Их как будто роднила эта общая, невысказанная тайна – они вздыхали по разным людям, но вздыхали, в общем-то, вместе.

Это их и сблизило. Как-то раз, когда Виталик первый раз заговорил при всех о женитьбе, Ксюшины нервы не выдержали, и она выскочила в коридор в слезах. А утешать ее отправилась – кто бы мог подумать – Лека.

Нашла в умывалке, обняла, прижала к себе. Ксюша плакала ей в плечо, Лека гладила ее по спине.

-Ты красивая, - шептала она, прижимая Ксюшу крепче и крепче, - в твоих глазах утонуть можно. И такая мягкая, теплая…

Ее голос успокаивал, ласкал своими прикосновениями. И на секунду, прежде чем прижаться к Леке еще крепче, Ксюша подумала вдруг: «Нет? А почему бы и нет»?

FORWARD. PLAY.

-Лека, прекрати! – Ксюша с ужасом оглянулась по сторонам: не увидел бы кто.

Они сидели на лавочке, на площади рядом с общагой, и Лекины руки слишком активно забирались Ксюше под футболку.

-А если не прекращу? – Спросила она, и в синеве ее глаз Ксюша ясно различила издевку. – Что будет? Все узнают, какая ты порочная?

Засмеялась, взъерошила Лекины волосы.

-Сама ты порочная. Трахнула меня прямо в умывалке, как будто так и надо.

Лека скорчила зверскую рожу и подвинулась поближе.

-Что-то ты не слишком сопротивлялась, - заявила она, потихоньку прокрадываясь ладонью к Ксюшиному плечу. – А, Ксюх? Не слишком?

Они хохотали, борясь в объятиях друг друга, и Лека вышла победителем: скрутила Ксюшу в клубок, обхватила руками, и прижала к себе.

-Так-то, - подышала в волосы, - мала еще со мной бороться.

Ксюша проглотила возражения. Она вдруг совершенно расслабилась в Лекиных руках, и ей вдруг стало все равно, видит их кто-то, или не видит, а если видит – то что подумает.

«Я слишком долго убегала от этого. Может быть, попробовать больше не бегать?»

С ней было не так как с Ирой. Они почти не разговаривали - на любые вопросы Лека отшучивалась, попытки поспорить оставляла без внимания. И было в этом что-то яркое и неиспытанное доселе: возможность отдать первенство другому, и не претендовать на него больше.

Они ходили гулять, и Ксюша шла за Лекой. Они хохотали вечерами в комнате, и Ксюша сидела между раздвинутых Лекиных ног, чувствуя ее спиной. Они целовались, и Ксюша просто отдавала ей свои губы.

-Ты такая покорная, - шептала Лека ей на ухо, когда им удавалось остаться одним в запертой комнате, - такая моя…

Ее руки раз за разом становились все нежнее и нежнее. Она целовала каждую клеточку Ксюшиного тела, и наслаждалась ею.

-Смотри, - говорила, положив Ксюшину ладонь на свою грудь, - здесь нет ничего страшного. Это просто я. И мое тело. И неважно, мужское оно или женское – важно, что ты чувствуешь, когда трогаешь меня.

Это было так удивительно и ново! Как будто это правда легко – касаться ее, зарываться губами, гладить где захочется, и радоваться реакции.

-Я не знаю, как это делать, - честно призналась Ксюша однажды, когда простых поглаживаний Лекиного тела ей стало мало, и хотелось большего, и было страшно.

Лека улыбнулась в ответ, и в синих ее глазах заблестела нежность.

-Просто делай то, что ты хочешь, - сказала она, - здесь нет «правильно» и «неправильно», есть только то, что ты хочешь, и чего хочу я.

Она направляла Ксюшины руки, выгибалась под ними, стонала.

-Смотри, как я реагирую на тебя. Смотри, как мне нравится то, что ты со мной делаешь.

Они словно учились танцевать – одна следовала за другой, извивалась в ее объятиях, училась поддержке.

-Ты влюбилась? – Спросила как-то Женька, когда Ксюша, счастливая, пришла в комнату, и с улыбкой упала на кровать.

Влюбилась ли она? Наверное, нет. Ведь им по-прежнему было не о чем разговаривать, да и сердце ее при виде Леки оставалось спокойным. Но было в этих отношениях что-то важное и ценное, и было в Ксюшиной душе что-то теплое и нежное. Что-то, благодаря чему она смогла почти честно ответить «Да».

Постепенно дошло до того, что они даже перестали таиться. Да и невозможно было таиться с Лекой – она то и дело вспыхивала Ксюше навстречу, брала за руку, принималась целовать. Их увидели вместе раз, другой, третий… И Ксюша с удивлением поняла, что ничего не произошло. На нее не стали показывать пальцем, не стали смеяться – людям кругом было словно все равно.

Вот только Ира, однажды встретив их в коридоре, моргнула резко и, сжав губы, пошла в другую сторону.

FORWARD. FORWARD. PLAY.

-У тебя именно в институте случились первые отношения с женщиной? – Спросила Лена. Она лежала на боку, лицом к лицу с Ксюшей, и внимательно на нее смотрела.

Ксюша замерла.

-А с чего ты взяла…

Лена засмеялась, и, ухватив Ксюшину руку, положила себе на грудь.

-Помнишь? Тут кое-что имеется. И оно многое понимает.

Ксюшины губы изогнулись в усмешке. Она немного пошевелила пальцами, наслаждаясь тем, как изменилось от этого лицо Лены.

-Все еще хочешь об этом поговорить? – Спросила, подмигнув.

Пристально глядя Ксюше в глаза, Лена накрыла ее ладонь своей, и направила их сплетенные руки на вторую грудь.

-А ты?

Наверное, не стоило этого делать. Нет, не наверное – даже наверняка, но Ксюша вдруг снова ощутила давно забытое «хочу». Лена подобралась слишком близко, она даже не заметила, как это произошло, но теперь, когда теплое стало горячим, думать было уже поздно.

Она завела Ленину руку ей за спину, и только там отпустила. Обняла за талию, успев удивиться, какая же горячая у нее кожа – ее жар ощущался даже через ткань летнего платья.

-Я говорила, что ты играешь с огнем? – Спросила, проводя кончиками пальцев по позвоночнику.

Лена пошевелилась, опуская ладонь на Ксюшину щеку.

-А кто сказал, что я играю? – Улыбнулась.

Она больше ничего не делала – только касалась ладонью и смотрела, но почему-то именно от этого у Ксюши было ощущение, словно они падают, летят, глубоко в пропасть.

-Чего ты добиваешься? – Сделала она еще попытку. – Чего хочешь?

Лена убрала руку, и немного приподнялась, отодвигаясь. Она смотрела по-прежнему ласково, но за нею Ксюша различила оттенки грусти.

-Не думаю, что ты уже готова услышать, чего я хочу, - сказала она. – Может быть, когда-то позже.

-Когда позже?

-Может быть, когда ты перестанешь спрашивать.

BACK. BACK. PLAY.

-Олимпиада? – Ксюха подняла глаза на Елену Васильевну, и едва удержалась чтобы не захохотать. – Вы шутите?

-Вовсе нет.

Елена Васильевна улыбалась, глядя на Ксюху сверху вниз. Та сидела за партой и не верила своим ушам.

-Да ладно вам, - все-таки засмеялась, - где я, а где олимпиада? Вы что?

-А мне кажется, это хорошая идея, - Анастасия Павловна подошла к ним и встала рядом с Завадской. Улыбка сползла с Ксюхиного лица, будто и не было ее. – Ты прекрасно учишься, а в последнее время стала очень… усидчивой. Кто, если не ты?

Ксюха нахмурилась и принялась собирать учебники. На Анастасию Павловну она не смотрела.

-Кто угодно, - сказала наконец, когда все книжки были собраны в сумку, - но точно не я.

Вылезла из-за парты, и вышла из класса.

Завадская нагнала ее на полпути до лестницы.

-Стоять, - скомандовала, хватая за плечо, - мы еще не закончили!

-Мы закончили, - Ксюха развернулась и гневно посмотрела на нее, - я не пойду ни на какую олимпиаду. Забудьте.

-Даже ради меня?

Она с трудом проглотила комок. Елена Васильевна смотрела без улыбки, рука ее по-прежнему лежала на Ксюхином плече.

-Ладно, - кивнула она, и, снова сделав разворот, пошла дальше.

Ради вас. Ради нее. Ради того, чтобы вы отстали наконец уже все от меня, и оставили меня в покое.

FORWARD