Я хороших девчонок в деревне любил Покупал им в сельмаге конфетки. Это было в ту пору, когда наступил Завершающий год пятилетки! 1976 Уже достаточно прославлен, Внесен под пахоту навоз. И мне в повестку дня поставлен Сельскохозяйственный вопрос: Державин был, был Пушкин-гений Есенин души нам потряс, Зачем же столько удобрений Развел сегодняшний Парнас? 1977 Ты ждешь, что я тебе скажу? Да, ты не ходишь по ножу, По лезвию, по жалу бритвы! И не поймешь, о чем твержу, Шепча неслышные молитвы. Да, позади пустые дни, Что зябкой осени сродни, И чувства требуют прополки. Как это сделать, коль они Не выше скошенной стерни, Не больше, чем ушко в иголке?! О, этот ваш мирок мещан, Где бьются до кровавых ран Из-за «паласов и дорожек»! Да, я в одном лишь интриган, Что мне родней простор полян, А ваш хрусталь – избави, боже!.. Ты ждешь, что я тебе скажу? Ты прикипела к этажу, К теплоквартирному уюту! А мне бы ветер да каюту, И наплевать на свары, смуту, Я вольным небом дорожу! Оно прекрасно и в грозу, Я там, как в детстве, на возу... А ты, а ты всё это губишь... За это самое и любишь? Ты плачешь? Дай утру слезу... 70-е годы Исцеленье от уз и хлопот – Жизнь подлечит и время остудит!? И душа поболит и пройдет? Да, пройдет... Но больней уж не будет! Сам себе утешитель и враг, Я стою, как на круче отвесной, Всю решимость сбираю в кулак, Вновь тащусь до дороги железной. Вот дойду до платформы в ночи, Встану твердо на грубые камни. Сяду в поезд. И поезд умчит Куда надо!.. 70-е годы Что делать с любовью мужчине? Мужчина и в силе, и в чине, И вовсе не зелен умом, Судьба ж у него – на излом. Он курит, не спит до рассвета, Он перед семьёю в долгу. Он помощи ждет от поэта, А чем я ему помогу? Я тоже – из противоречий, И с женщиной ясности нет. А женщина ждет, что отвечу? Никто не подскажет ответ. Лишь в небе высоком и грозном, Как прежде, подмога одна: Что делать нам, ясные звезды? Как быть, подскажи нам, луна? 70-е годы ШЕФЫ НА БОРТУ «САМОТЛОРА» Куплеты для стенгазеты * * * Едим и спим, себя не тратим, За электричество не платим. * * * Колет воду, как топор, Носом танкер «Самотлор»: «Вот она, вот она На винт гребной намотана!» * * * Звенят бутылки – крен хороший, Переживай (и слух остри!) Не за стекло, что в море брошу, За содержимое внутри! * * * Целый день по тесным трюмам Нас таскал А. А. Тютрюмов. Ночью выли при луне По родимой стороне. * * * Львы – очень двойственная штука, Об этом знает весь народ: Бронштейн Лев, конечно, сука, Лев Соловьев [4] – наоборот. 1978, Берингово море Саше Свириденко, начальнику радиостанции Прошли мы, ребята, полмира, Штормами пришлось подышать. Мы держим ключи от эфира, Попробуйте вы подержать! Припев: А ветер в антеннах неистов, А волны за бортом невмочь. Радисты! На то мы радисты, Нам выпала славная ночь. Так что же! Заварим-ка чаю, И я на ключе отстучу – О том, как о милой скучаю, И больше молчать не хочу! О встрече гадать не посмею, Но верю, любимая ждет – Из тропиков Новой Гвинеи, Из белых полярных широт. Ревет океанская глотка. Но как океан ни жесток, Нас слышит родная Находка, И помнит нас Владивосток. Припев: А ветер в антеннах неистов, А волны за бортом невмочь. Радисты! На то мы радисты, Нам выпала славная ночь. 18.09.1979 г., танкер «Самотлор» Пойду сегодня к морю, Там есть, приметил я, Отверстие в заборе, Уютная скамья. Шашлык там – рубль штука, Приносит друг-кацо. Есть столик из бамбука И легкое винцо. Там, знаю, в перепонки Бьет музыка не столь. Там я встречал девчонку По имени Ассоль. Мне б объясниться с нею, Сказать, в конце концов, Что не дождется Грэя, Рассветных парусов. Мечтою – алым цветом И нынче мир един. Но, жаль, ушли корветы, Не видно бригантин. Ушли в века и сказку, Исчезли навсегда. Не с парусной оснасткой Заходят в порт суда. На пирсе, при «параде», Гуляют морячки, На древний берег глядя Сквозь темные очки. В рекламах берег блещет, В неоновом дыму. И голос мой зловещий Так горек самому. 1979, Пицунда вернуться Лев Соловьев – нижневартовский журналист, участник рейса, соавтор этих строк |
