Одна из них, высокая и рыжая, промямлила какой-то бред на английском языке.

Снова пообещав себе разобраться с весельчаками, которые это придумали, Изабелла растолкала девушек и вышла из комнаты.

При первом же взгляде на коридор стало ясно, что она попала в какой-то очень недешёвый отель. Круг подозреваемых заметно сузился. Немногие из её знакомых могли снять тут номер. Изабелла прошла по коридору, обнаружила площадку с лифтами, нажала на кнопку вызова. Двери ближайшего лифта плавно разъехались. Изабелла надавила на цифру «1», лифт закрылся и поехал вниз. Нежное треньканье возвестило о том, что пункт назначения достигнут, двери снова раскрылись…

Изабелла остолбенела.

Перед ней предстала точно такая же комната, как та, из которой она только что сбежала. На диване сидела, сжавшись в комок, миниатюрная блондинка. Вторая девушка, с собранными в хвост рыжими волосами, бродила по комнате, собирая одну за другой разноцветные подушки.

– Эй, – хрипло выдохнула Изабелла.

Никто не обратил на неё внимания.

– Эй! – повторила она громче. – Что происходит, а?

Ни одна из девушек даже головы не повернула.

Изабелла, не отдавая себе отчёт, перешагнула порог…

Точнее, попыталась перешагнуть. Стоило ей только поднять ногу, как двери лифта сами собой закрылись, пребольно ударив её по коленке. Изабелла ошеломлённо посмотрела на них. Обернулась к панели управления и заколотила по ней кулаками. Ничего не происходило. Обессилев, девушка опустилась на пол.

Это был не сон.

Но это не могло быть реальностью.

Она сидела в углу, обняв колени и раскачиваясь из стороны в сторону. Голова была абсолютно пуста; разуму требовалось время, чтобы начать мыслить в невозможных обстоятельствах.

Тем временем лифт снова сдвинулся с места и поехал наверх. Изабелла подняла голову и бездумно проследила, как меняются цифры на экране. 2. 3. 4. 5.

6.

Лифт остановился и распахнул двери.

Пустота. Колыхающаяся в отвратительном ритме. Чернее чёрного. Страшнее смерти. Смерть естественна, она не противоречит жизни, а дополняет её. Тьма за дверями лифта отрицала существование все, кроме себя самой.

Изабелла встала, держась за стенки лифта, и криво усмехнулась. Тьма влекла к себе. Девушка сделала шаг вперёд и застыла. Как робкое дуновение ветра, светлое воспоминание о мамином лице мелькнуло перед мысленным взором и тут же исчезло; осталась лишь тьма.

И тьма поглотила её.

– Эй, Белл, – пропел над ухом звонкий голосок, – я к тебе обращаюсь!

Изабелла вздрогнула и, повернув голову, неодобрительно взглянула на Виолетту.

– Ура, меня заметили! – обрадовалась та. – Где ты раздобыла кофе?

– Где раздобыла, там уже нет, – буркнула Изабелла, переводя взгляд в свою чашку. Она была пуста, и это привело девушку в ещё более дурное расположение духа. – Отвали!

– Фи, как грубо! – деланно позитивный настрой Виолетты так просто было не сразить. – Могла бы и повежливее с товарищами по несчастью.

Изабелла скептически приподняла бровь.

– А, это ниже твоего достоинства, – усмехнулась Виолетта. – Ладно, сиди в скорлупке, мидия! Иви, эта малохольная, Лили, ещё не появлялась?

– Нет, – сидевшая в куче подушек Эвелин покачала головой. – А эта коза со мной не разговаривает!

– Да не обращай ты на неё внимания!

– Есть хочется, – заныла Эвелин.

– Сейчас дождёмся Лили и что-нибудь придумаем, – пожала Виолетта плечами. – Вряд ли они хотят уморить нас голодом. Хотя вообще-то отсутствие еды – это наименьшая из наших проблем.

– Так значит, дождёмся Лили и поедим? – лицо Эвелин просветлело. – Я её разбужу! – Она подскочила к ближайшей двери и заколотила по ней кулаками. – Лили! Вставай!

Изабелла проводила её холодным взглядом.

– Это моя комната, – процедила она.

– Лили левее, – подсказала Виолетта.

Едва бросив на них взгляд, Эвелин подскочила к нужной двери и забарабанила в неё.

На самом деле в этом не было никакой необходимости: Лили давно уже проснулась. Она просто не чувствовала в себе сил снова смотреть реальности в глаза. Эммануэль Сафо был прав: с теми кошмарами он перестарался.

Страшные сны снились всем будущим Нэйрам, но Лили особенно повезло. Её терзали целый месяц. Каждую ночь океан, на берегу которого жила семья Баттерсонов, пересыхал. Лили сидела у окна и видела, как стремительно испаряется синяя вода, пока на её месте не начинает белеть песок, как на глазах задыхаются растения, рыбы, моллюски и прочие морские жители, как выкатывается из-за горизонта ослепительно белый шар и выжигает всё смертоносными лучами. Она выбегала наружу, простирала руки к горизонту, умоляла не трогать, пощадить, вернуть, захлёбывалась криком. И тогда появлялся Эммануэль Сафо. Он смеялся. Смотрел на солнце, не мигая, а потом указывал рукой на Лили, и тогда она чувствовала, как лучи вгрызаются в обнажённую кожу, как солнечный жар проникает до костей и разрушает их. Она таяла, медленно исчезала, до конца осознавая, что происходит, – до самого пробуждения.

К концу первой недели ровный загар Лили выцвел, а под глазами залегли синие круги. Она оставалась, как всегда, мягкой и ласковой, но родители начали с беспокойством замечать, что в голосе дочери появились нервные нотки.

Вторая неделя углубила тени под глазами. Лили всё чаще уходила гулять к океану в одиночестве и всё реже участвовала в семейных обедах и вечерних посиделках. Она часами просиживала за роялем. Лили играла блестяще, но все произведения, которые она исполняла, звучали, как бурное море.

В середине третьей недели мама, устав допытываться от молчаливой дочери правды о том, что происходит, вызвала семейного доктора. Она осмотрел бледную, вялую Лили и прописал успокоительное. Девушка послушно принимала лекарство до конца, но, разумеется, обещанный эффект так и не был достигнут.

Около полуночи восьмого июня 2016 Лили вошла в спальню. Это была просторная комната в светлых тонах, с бледно-розовыми обоями, огромной кроватью с балдахином, белым письменным столом и окнами на океан. У одного из них стоял пустой мольберт. Вот уже месяц Лили не брала в руки кисть, а последние несколько дней и за рояль не садилась. Она чувствовала себя так, будто из неё выпили все силы, и в спальню шла, словно на эшафот.

На секунду девушке показалось, будто очертания спальни пропали, и на их месте появились какие-то другие, незнакомые; но стоило моргнуть, как всё стало по-прежнему. Она потушила свет, подошла к кровати, откинула одеяло, со вздохом опустилась на белые простыни и укрылась. Закрыла глаза. Открыла. Потолок стал как-то ниже и темнее… нет, почудилось. Снова закрыла и задремала.

В последний месяц Лили не случалось просыпаться по ночам. Сновидение полностью забирало её в свою власть и не отпускало до утра. В ночь на восьмое июня, однако, сон девушки прервался пять раз. Она ворочалась, пытаясь устроиться поудобнее. Кровать казалась чужой, одеяло —узким и тяжёлым. Вскоре Лили засыпала, и прерванный сон продолжал сниться с того же момента, где остановился.

И так до тех пор, пока девушку не разбудил знакомый мужской голос.

Этой ночью, ночью на девятое июня, кошмар наконец оставил Лили. Исчез. Проснувшись, она не могла в это поверить. Мысли о том, что кошмар просто перебрался в реальность, не желали оставлять девушку, но всё же она чувствовала иррациональное облегчение. Реальностью можно управлять, и именно этим Лили и собиралась заняться. Оставалось лишь понять, как.

А это неплохо бы решить методом мозгового штурма. С этими незнакомыми девочками Лили могла поделиться тем, что хранила душа: они плыли в одной лодке. Возможно, вместе они найдут выход. Эта блондинка выглядела такой смелой…

И Лили, не обращая внимания на крики Эвелин и стук в дверь, встала и отправилась в душ. Вода всегда приносила ей облегчение, была её другом. Сейчас она тоже помогла не то что бы обрести душевное равновесие, но хотя бы перестать трепыхаться внутри, словно птица в силках. Лили не знала, что делать, как выбираться из тюрьмы и вновь обрести почву под ногами, но верила, что всё будет так, как и должно быть.