Они с дочерью высунулись из окна. Справа открывалась завораживающая картина, разглядеть которую можно было только с высоты: устье широкой реки, вливающейся в море, – огромный водный простор, бирюзовый, волнующийся, безбрежный.

Карен принялась рыться в чемодане. Вещей ей хватит на неделю, не меньше, отметил про себя Колин. Женщины вечно набирают лишнего. Интересно, как эти блестящие леггинсы и леопардовое платье впишутся в пеннфлитскую обстановку? Удобной обуви без каблуков тоже не видно; похоже, его идея прогуляться вдоль берега моря обречена на провал.

– Черт! – воскликнула Карен. – Выпрямитель для волос дома забыла.

– Ничего страшного, мы же в отпуске. У самого синего моря, – преувеличенно бодро, нараспев сообщил Колин, понимая, что буря неизбежна.

– Голову даю на отсечение, в этом захолустье приличного парикмахера не найдешь! – Карен наградила его испепеляющим взглядом и захлопнула крышку чемодана.

Челси тихонько отошла от отца и с несчастным видом уселась на край кровати.

Колин отвернулся от окна. Сдерживаться больше не было сил.

– Ты хочешь испортить выходные? Я-то надеялся…

Карен сделала шаг вперед и отчаянно всплеснула руками.

– Прости, – сказала она. – Веду себя как злобная стерва. Это все из-за работы. Мне сейчас так трудно…

Бывшая любовница попыталась улыбнуться, и Колин понял, что она не притворяется. Видимо, действительно переживает из-за работы. Извинение прозвучало искренне.

– Давайте закажем чаю? – предложил он.

– Людей увольняют направо и налево. – Карен не пожелала уходить от темы. – На оставшихся, естественно, ложится двойная нагрузка. И попробуй пикни – тут же вылетишь. Клиенты жалуются, потому что вечно какие-то накладки. Бросают нас и переходят в другой спортзал – туда, где не халтурят. Ничего удивительного!

Она чуть не плакала. Колину стало ее жаль. Сам он по праву гордился надежностью своего предприятия и до сих пор никого не уволил. Колин рассчитывал на естественную текучесть кадров – кто-то выходит на пенсию, кто-то переезжает в другой город, – которая поможет ему безболезненно сократить штат. Пока же дела шли неплохо, и он обещал персоналу по возможности сохранить коллектив. Колин не собирался жертвовать людьми ради прибыли – отчасти в этом и состоял секрет его успеха. На него работали лучшие из лучших, потому что знали, какой он хороший начальник. Филантроп, сказал кто-то о нем однажды.

– Послушай, – мягко произнес Колин. – Давай обсудим это за ужином. Закажем хорошего вина, поболтаем, разложим все по полочкам. – Он посмотрел на Челси, которая так и сидела на кровати, грустно уставившись на свои коленки. – Пойдем прогуляемся, пока мама приведет себя в порядок и разберет вещи.

Обрадованная девочка резво вскочила. Колину внезапно захотелось убраться подальше от удушающих духов Карен, от ее не менее удушающего настроения. Может, стоило все-таки поехать в «Палас»? Впрочем, нет, Пеннфлит он выбрал ради Челси. Эти выходные, между прочим, посвящены ей, а не ее матери.

В начале пятого порог «Приюта у моря» переступили благоухающие богатством Тревор и Моника Парфитты.

Благоухали они, если быть точным, духами фирмы «Гуччи» (она – «Энви», он – «Гилти»), которые купили во время последнего визита в фешенебельный лондонский «Харродс». Но то, что у Парфиттов денег куры не клюют, сразу же бросалось в глаза. Да они и не допустят, чтобы кто-нибудь этого не заметил.

Оба были смуглыми от загара. Фигура высокого бритоголового Тревора напоминала шкаф. Он оделся в черный костюм, замшевые мокасины без носков и белую шелковую футболку, облегающую перекачанные грудные мышцы. Шею украшала толстая золотая цепь, а запястье – предсказуемый «Ролекс». На фоне мужа Моника, носящая восьмой размер одежды, казалась дюймовочкой. Ее белый брючный костюм на голое тело открывал волнующее декольте, а десятисантиметровые шпильки и пышный начес на платиново-белых волосах увеличивали миниатюрный рост до метра шестидесяти. Все впечатление портилось от того, что она жевала жвачку.

У обоих на голове красовались солнечные очки: у него – «Прада», у нее – огромные «Шанель».

– Мистер и миссис Парфитт, – поприветствовала их Анжелика и с улыбкой вышла из-за стойки, чтобы пожать гостям руки.

– Анжелика, лапочка, – просиял Тревор. – Ты, как всегда, великолепна.

– Спасибо. Вы оба прекрасно выглядите.

– Вот отдохнем здесь – и похорошеем еще больше. Скажи-ка, Лука подготовил служебную стоянку? А то я бросил «мерс» в неположенном месте.

– К сожалению, нет. Но мы все устроим. Сейчас Бен принесет ваш багаж… – Она помахала носильщику, и тот бросился к ним. – … A я поручу кому-нибудь припарковать вашу машину.

– Ничего страшного, – вмешалась миссис Парфитт. – Тревор сам справится. Я ему говорила, что это отель не того уровня. Пора бы уже запомнить.

– Ты же знаешь, я – перфекционист. – Тревор пожал плечами. – Я однажды сказал Луке: «Раз мы претендуем на пять звезд, нужна служебная стоянка. Клиенты хотят высококлассного сервиса».

Анжелика согласно кивнула.

– Подождите, пожалуйста, пару секунд. Я передам Клэр, что вы приехали. Пока Бен разгружает вещи, можете посидеть на террасе, там сейчас очень хорошо.

Она скрылась в служебном помещении, где начальница рассчитывала зарплату персонала.

– Приехали Тревор и Моника, – шепнула Анжелика. – На ней во-о-от такие бриллианты. – Она соединила кончики большого и указательного пальцев одной руки и поднесла к уху. – По размеру – фальшивые, хотя наверняка настоящие.

Клэр встала. Вид у нее утомленный, отметила про себя Анжелика. Потрясение от неожиданно свалившейся на голову старой любви не прошло даром.

– Спасибо. – Начальница с приветливой улыбкой вышла в холл. – Тревор. Моника. – Она протянула для рукопожатия ладонь.

– Клэр. Лапочка. – Тревор не признавал формальностей и сгреб Клэр в медвежьи объятия. – Мы так счастливы! Ты нам даже погоду заказала.

– Все для клиента, – охнула Клэр, вывернулась из его хватки и поздоровалась с Моникой, на секунду прильнув щекой к ее щеке. – Анжелика распорядилась принести ваш багаж?

– Бен этим занимается, – ответила Анжелика.

Упомянутый Бен как раз протиснулся в двери с двумя одинаковыми чемоданами невероятных размеров.

– Держи, приятель. – Тревор достал брелок с ключами и двадцатифунтовую банкноту. – Припаркуй мою машину. Она застрахована от всего на свете. Не забудь поднять крышу.

– Э-э… – Бен в ужасе уставился на ключи. – Вообще-то я не умею водить. Мне всего шестнадцать.

– Машиной займусь я, – предложила Анжелика.

– Доверить свою лошадку женщине? Она у меня, между прочим, элитная. – Тревор подмигнул и высоко поднял ключи.

Анжелика округлила глаза.

– Не обращай внимания, дорогая, – ласково улыбнулась Моника. – Он так шутит.

– Конечно, шучу. Моя Моника водит лучше, чем я. У нее есть терпение.

Он бросил ключи в ладонь Анжелике.

– Тревор! Моника! – Из кухни вышел Лука и через бар направился к ним.

Под аккомпанемент бурных приветствий, рукопожатий и поцелуев Анжелика незаметно ретировалась.

У тротуара стоял вишневый «Мерседес SL» с откидным верхом. Не машина – конфетка. У Анжелики перехватило дыхание. Она открыла водительскую дверцу и скользнула внутрь. В салоне витал аппетитный аромат кожи и новизны; его не смог перебить даже удушающий запах лосьона после бритья, пропитавший ремень безопасности. Анжелика, радуясь, как ребенок, удобно устроилась на шикарном сиденье цвета жженого сахара, наслаждаясь тем, как оно мягко обволакивает тело; тронула руль, восхищенно провела рукой по глянцевой приборной доске: какой дизайн, сколько новомодных кнопок и экранов…

Она вставила ключ в зажигание и огляделась, припоминания инструкции Джеффа.

Тревору Парфитту не обязательно знать о том, что у заместительницы Клэр нет водительских прав. Весь ее опыт вождения заключался в нескольких уроках, полученных под руководством Джеффа в его фургоне. Толстяк, спасибо ему, был сказочно терпелив. Ни гримас, ни воплей – только сдержанное спокойствие плюс дотошные указания. Когда-то он работал инструктором по вождению и заверил падчерицу, что та – прирожденный водитель, поэтому «Мерседеса» Анжелика не боялась.