ты хочешь, чтобы так было? Неужели тебе всё равно? – желая убедиться, что хоть как-то задела его, спросила я.

– Нет, не хотел бы, и мне не всё равно! – твердо произнес он.

– Значит, ничего и не будет, – придала я ему уверенности, хотя сама очень сомневалась в своих словах: год или еще какое-то время я не могу и не собираюсь хранить ему верность, как Пенелопа, ожидающая своего Одиссея, тем более знаю, что и он мне верен не будет.

Так зачем ломать комедию?! Не знаю! Просто я врушка, и мои слова с поступками никогда не совпадают. Говорю одно – делаю другое, но Алешке это знать совершенно не обязательно!

Вот так в разговорах и размышлениях с поцелуями и объятиями мы прошли добрую половину пути. Замечательная прогулка – лучшая за все эти дни!

– Давай найдем уже какое-нибудь кафе, хочется перекусить, – заныла я, имея огромное желание, прежде всего, передохнуть.

В жизни своей столько не ходила! Всё это для меня крайне непривычно и несколько утомительно, не то что для Алексея – человека абсолютно дикого и далекого от цивилизации. Он мог днями без всякой усталости бродить по тайге и горам, потому как это его стихия, образ жизни, и в этом между нами тоже существенная разница. И вновь мы набрели на маленький узбекский ресторанчик. «Только бы опять не было каких-нибудь ненужных признаний», – с невольным страхом подумала я. Сделав небольшой анализ прошедших событий, заметила, что наши ссоры происходят по нечетным дням, а сегодня был именно такой день. К моей большой радости, ничего страшного не произошло. Мы оба пребывали в отличном настроении, разговоры не прекращались. Я была в ударе и видела, что ему безумно интересно и хорошо со мной. Алешка смотрел на меня с любовью и не мог насмотреться.

– Мои родители тебя очень любят и называют исключительно Олюшкой.

– Я их тоже люблю! – мне были приятны его слова. – Передавай им огромный привет. Когда-нибудь обязательно встретимся! Я бы очень этого хотела. А вообще, Леша, если никого рядом не будет, о дочери я не говорю, у нее своя жизнь, ты остаешься единственным и близким для меня человеком, поэтому не бросай меня, пожалуйста, ладно?

– О чем ты? Как это не бросай?! Да наши жизни с тобой уже связаны навек, неужели ты этого еще не поняла?

– Верю, – мне очень хотелось в это поверить. Очень!

Обед прошел чудесно! Всё замечательно и вкусно в превосходной степени, но нужно было двигаться дальше, чтобы заняться вечером нашими привычными делами… А путь предстоял неблизкий. Через пару часов вышли к Мариинке, где я когда-то как ученица балетной школы принимала участие в спектаклях, о чем попутно ему и рассказала. Еще через час силы были почти на исходе, и Леха предложил взять меня на руки, но от такой любезности я отказалась. Если он поднимет меня на руки и попробует пронести хотя бы несколько метров, мы тут же оба рухнем не в состоянии не только идти, но и ползти дальше, а нам необходимо как можно быстрее добраться до метро.

Мелкими перебежками с кратковременными остановками и горячими поцелуями мы вышли на Невский проспект. Народу, как всегда, тьма. Крепко держа меня за руку и уверенно раздвигая прохожих, Алексей настойчиво продвигался вперед. Я с трудом семенила сзади, как Пятачок за Винни-Пухом, постоянно натыкаясь на людей и отчаянно лавируя между ними. В конце концов, выбившись из сил, сказала:

– Послушай, давай расцепимся, мне тяжело так идти!

Но Леха еще крепче сжал мою руку и твердо заявил:

– Нет!

Он не хотел отпускать меня ни на минуту, не хотел терять ни сейчас, ни в дальнейшей жизни. Мне стало хорошо и спокойно. На эскалаторе, нежно сжав его ногу своими коленями, тихо спросила:

– Ты меня любишь?

– Я тебя обожаю! – с любовью произнес он.

В ушах всё звучали его слова: «Я тебя обожаю… обожаю…» – музыка, поэзия и невероятное, несмотря на нюансы, счастье! Сегодняшний чудесный день предпоследний, а завтра… завтра он уедет, возможно, навсегда. Впереди маячили пустота и полная неопределенность, как жить, что делать без него, как не скучать, не страдать и когда же мы увидимся снова…

Стало грустно. Впереди наш последний вечер, когда мы сможем заниматься любовью, признаваться в своих чувствах и строить призрачные планы на будущее.