Заявляя так, немецкий рейхсканцлер чётко определил позицию Германии. Она не допустит разгрома Австро-Венгрии, но вместе с тем не намерена воевать против России за балканские интересы Габсбургов.

Андраши расстроился: на Вильгельмштрассе не помешали России ввести войска в Болгарию. Бисмарк за войну России с Оттоманской Портой.

Неделя, как унялись дожди, и отпаровав, просохшее поле покрылось первой зеленью.

День смотра Дунайской армии удался тёплым, солнечным. Милютин находился в свите императора. Лошадь нетерпеливо перебирала копытами, и Дмитрий Алексеевич то и дело осаживал её.

Множество знатных гостей наехало из Кишинёва и ближайших сел. Украинское и молдавское дворянство, румынские бояре явились целыми семьями. Весело и шумно среди гостей.

До ушей военного министра доносились обрывки разговоров:

— Бал у генерал-губернатора?

— Я с вами вполне согласен, засилье господ офицеров... Седой господин с лицом скопца громко рассмеялся:

— Знаю, отчего ваше недовольство. Ваша Марийка каблуки сбила с удалым поручиком.

Поблизости от Гурко две кокетливые барышни посматривали на него, переговаривались. До Гурко донеслись слова:

— Генерал... Старик.

— Нет... Ещё не совсем... Я согласна...

— Ах, нет. Он, поди, и ухаживать не может... — Захихикали.

— Господа, господа! — пытался обратить на себя внимание молодой помещик. — Приглашаю на охоту!

Дама с туго перетянутым торсом томно ворковала с усатым офицером:

— Ах, штабс-капитан, штабс-капитан...

Войска ждали государя... Он прикатил вместе с великим князем. За каретой следовала сотня лейб-гвардии казачьего полка.

Александр ступил на подножку, чуть замешкался. Ему подвели коня. Царь разобрал поводья, приложил руку к папахе:

— Здорово, солдаты!

— Здра... жела... ваше вели...ство..! — раскатилось по строю.

Милютин заметил: император сегодня выглядел лучше, нежели вчера, на военном совете в доме предводителя кишинёвского дворянства господина Семиградова.

Подавленность Александра на военном совете сказалась на присутствовавших. Сидели молча, не прерывая доклад начальника штаба генерала Непокойчицкого. Тому помогал его заместитель генерал Левицкий.

Охарактеризовав общую обстановку, Непокойчицкий уведомил, что ещё в мае русские моряки сумели поставить в низовьях Дуная минные заграждения, лишив турецкие мониторы и канонерки возможности хождения по реке.

Вокруг длинного стола сидели командиры дивизий и корпусов, слушали, делали для себя пометки. Задумчив генерал-лейтенант Гурко, спокоен генерал Карцев, чей ореол взойдёт на Троянском перевале, в заснеженных Балканских горах. Откинулся на спинку стула мастер штыкового боя генерал Драгомиров. И не ведает, что не далека та ночь, когда его дивизия первой переправится через Дунай.

Рядом с генералом Радецким, положив ладони на стол, сидел генерал Столетов, командир болгарского ополчения. Это был высокообразованный генерал, окончивший университет и Военную академию, знаток нескольких языков, прошёл путь от солдата до генерала, участвовал в Крымской войне и боевых действиях в Средней Азии.

По правую руку от императора, откинувшись на спинку стула, восседал великий князь Николай Николаевич.

У военного министра было своё нелестное суждение о главнокомандующем. Знал его упрямство, а главное — Отсутствие необходимого военного кругозора. Однако возражать царю, пожелавшему видеть великого князя в должности главнокомандующего, Милютин не стал.

Невысоко оценивал Дмитрий Алексеевич и военные дарования начальника штаба Дунайской армии генерала Непокойчицкого, чей боевой талант не поднялся выше участия в подавлении (в молодые годы) Венгерского восстания.

Непокойчицкий сутулился, докладывал монотонно, усыпляюще. Царь не дёргал начальника штаба, не прерывал вопросами, время от времени он лишь хныкал недовольно, хмурился. Указка в руке Непокойчицкого скользила по Балканам.

Милютин записал в журнале: «Чем объясняет штаб отклонение от разработанной раннее диспозиции?»

Решил задать вопрос после доклада.

Непокойчицкий замолчал, Александр спросил:

— Нельзя ли уменьшить расходы на провиант? Казна наша — как дырявый мешок, сколько ни наполняй, всегда пусто.

Неожиданно для всех поднялся генерал Гурко. Александр удивлённо посмотрел на него:

— Вы, Иосиф Владимирович, имеете, что сказать?

— Ваше величество, разделяя вашу озабоченность о государственной казне, смею заверить, солдаты уже сегодня недополучают продовольствия, коего им положено на средства, отпускаемые казной.

Александр нахмурился. Главнокомандующий попытался что-то сказать, но царь упредил:

— Иосиф Владимирович, я, как и вы, сторонник сытости солдата и, когда говорил об уменьшении расходов на закупку продовольствия, имел в виду, что средства шли по назначению, а не протекали в песок.

Тут подхватился генерал Левицкий:

— Ваше величество, мы вынуждены передать подряды на снабжение армии товариществу Гретера, Горвица и Когана.

— Чем объяснить выбор подрядчика? — насторожился Милютин.

Ожидавший подобного вопроса от царя, Непокойчицкий ответил поспешно:

— Товарищество приняло на себя поставку с оплатой в кредитных рублях.

— Но где достанет золото товарищество? — снова подал голос Милютин.

— Товарищество получает его, используя международные связи, в частности, по нашим сведениям, у Рокфеллера.

Докладывая о состоянии снабжения войск продовольствием и фуражом, Непокойчицкий не до кошта раскрывал карты, Гретер и его компания заготавливали их не на правах подряда, а на условиях комиссии, то есть суммой, отпускаемой товариществу командованием Дунайской армии в кредитных билетах по биржевому курсу. Себе товарищество брало десять процентов комиссионных от стоимости продуктов. Отсюда и вытекало, чем дороже обходился солдатский провиант, тем больше получало комиссионных товарищество.

— Учтите, объявлен набор ещё семи дивизий, — сказал Александр.

— Мы это предусмотрели, ваше величество. Ко всему, вступив на территорию Болгарии, мы рассчитываем на помощь населения.

— Ваша диспозиция ведения войны сегодня несколько не соответствует плану Генерального штаба, — заметил Милютин. — Не приведёт ли это к дроблению ударных сил?

Великий князь повернулся к военному министру, ответил самоуверенно:

— От Чёрного моря до Систово у турок крепкая оборонительная линия. Всё правобережье в войсках. Как известно в Генеральном штабе, в районе рушукских крепостей, по нашим данным, Абдул-Керим-паша держит стопятидесятитысячную армию. В противовес ей создана нами группа войск цесаревича Александра.

Милютин промолчал. Царь спросил:

— Где предполагаете начать переправу? И снова ответил главнокомандующий:

— Это, ваше величество, до поры мы намерены сохранить в тайне, дабы не стало известно неприятелю. До начальников колонн и дивизии приказ будет доведён накануне переправы.

Император нахмурился:

— Моё пребывание на военном театре и пребывание военного министра не умаляет ваших обязанностей как главнокомандующего.

— Ваше величество, это не недоверие вам, — поспешил смягчить обстановку Непокойчицкий. — Место переправы уточняется с учётом сведений, поступающих от полковника Артамонова.

— Разведку полковника Артамонова снабжают информацией болгарские патриоты, — добавил великий князь.

Полковник Артамонов встал, ожидая вопросов, но император будто не заметил его.

— Ну, хорошо, — примиряюще проговорил он, — участие болгар в данной войне, я думаю, заставит других государей согласиться с нами на признание прав за этим многострадальным народом. Долг России подать руку помощи братьям нашим на Балканах и угнетённым армянам на Кавказе...

Затрубили фанфары, возвестив начало смотра. Милютин встрепенулся, оторвался от воспоминаний. Подъехал генерал Кнорин, с кудрявой шелковистой бородой на пробор, поздоровался.