Во время войны отдельные русские патриоты нашли в себе достаточно мужества, чтобы вступиться за выдающегося изобретателя и еще раз напомнить о ценности его проекта. В августе 1915 г. податной инспектор статский советник Н. А. Панов обратился в Центральный военно-промышленный комитет с заявлением по поводу изобретенного К. Э. Циолковским управляемого металлического аэростата. Панов подробно изложил историю этого изобретения и правдиво обрисовал облик скромного русского ученого. Он писал: "В Калуге четверть века назад поселился даровитый русский ученый, представляющий собой тип европейских ученых XVII и XVIII в., в тиши своих бедных кабинетов скромно создававших и разрабатывавших новые теории в области физико-математических наук. Этот ученый — Константин Эдуардович Циолковский, создавший теорию металлического управляемого аэростата, подвинувший вперед теорию аэроплана и занимающийся многими вопросами аэростатики, аэродинамики и физической астрономии.
Глубокое знание высшей математики и способность применять ее к разрешению трудных вопросов механики, физики и астрономии дали ему возможность научно разработать теорию управляемого аэростата с металлической оболочкой, теорию аэроплана и установить новые взгляды на разные вопросы физики и механики. Несмотря, однако, на многолетние научные труды Циолковского, на старание его сделать свои идеи о возможности устройства металлического аэростата доступными для ученых и широкой публики, до сих пор ни правительственные ученые учреждения, ни частные лица не дали ему денежных средств для постройки модели в больших размерах, чтобы произвести опыты полета с людьми"[271].
К. Э. Циолковский к началу первой мировой войны построил небольшие модели цельнометаллического аэростата. Он неоднократно предлагал военному ведомству безвозмездно взять на себя руководство постройкой дирижабля своей системы. Для создания большой модели, имеющей практическое значение, изобретатель просил около 25 тыс. руб. Дирижабль К. Э. Циолковского, будучи выполнен из гофрированного металла, должен был, по идее ученого, изменять свой объем в зависимости от высоты полета.
Отдел изобретений Центрального военно-промышленного комитета, рассмотрев предложение К. Э. Циолковского и ознакомившись с представленными брошюрами по этому вопросу, 10 сентября 1915 г. дал отрицательное заключение. В нем говорилось: "Проект является не настолько разработанным, чтобы можно было тотчас же приступить к постройке аэростата такой системы для военных целей…"[272]. Так был похоронен проект талантливого изобретателя. Его идеи осуществились только много лет спустя.
За время войны ни один из строившихся в России и за границей управляемых аэростатов не был принят на вооружение русской армии. Царское правительство купило в Англии четыре военных дирижабля типа "Черномор" объемом 4500 м3, но и они из-за отсутствия химических материалов для газодобывания эффективно не использовались. Покупая дирижабли за границей, царское правительство оставалось равнодушным к предложениям отечественных изобретателей о постройке управляемых аэростатов оригинальных конструкций.
В то же время в других воюющих странах дирижаблестроение продолжало развиваться. Так, в Англии, начиная с февраля 1915 г., было построено свыше 200 дирижаблей. Здесь проводились удачные опыты по применению дирижаблей во взаимодействии с морским флотом для борьбы с подводными лодками противника. Дирижабли удачно конвоировали суда и несли береговую охрану. Обладая большим радиусом действия, они оказали флоту серьезные услуги.
Неуправляемые аэростаты. Помимо управляемых аэростатов, на вооружении русской армии находились наблюдательные станции с неуправляемыми — змейковыми и сигнальными — аэростатами, которые служили средством артиллерийского наблюдения и ближней разведки. К началу войны военное ведомство располагало 46-ю змейковыми аэростатами, приписанными к 11-ти воздухоплавательным ротам, в основном крепостным. Каждая рота имела две-три наблюдательные станции. Станция располагала одним змейковым и одним запасным аэростатами с лебедками для их подъема и спуска, подвижными газодобывающими аппаратами. Численный состав воздухоплавательной роты составлял 60—100 человек. Кроме того, рота имела вспомогательную часть, ведавшую техническим снабжением, и команду связи (телефон). Сплоченными частями были крепостные воздухоплавательные роты Ковенской, Гродненской, Новогеоргиевской, Осовецкой, Брест-Литовской, Карской и Владивостокской крепостей. В Свеаборге находилось воздухоплавательное отделение. Командующие фронтами придавали большое значение обеспечению крепостей воздухоплавательными средствами. В некоторых крепостных воздухоплавательных ротах наряду с неуправляемыми базировались и управляемые аэростаты.
В начале войны реально обслуживать армию могли только две полевые воздухоплавательные роты, располагавшие наблюдательными станциями. В ходе войны были выделены отдельные змейковые аэростаты из крепостей и приданы стрелковым корпусам.
Змейковый аэростат на старте
Свободные полеты неуправляемых аэростатов в первую мировую войну, как правило, не практиковались. Аэростат летел по воле ветра, и нельзя было гарантировать спуск в расположении своих войск. Однажды накануне сдачи одной из своих крепостей австрийцы ночью вылетели на воздушном шаре со знаменами, документами и ключами от крепости, но ветер занес их к Бресту, где они после приземления были взяты в плен. Тоже самое случилось и с русскими воздухоплавателями, вылетевшими из крепости Ново-Георгиевск. Воздушный шар Еетром доставило в расположение противника, и воздухоплаватели также попали в плен. Трудности полета в зоне артиллерийского огня и действий истребителей противника и опасность спуска в условиях фронта заставили отказаться от свободных полетов аэростатов.
С самого начала войны в действующей армии использовался опыт корректирования огня артиллерии с привязных аэростатов, накопленный еще в русско-японскую войну 1904–1905 гг. Самоотверженная боевая работа военных воздухоплавателей принесла нашей армии неоценимую пользу. Участник войны В. А. Семенов пишет: "B мировую войну 1914–1918 гг. приданные артиллерии воздухоплавательные части привязных аэростатов вписали не одну блестящую страницу в летопись героических подвигов русских войск"[273]. Команды змейковых аэростатов привлекались к корректированию огня артиллерии. Русские воздухоплаватели в короткий срок показали, насколько ценны и необходимы для действующей армии змейковые аэростаты, ставшие "глазами" наземных войск. С первых же дней войны они полностью оправдали возлагаемые на них надежды. Теоретический спор, который велся до войны между Генеральным штабом русской армии и Главным инженерным управлением о применимости и целесообразности змейковых аэростатов на войне, получил свое разрешение. Оказалось, что боевую работу привязного аэростата не смог заменить самолет. За аэростатом остались ближняя разведка, общее отыскание цели и пристрелка. Возникла совместная работа аэростата и самолета по проверке работы одного другим. Аэростат, подолгу держась в воздухе, позволял, в отличие от самолета, более или менее непрерывно наблюдать за полем сражения. Наконец, немаловажное значение имела постоянная телефонная связь из корзины аэростата с артиллерийским командованием, чего в силу несовершенства радиосвязи не имел самолет.
В корзине аэростата — воздухоплаватель Н. Шабашев
Змейковый аэростат подчас деморализовал противника одним своим присутствием. По свидетельству участника первой мировой войны Н. Шабашева, неприятелю "аэростат невольно казался глазом, все видящим, от которого ничто не может скрыться. Следствием этого нередко являлось: артиллерия противника во время нахождения аэростата в воздухе во избежание ее обнаружения не открывала огня, усиленно стреляя лишь в то время, когда аэростат приземлялся для смены наблюдателей; всякое передвижение обозов и войск, расположенных ближе к нашим позициям, днем останавливалось, и таковые передвижения производились под прикрытием ночной темноты, вне наблюдения аэростата"[274].
