– Еще чего-нибудь хочешь? – спросил Колин у Челси, и та помотала головой.

На душе стало еще теплее. Девочка не осознает, что он готов дать ей все, чего она пожелает. Все.

Анжелика, вернувшаяся после несостоявшегося побега, выглядела совершенно невинно. Она сунула ключи от «Мерседеса» в ящик регистрационной конторки, чтобы при случае отдать Парфиттам, и с улыбкой повернулась к приехавшей молодой паре.

Сердце дрогнуло. Девушка была ненамного старше самой Анжелики. Славные ребята! Кроме своего рюкзака, парень, ничуть не смущаясь, нес еще и цветную дорожную сумку, обнимая при этом спутницу за плечи.

– Мы бронировали номер на выходные, – сообщила гостья. – На фамилию Старлинг. Две ночи.

– Точно две? – Ее друг широко улыбнулся. – Судя по тому, сколько ты с собой взяла…

И тут же заработал тычок под ребра – за дерзость.

– Нужно быть во всеоружии. – Девушка обратилась за поддержкой к Анжелике: – Правда?

– Конечно. Вдруг погода переменится? Или еще что-нибудь случится.

Анжелика открыла на мониторе компьютера их бронь. Кладовка для метел! Самый маленький номер в отеле. Как же они поместятся там вдвоем? Комнатка милая, но очень уж тесная: хоть туда и влезла двуспальная кровать, места едва хватает на одного человека.

Анжелика бросила взгляд на часы. Время близится к вечеру, вряд ли кто-нибудь еще станет бронировать номер на выходные. Она, весело сверкнув глазами, подалась вперед.

– Послушайте. У нас до сих пор свободен номер побольше, – доверительно сообщила Анжелика. – Я вселю вас туда без дополнительной платы. – И она одарила пару улыбкой. – Никому не говорите.

– Ой, как здорово! – обрадовалась девушка. – Спасибо большое.

– Классно, – благодарно кивнул ее спутник.

И правда, классно. Какие у него глаза! Завораживающие, серые… Его подруге очень повезло.

Анжелика выдала ключи и перепоручила счастливчиков Бену. Глядя, как они поднимаются по лестнице, она ощутила в груди ласковое тепло. Приятно сделать доброе дело. Интересно, будет ли когда-нибудь такое в ее собственной жизни? Чтобы она вместе с любимым мужчиной вошла в отель, похожий на «Приют у моря», и чтобы их неожиданно переселили в лучший номер? Каково это?

Анжелика внесла новую информацию о бронировании номеров. Тепло в груди стало слабее. Что ж, остается надеяться, что совершенный сегодня благородный поступок когда-нибудь к ней вернется…

Лора запрыгнула на огромную, заваленную подушками кровать с высоким изголовьем.

– Даже не верится! Вот это номер! – Она обняла подушку и радостно огляделась. – Господи, как же здорово!

В комнате преобладали бледно-коралловый и кремовый цвета. На длинных, до пола, занавесках красовались морские звезды. У окна стояло объемное кресло-мешок. Над кроватью висел плакат, изображающий пятерых героев детской книги Энид Блайтон «Тайна прибрежных скал», а на стене напротив окна сверкали металлом и голубизной три картины Пандоры Монд.

Дан установил свой айпод в док-станцию, и по номеру поплыли плавные головокружительные аккорды.

– Смотри! – Лора заглянула в санузел и выскочила оттуда с широко открытыми глазами и флаконом пены для ванн. – «Молтон Браун». Их там куча. У меня будет самая роскошная ванна в мире! – Она сняла крышку и с наслаждением потянула носом.

Дан обнаружил серебряную коробку для печенья, полную домашних песочных коржиков.

– Хорошие будут выходные, – мечтательно произнес он и с наслаждением откусил кусочек. Достал еще одно печенье, протянул Лоре.

Та покачала головой и подошла к окну. Оно располагалось на боковой стене отеля, но если как следует вытянуть шею, можно увидеть море. Справа расстилался маленький, словно игрушечный, Пеннфлит – манящий лабиринт узких улочек. А ведь она чуть не забыла, зачем сюда приехала. Их ждет не романтический уик-энд, нет. Лора пристально вгляделась в домики, прилепившиеся к склону холма. Где-то там живет человек, который приходится – или не приходится – ей отцом.

Сзади подошел Дан, обнял. Лора расслабилась, напряжение отпустило. Слава богу, что есть Дан… Без него она ни за что не решилась бы. И чем бы ни закончились эти выходные, у нее все равно останется Дан.

Моника прошлась по роскошному люксу и распахнула дверь на маленький балкон с видом на гавань. В номер ворвался соленый ветер; она вдохнула, закрыв глаза и нежась на солнце.

– Волшебно, – произнес Тревор.

– Вон она. – Моника улыбнулась, пробежала взглядом по пришвартованным суденышкам, покачивающимся на волнах, и отыскала большую белую яхту.

Тревор с гордым видом стал рядом. «Белокурая бестия». Подарок Монике на сорокалетие, полученный ею больше десяти лет назад. Яхту строили в соответствии с пожеланиями Тревора, он ездил на верфь каждую неделю и следил, чтобы все его требования соблюдались в точности – вплоть до последней белой кожаной подушки. Кораблестроители сходили с ума от придирок, но Тревору было все равно. Он платит деньги, готовит подарок жене – и хочет, чтобы подарок получился идеальным.

Тревор хорошо помнил лицо Моники, когда та увидела «Бестию» впервые. Яхту спустили на воду в Лаймингтоне, и глаза жены светились от удивления и счастья. Она с ликованием разбила о борт бутылку шампанского, и оба они радовались как никогда.

Но там, где раньше царил смех, теперь поселился мрак. Глаза Моники до сих пор искали хотя бы мимолетную тень того, кого больше никогда не увидят. И Тревор ничем не мог помочь своей любимой жене, не мог прекратить ее мучения. От собственного бессилия его разрывало на части. Он лишь вновь и вновь старался отвлечь ее от горьких мыслей – в тщетной надежде на то, что однажды она перестанет надеяться.

Сам Тревор перестал уже давно.

Однако эти выходные должны стать переломными. Его неожиданная идея открыть отель в Лондоне была очень удачной – Моника с радостью за нее ухватилась. Теперь ей будет чем занять голову, и может, она перестанет наконец предаваться тяжелым раздумьям, прекратит свои беспокойные поиски? Остается лишь молиться, чтобы Лука и Клэр согласились. Тревору нравился их подход к делу, он целиком мог на них положиться и других организаторов для этого проекта искать не хотел. Несмотря на свое грубоватое добродушие, Тревор мало к кому испытывал доверие. Парфитты теперь никого не подпускали к себе слишком близко.

Тревор с Моникой стали мастерами притворства. Все вокруг считали, что они живут полной жизнью – свободно, легко, ни о чем не тревожась. На первый взгляд их существованию действительно можно было позавидовать. Невзирая ни на что, финансовое положение Тревора становилось все лучше и лучше, и они ни в чем себя не ограничивали.

Но Тревор не мог купить Монике то единственное, что она по-настоящему хотела. Это ужасно его мучило. Он сделал бы что угодно, лишь бы вернуть ее улыбку – живую улыбку, от которой лучились глаза. Взгляд жены теперь всегда оставался пустым и бесцветным, не помогали даже антидепрессанты – хотя с ними ей было немного легче пережить день. Их выписывают сейчас сплошь и рядом, порой кажется – на ровном месте.

В немом отчаянии Тревор смотрел, как Моника подошла к сумочке и в тысячный раз вынула из нее свой телефон. Проверила, нет ли сообщений; подняла повыше, глянула, есть ли связь – в Пеннфлите покрытие было нестабильным, поэтому мобильный иногда не ловил сигнал. Сегодня, по-видимому, все в порядке – она удовлетворенно кивнула и сунула телефон назад в сумку.

Сообщений не было. И никогда не будет. Тревор это понимал, но Моника не оставляла надежд.

Она вернулась к окну и выглянула на улицу. Морской бриз взъерошил платиновые волосы. Выглядит такой молодой, такой уязвимой… Тревор ощутил привычный тяжелый ком в горле – ком, не дающий ему забыть о собственной беспомощности.

– Хочешь, прогуляемся перед ужином? – Тревор с трудом сглотнул.

– Да, давай пройдемся к гавани. – Моника улыбнулась и кивнула. – Подышим морским воздухом, нагуляем аппетит.