STOP. PLAY

Она говорила, и говорила. Кирилл даже половины из ее слов не мог разобрать, но оставшейся половины хватило для того, чтобы его коротко стриженные волосы встали дыбом и по затылку побежали мурашки.

Он не понимал, что с ним происходит. Почему он слушает ее? Почему не бежит отсюда к чертовой бабушке? Почему не посылает ее на хрен, как посылал сотни раз до этого? Почему ему вдруг появилось до нее дело?

Она плакала на его руках. Слабая, разбитая женщина. Женщина, которая когда-то так много для него значила, а теперь вдруг стала значить еще больше.

-Ксюха, - сказал он вдруг неожиданно для себя самого, - я никуда не уйду. Слышишь?

И она начала плакать снова. Она говорила что-то про работу, про мать, про предательство и невозможность жить дальше. Он едва понимал что-то в ее сбивчивых словах, но впервые в жизни чувствовал, что слова сейчас не так уж и важны. Ее волосы под его руками были мягкими, а вздрагивающие от рыданий плечи – теплыми. И этого было более чем достаточно.

Потом, когда она немного успокоилась, он сходил на кухню и сделал чай. И они пили его, сидя на полу, и хватаясь за один и тот же кусок сахара.

-Я позвоню матери, - сказал вдруг он, - она, наверное, беспокоится.

Лицо ее дернулось, как от удара, но она кивнула. И он позвонил матери.

-Почему ты не ушел? – Спросила Ксения, когда он вернулся назад в комнату и накинул на ее плечи одеяло, снятое с кровати. Она смотрела на него – заплаканная, некрасивая, и почему-то очень и очень молодая.

-А тебе не все равно? – Грубо ответил Кирилл. – Давай лучше подумаем, как разгребать все то дерьмо, в которое ты умудрилась вляпаться.

Она засмеялась, но ее смех почему-то его совсем не обидел.

-Я пацан еще, конечно, - сказал он, хмыкнув, - но, насколько я вижу, других вариантов с кем это обсудить, у тебя все равно нет.

-Дурак, - усмехнулась в ответ она, - неужели ты не понимаешь, что ты теперь единственный, с кем я вообще могу это обсуждать?

Ксения поплотнее закуталась в одеяло, и прижалась спиной к батарее.

-Ладно, - сказал Кирилл, прогоняя чувство умиления, поселившееся в его груди, - давай по порядку. Мать завела себе мужика. Я не очень понял, что тебя в этом беспокоит? Ты хочешь, чтобы она была счастлива – ну так и пусть будет счастлива, что тебе до этого?

Секунду она молча смотрела.

-А ты уверен, что с ним она будет счастлива? Уверен, что этот мужик – ее судьба?

-А какая разница? Ты все равно никак не сможешь этого проконтролировать. Судьба – так судьба, нет – так нет. Лотерея. Как повезет.

Еще договаривая, он вдруг подумал о том, что будет, если и правда судьба? Сбудется то, о чем он так давно и безнадежно мечтал – мать уедет от Ксюхи, и у него появится нормальный отчим, и хоть какое-то подобие семьи. Странно, но эта мысль его почему-то совершенно не обрадовала.

-Ты прав, - сказала Ксения тихонько, - давно пора ее отпустить.

-Погоди, - заволновался Кирилл, - что значит «отпустить»? А если он какой-нибудь мудак, вроде одного из моих папаш по детству? Мать любит выбирать себе всякое отребье, так что отпускать я бы пока погодил.

-Но ты только что сказал, что я никак не смогу этого проконтролировать!

-Да, но… - он замялся, но все же сказал. – Ты же даже не знаешь, хочет ли она быть с ним. Может, она вовсе и не хочет, чтобы ее отпускали.

-Хочет. В последнее время она постоянно говорит о том, чтобы уехать. До сих пор ее удерживала только я. Больше я не стану этого делать.

-Черт, - подумал вдруг Кирилл, и от пришедшей мысли его как холодной водой облили, - а ведь она ее правда любит. Черт. Черт. Черт!

-Слушай, - сказал он вслух, отбирая у Ксении чашку и одним глотком допивая чай, - а что с работой? Тебя подставили – это я понял. Но что ты теперь собираешься с этим делать?

-Завтра напишу заявление, - пожала плечами Ксения, - что еще мне остается…

-И сдашься? – Поразился он. – Вот так просто?

-А что мне еще остается делать? – Крикнула она ему в лицо. – Ты что, не понял, что я в проигрыше в любом случае? Они собрали все это дерьмо, чтобы держать меня на поводке. В эту минуту Ольга уже доложила им, что это дерьмо – фикция, чушь, подсунутая им через Ирку. Теперь у них остается только два выхода: либо оставить меня в покое, либо закрыть проект и меня вместе с ним. Как думаешь, что они выберут?

-А что, если сыграть в открытую? – Предложил Кирилл. – Сходить к самому большому начальству, и все ему рассказать.

-И тем самым приблизить конец? Кирюха, ты не понял. Смысл не в том, чтобы выгнать меня на улицу. Смысл в том, чтобы дискредитировать меня в этом бизнесе раз и навсегда.

-А проект-то хоть нормальный?

Она засмеялась, а он снова не обиделся.

-Проект нормальный, - сказала она, - через пару месяцев он начнет приносить деньги, а еще через три – выйдет на самоокупаемость. Это рекордные сроки для такого рода деятельности. Но это не имеет совершенно никакого значения.

-А по-моему, имеет, - Кирилл задумчиво потер затылок, - у меня есть идея. Только не называй меня придурком, ладно? Послушай.

И она послушала.

FORVARD

Ксения с ней не разговаривала. Нет, она не выглядела обиженной или отстраненной – отвечала на вопросы, даже сама иногда что-то спрашивала, но при этом больше не задерживалась рядом ни на секунду больше необходимого.

С того самого дня, как они приехали домой с Кириллом – оба задумчивые, какие-то серые и молчаливые, все стало катиться под откос со скоростью света, и как это остановить, было совершенно непонятно.

На следующий день в дом принесли цветы. Курьер приехал рано утром, и дверь ему открыла Ксения. Вошла в комнату, аккуратно положила на кровать букет и сказала, улыбнувшись: «Кажется, этот Федор за тобой ухаживает». И уехала на работу.

Ася долго сидела на кровати, глядя на покрытые прозрачными каплями розы, и по щекам ее текли похожие капли, только очень соленые. Она смотрела на букет, а вспоминала совсем другие цветы – полевые, остро пахнущие лугом и свежестью, огромная охапка, перевязанная резинкой для волос, и записка, на которой красивым почерком было написано три буквы. Три буквы, по которым она сразу поняла, от кого эти цветы, и что она значат…

-Мам, - в дверном проеме показалась голова Кирилла, - можно к тебе?

Ася кивнула и сморгнула непрошенные слезы. Кирилл вошел и присел рядом с ней на кровать.

-От кого цветы? – Голос его дрогнул немного.

-От Федора, - вздохнула Ася, - это мой… новый знакомый.

Кирилл помолчал немного, но в этом молчании больше не было ничего угрожающего, скорее некоторая неловкость и смущение.

-Мам… - начал он и запнулся.

Собрался с силами, шмыгнул носом и продолжил:

-Ты хочешь уйти от Ксюхи?

Ася дернулась как от удара. В животе все скрутилось в невообразимый клубок. Что?!

-О чем ты?

Кирилл сделал недовольное движение губами.

-О Ксюхе, мам. Ты хочешь от нее уйти?

Господи, ее сын хочет обсудить с ней… Ксюшу? Да не просто Ксюшу, а их отношения? Мир сошел с ума, перевернулся с ног на голову, и сошел с ума снова.

-С чего ты взял?

-Мам, - в голосе Кирилла прозвучало раздражение, - ну чего ты вопросом на вопрос отвечаешь?

-Потому что я в шоке, - честно сказала Ася, - не думала, что когда-нибудь буду обсуждать это с тобой.

-Так ты и не обсуждаешь пока, а только удивляешься вслух.

Они засмеялись. Ася даже рискнула протянуть руку и пригладить волосы на голове у сына.

-Это очень сложно, понимаешь?

-Что сложно? – Кирилл дернул головой, сбрасывая ее руку. – Ничего сложного не вижу. Либо хочешь уйти, либо нет.

Ох, как бы было прекрасно, если бы это и правда было так. Так легко и понятно: хочешь уйти – уходишь, не хочешь – остаешься. Как жаль, что в жизни так не бывает, а если и бывает, то с кем-то совсем другим.