Правительство Индии вручило герою три награды за отвагу.
Когда я впервые прочитал эту новость в газетах, меня в первую очередь поразила дата этого удивительного события – 2 сентября 2010 года. Все это произошло не сто лет назад, а практически в наши дни. То есть прямо в наше время в Индии совсем не сказочные «Али-баба и сорок разбойников» останавливают поезда в чистом поле и начинают грабить и насиловать пассажиров. Я думал, что такое возможно только в боевиках типа «Месть и закон» (популярный в СССР индийский фильм с Амитабхом Баччаном и Дхармендрой в главных ролях).
– Этот Шрестха оказался настоящим героем, – сказал я Алексе, – бился с бандой в узком коридоре поезда как истинный спартанец. Помнишь историю, как триста спартанцев во главе с царем Леонидом сдерживали двухсоттысячную армию персов в узком ущелье при Фермопилах? В прошлой жизни Шрестха и был одним из этих спартанцев. В этой жизни он снова повторил свой подвиг и снискал заслуженную славу и почет.
Судьба всегда предоставляет возможность совершить подвиг тому человеку, кто внутренне к этому готов. Обычный человек никогда бы не кинулся с одним кинжалом против сорока вооруженных бандитов. И никто бы его не осудил, потому что подобный поступок равен самоубийству. Но герои живут по своим законам. Шрестха оказался в нужное время в нужном месте и повел себя правильно.
В газетах пишут, что это событие резко изменило его жизнь. После своей победы над бандой он вернулся обратно в армию, получил высокую должность. До этой битвы в поезде он был обычный отставной военный.
Я спрашивал у Ангелов: «По каким принципам выстраивается судьба человека?» Ангелы ответили: «Просто повторяются ситуации из прошлой жизни, и человеку предоставляется возможность проявить себя с еще более лучшей стороны». Знание своей прошлой жизни – ключ к пониманию нынешней.
Вот, к примеру, мы с тобой путешествуем по разным странам, переживаем разного рода приключения, нам обоим это нравится, я потом пишу об этом книги. Почему нам выпала именно такая судьба? Да потому, что в прошлой жизни мы тоже были муж и жена, точно так же путешествовали по всему миру, и я точно так же писал книги о наших приключениях! Мы продолжаем то дело, которым занимались ранее.
У всех остальных людей судьба устроена точно таким же образом. Каждый продолжает заниматься тем, над чем он работал в прошлых жизнях. Нет никакой лотереи или колеса фортуны, вместо этого одна сплошная карма.
Кстати, о карме.
Когда утром я рассказал Алексе о ночном инциденте с бдительным индийцем, она спросила меня:
– Помнишь, когда мы были в Таиланде, ты объяснял мне, что тайцы такие вежливые, дружелюбные и гостеприимные, потому что верят в карму и не хотят портить свое будущее дурными поступками? Почему же тогда в Индии творится такой беспредел, если здесь тоже все верят в карму? Почему в Таиланде мы спокойно путешествовали по всей стране и ничего не опасались, а в Индии должны смотреть в оба глаза, потому что вокруг столько ворья и жулья?
– У них религии разные, – начал я объяснять, – в Таиланде – буддизм, а в Индии – индуизм.
– И что с этого?
– В индуизме, как сами индусы говорят, существует тридцать три миллиона богов, а в буддизме вообще нет такого понятие, как «бог».
– И как это влияет? – не понимала Алекса.
– Если человек верит в человекоподобного бога, он пытается с ним договориться о списании своих грехов. И, естественно, договаривается с «богом» в своем воображении. Священники в этом процессе идут на помощь. За деньги они готовы «списать» любые грехи своим прихожанам.
В буддизме такого понятия, как «бог», нет, поэтому грехи «списывать» некому. Вот и вся разница. Суть буддизма в двух словах – Будда пришел в этот мир, чтобы сказать индийцам: «Никаких богов не существует, нет смысла им молиться, все равно за все свои поступки отвечать придется. Поэтому лучше не грешите, живите честно». За это его индийские священники-брахманы и ненавидели. Брахманам надо, чтобы человек непрерывно грешил и каялся, грешил и каялся, а священники ему грехи непрерывно отпускали. За деньги, естественно.
– То есть получается, это брахманы виноваты в том, что в индийских поездах так много воров? – спросила Алекса.
– Естественно, это же они закладывают основы морали в обществе, – подтвердил я, – люди стремятся быть похожими на богов. И если их бог – получеловек-полуобезьяна Хануман, то они и будут повторять привычки обезьян. Сама знаешь, какие обезьянки воришки. У нас в России много преступников среди цыган. Знаешь, как они оправдывают свою высокую преступность? Цыгане говорят: «Нам сам бог разрешил воровать!» И все, совесть чиста.
Самые религиозные люди на свете – это преступники. Мне как-то раз довелось в 90-е годы побывать в доме одного криминального авторитета. Там икон было больше, чем в храме. Дорогие иконы с драгоценными окладами. Иконы были вместо обоев – от пола до потолка. И это нисколько не преувеличение. Несмотря на такое количество икон, спасти своего владельца они так и не смогли – он погиб во время разборок со своими «коллегами».
Пока я это рассказывал, наш поезд подъехал к конечной станции нашего маршрута – городу Харидвару. Железнодорожный вокзал города Харидвара приятно поразил нас – и перрон, и привокзальная площадь блистали небывалой для Индии чистотой и порядком. За два месяца мы уже настолько привыкли к тотальной грязи и антисанитарии на вокзалах, что даже в мыслях не ожидали, что в Индии может быть как-то иначе.
Самое печальное зрелище на нас произвел вокзал города Гая в Бихаре (недалеко от храма Махабодхи в Бодхгае – места, где Будда достиг просветления под деревом бодхи). Прямо на перроне вокзала кучками лежало человеческое дерьмо, и никого это особо не смущало.
У вокзала священного города Варанаси могучий запах мочи напрочь отшибал все прочие ароматы. Прямо перед вокзалом стояла стена, служащая общественным туалетом, у которой все желающие могли спокойно справить свою нужду. Никаких кабинок, никакой канализации – просто стена, открытая зрителям со всех сторон.
Похожая ситуация в Горакхпуре (из этого города совершаются паломничества в Лумбини – место рождения Будды и Кушинагар – место его смерти и погребения) – прохожие запросто справляют свои естественные надобности на виду у всех в канавах и на обочинах дорог. Точнее сказать так – прилично одетые люди до такого скотства не опускаются, но среди бедноты никто насчет гигиены и правил приличия не беспокоится – где захотел, там и сел.
В Горакхпуре с нами произошел забавный инцидент. Мы долго искали более-менее приличное чистое место для ужина. Всюду царила настолько жуткая антисанитария, что желание съесть хоть что-нибудь в подобных заведениях пропадало напрочь.
Наконец мы нашли место, выглядевшее чуточку чище, чем все остальные. Заказали chickenbutter – вкусную курицу в масле и специях. Принесли такую невообразимую смесь специй, что мы еле-еле ее доели. Это вовсе не адаптированное под вкусы европейских туристов блюдо, а самая что ни на есть ядреная индийская кухня из самой глубинки страны.
Но самое интересное было еще впереди. Во время нашего ужина по полу ресторана неторопливо прошлась огромная крыса. Не пробежала стремглав, не юркнула, а именно не спеша прогулялась по открытому пространству.
Я громко крикнул: «Крыса!» – и пальцем указал на нее. Поразила реакция официантов – они дружно заулыбались, начали шутить между собой, присвистывать грызуну как домашнему животному. Крыса, насколько мы поняли, никого особо не удивляла и не напрягала, она у них выполняла роль кошки – любимицы заведения. Я вспомнил, что в индийской религии крыса – священное животное, именно на ней верхом путешествовал бог с головой слона Ганеша. В Индии даже существуют свои особые храмы для крыс. Крыс там почитают, подкармливают.
Но одно дело – храм, и совсем другое дело – заведение общепита! Религия религией, но должны же быть какие-то разумные правила санитарии!
Официанты практически ничего не понимали по-английски, поэтому я жестами пытался объяснить индийцам, что для нас, европейцев, эта ситуация не выглядит столь обычной и непринужденной – аппетит пропадает, когда во время еды крыса нагло шастает у тебя перед глазами. Я указывал пальцем то на стол – «мы тут кушаем», то на свое горло – «нас сейчас вырвет», то на крысу, нагло сидящую напротив нас – «примите какие-нибудь меры, наконец!».
