А та, вроде бы и не заметив этого, продолжала свое:
- Расхват - собака и должен делать свое дело, чтобы людям оно было на пользу. Собака ведь - не для игры, не для забавы, наподобие кукленка... Но кукленок, ить, хлеба не просит и лежит себе, где приткнешь. А пес - он должен зарабатывать свою кормежку... При деле должен быть, а не мотаться иждивенцем... Савелий вот уж и отвоевал свое, и отработал за жизнь, сколь другие - хоть две им жизни дай - не отработают, а взял свой дрючок - и, как положено мужику, за работу. Пока живой, должон каждый работать...
Именно в этом месте, когда бабушка упомянула имя дядьки Савелия, Петька сообразил, как удалось бригадиру сговорить бабушку, - ведь раньше Елизар никакого толку в собаках не понимал, у Петьки была возможность удостовериться в этом, когда они столкнулись на поляне...
- В доме у нас - уж сколько тебе говорено! - стеречь нечего, - продолжала бабушка, пользуясь унылым, глухим молчанием Петьки. - А Расхват - собака теперь ученая. Она и стеречь может, и поднести что надо... Зачем же пропадать у нее этой учености?.. За то нам и мука дана, слава богу, не как побирушкам каким. А ить - прям в избу доставили... Это - за работу твою...
Петька молчал. И потому бабушка продолжала:
- Ты вот школу окончишь для чего? - И ответила вместо него: - Чтобы работать умеючи! Вот и Расхвату к работе приступать надо!
Потом, решив, должно быть, что убедила Петьку по всем правилам, как надо, бабушка приказала:
- Садись поешь вот, что на столе. А мне в правление надо... - И даже сделала движение к выходу.
Но Петька вдруг сел прямо на земляной пол, не отводя глаз от мешков с мукой, будто они были главной бедой и причиной всему, и сам не заметил, как из глаз его - одна за другой - скатились по щекам слезы. Повторил:
- Продала... За муку продала!.. - И ударил кулаком в тугую, ни в чем не виноватую рогожу.
- Не продала, - твердо возразила бабка. - Отдала. А мука - это за твою учебу. Елизар ведь взял его тому же Савелию на помощь, у которого ты Расхвата брал. Так что вроде бы от хозяина опять к хозяину Расхват переходит... Савелий просил, чтоб и ты к стаду пошел, да я не согласилась. Семья у нас ведь - не семеро по лавкам... Проживем пока без лишнего заработка. А твой уже вот он - заработок. - Она вновь погладила сухонькой рукой мешки. - Самому учиться надо. А Савелию трудно одному управляться: от всех соседних колхозов к нему овец посогнали, вот он и будет их стеречь.
- Не стеречь, а пасти... - машинально, не своим голосом поправил Петька.
- Стеречь, - опять возразила бабушка. - Про Аверкия-то слыхал? А их тут ишо не один Аверкий. Разные страсти творят, а кажин раз про то не забывают - что пропитание нужно. Без пропитания в болоте долго не просидишь. Да еще в зиму глядя. Вот они уж, бывает, и ничего не подеют людям, а живность какую, хлебушек подчистую заметут всегда... Потому и не поскупились колхозники - ото всех колхозов эта мука, чьи овцы у Савелия в стаде, - стеречь их надо, а не только пасти... Два мешка, - повторяла бабка. - А ты за двадцать яиц всего Расхвата взял. Это за науку твою. Собак, какие нашлись, давно посгоняли к Савелию... Да рази они с Расхватом сравняются?!
Петька продолжал отупело глядеть на мешки перед собой, и чувство необратимости происшедшего мало-помалу охватывало, наполняло его - до безразличия, похожего на успокоение. Так что он, наверное, уже почти не страдал, когда бабушка взялась опять за дверную ручку и сказала:
- Поешь... Побудь тут пока... А я - в правление, да еще кой-куда... - И она вышла.
А Петька долго еще сидел, мало-помалу приходя в себя и сам удивляясь этому неожиданному спокойствию своему. Подумал даже, что все правильно: был Расхват - и нет Расхвата, были у него, у Петьки, свои планы - теперь надо жить, как выходило, по-прежнему - без глупостей, без выдумок: раз так порешила судьба - ничего не поделаешь...
Но едва уловив какое-то движение за дверью - мигом вскочил на ноги.
«Расхват!» - Петька в одном броске распахнул дверь настежь...
Но у порога, прислонившись к стене, стоял Сережка и, боязливо оглядываясь, заговорщицки спросил:
- Бабушки нет?!
Петька разом обессилел снова. «Чудес на свете не бывает... Зачем обманывать себя?» И подтвердил:
- Нету... Один я. Заходи...
- Ты не волнуйся! - быстро и радостно заговорил Сережка, едва переступив порог. - Мы Расхвата в два счета вернем назад! - загорелся он своей идеей. - Я знаю, для чего Елизар взял его, - на кошару, овец стеречь. В гуртах всегда собак держут. А нам только позвать - и Расхват опять прибежит к нам. Спрячем его теперь уж как следует от Елизара. А?! - воодушевленно заключил Сережка.
- Его и маленького было не спрятать... В карман ведь не сунешь? А ты уже раз прятал его от отчима, когда Расхват еще подростком был... - ответил Петька печально и рассудительно. - Теперь его вовсе не скроешь. Да и нельзя нам брать его теперь... Вон сколько муки за него со всех колхозов насбирали. А бабка... - Он впервые вслух назвал свою добрую, справедливую бабушку таким грубым, чужим словом: «бабка». - Она уже столько за долги отдала из нее, где мы с тобой муку найдем, чтобы вернуть хозяевам?.. - И, вздохнув, чтобы проглотить горечь, Петька заключил, едва не повторяя слова бабушки Самопряхи: - Расхват теперь будет зарабатывать себе на пропитание... Нести службу, как полагается собаке...
Хорошо хоть Петька в свое время не посвятил друга, для какой службы, для каких целей обучал Расхвата...
Пусть уж хоть это навсегда останется его, Петькиной тайной.
- Собака ведь не для потехи нужна, - сказал он, - а для пользы людям... Аверкий-то со своей шайкой вон что делает!.. - И Петька снова незаметно проглотил комок, что в который уж раз подступил к горлу.
Сережка не знал, какого труда стоило Петьке его «предельное» спокойствие, поэтому, немножко удивленный вначале, обрадовался в конце концов за друга:
- Правильно! Пусть он овец сторожит, несет свою службу. А он все равно и там, на кошаре, наш будет! Станем бегать к нему! И получится вроде как не расставались!.. Верно?!
Петька кивнул в ответ.
И Сережка, сразу успокоенный, потому что переживал за Петьку больше, чем за себя, торопливо распрощался:
- Побегу! А то и так мне всыпят дома: весь день пропадаю!..
Мысль о том, что можно часто навещать Расхвата, действительно приободрила и Петьку. Но, как он уже убедился, легко планируется, а выходит частенько все наоборот...
Кошару перевели поближе к дальним лугам и выпасу, пока еще снег не накрыл траву, землю, до которых пешком не вдруг дойдешь, даже на лошади трудно обернуться в однодневье: только машиной можно...
А на все колхозы окрест была единственная старая полуторка, мотор которой назывался газогенераторным, то есть работал на деревянных чурках, которые жгли в специальном котле при машине. И полуторка эта больше ремонтировалась, чем ходила, а нужда в ней была у каждого колхоза, так что рассчитывать на машину не приходилось.
Однако судьба, оказывается, не всегда бывает коварной. И она готовила Петьке сюрприз...
5
Уже почти месяц спустя, перед самыми, казалось бы зимними снегопадами когда у Сереги даже волосы потемнели чуток, а у Петьки заметно поубавилось веснушек на лице, зима вроде бы вовсе передумала наступать Изморози как не бывало. Даже по утрам. А днями начало пригревать такое солнышко - хоть сбрасывай телогрейку, рубаху, штаны - и купайся.
В такую вот не по времени яркую субботу бабушка с просветленным, как небо над головой, лицом, пряча в глазах затаенную радость, неожиданно спросила Петьку:
- Знаешь, куда мы завтра поедем с тобой?..
А Петька никуда ехать не хотел и не собирался, потому что они с Серегой уже договорились пробовать заготовленные вентеря да и попытать счастья на удочку, раз уж после осени собралось опять вернуться лето, и ни речка, ни старица не думали замерзать.
Об этом Петька и сообщил в ответ своей бабушке.
