Джаксонъ Пепперъ вышелъ изъ своего убѣжища, и глядѣлъ вслѣдъ отходящему поѣзду, спрашивая себя съ какимъ-то тупымъ, смутнымъ недоумѣніемъ, что-то должно теперь происходить въ вагонѣ. Онъ стоялъ неподвижно такъ долго, что одинъ мягкосердечный сторожъ, до котораго уже дошли слухи о происшедшемъ, рѣшился подойти къ нему и дружески положилъ ему руку на плечо.

— Вы никогда уже ее не увидите, мистеръ Пепперъ, — сказалъ онъ съ участіемъ.

Бывшій лоцманъ повернулъ голову, посмотрѣлъ на него пристально, и послѣдняя вспышка гнѣва, какую ему суждено было проявить когда-либо въ его жизни, промелькнула у него на лицѣ.

— Чортовъ дуракъ! — проговорилъ онъ грубо.

Мистеръ Поттеръ только что зазвалъ Этель Спригсъ въ кухню, чтобы проститься съ нею получше.

Въ маленькой пріемной мистеръ Спригсъ, ощупывая пальцами свой парадный, крахмальный воротничекъ, нетерпѣливо ждалъ.

— Они прощаются съ каждымъ днемъ все продолжительнѣе, — жаловался онъ.

— Это только естественно, — сказала мистриссъ Спригсъ, поднимая глаза съ своего шитья. — Развѣ ты не помнишь?..

— Нѣтъ, не помню, — угрюмо отвѣчалъ ея супругъ. — Я знаю, что твоему бѣдному отцу никогда не приходилось надѣвать для меня крахмальныхъ воротничковъ; и имѣй въ виду, что послѣ ихъ свадьбы я не буду носить воротника, хотя бы всѣ вы просили меня о томъ на колѣняхъ!

Онъ поспѣшно измѣнилъ выраженіе лица при звукѣ отворявшейся двери и привѣтливо кивнулъ головой сильно расфранченному молодому человѣку, который прошелъ черезъ комнату съ его дочерью. Эта послѣдняя открыла наружную дверь и, выйдя на крыльцо съ м. Поттеромъ, оставила ее непритворенной. Пронзительный сквозной вѣтеръ подулъ на раздраженнаго м. Спригса. Онъ громко закашлялся.

— Вашъ отецъ простудился? — озабоченно промолвилъ м. Петтеръ.

— Нѣтъ, это отъ чрезмѣрнаго куренья, — отвѣчала молодая дѣвушка. — Онъ куритъ съ утра до вечера.

Негодующій м. Спригсъ кашлянулъ снова, но молодые люди заговорили уже о другомъ. Разговоръ ихъ окончился нѣсколько минутъ спустя веселой возней, во время которой дверь играла роль дѣйствующаго опахала въ вентиляторѣ.

— Вѣдь это только недѣли на двѣ… — поспѣшно проговорила м-ссъ Спригсъ, когда мужъ ея всталъ съ мѣста.

— Когда они будутъ скручены, — сказалъ мстительный м. Спригсъ, — я пойду къ нимъ и буду хлопать ихъ наружной дверью до…

Онъ прервалъ себя на полу-словѣ, такъ какъ въ эту минуту дочь его, вскочивъ въ комнату, захлопнула дверь такъ стремительно, что едва не потушила лампы, и заперла ее на ключъ. Передъ ея раскраснѣвшимся и смѣющимся лицомъ м. Спригсъ примолкъ.

— Что случилось? — спросила она, вглядываясь въ него. — Зачѣмъ ты такъ смотришь, отецъ?

— Такой сквознякъ… вреденъ для твоей матери, — слабо проговорилъ м. Спригсъ. — Я боюсь, какъ бы у нея опять не сдѣлался припадокъ астмы.

Онъ снова завозился надъ своимъ воротничкомъ и, освободившись наконецъ отъ тисковъ врага, положилъ его на столъ и стянулъ съ себя сапоги. Попытка снять также и сюртукъ была однако очень быстро пересѣчена его дочерью.

— Ты повадишься дѣлать это, когда будешь приходить къ намъ въ гости, — сказала она.

М. Снригсъ вздохнулъ и, закуривъ коротенькую глиняную трубку, запрещенную въ присутствии будущаго зятя, сталъ наблюдать за матерью и дочерью, пока онѣ разсматривали разныя матеріи и обсуждали выкройки и полотнища.

— Если кто не сумѣетъ быть счастливымъ съ ней, — сказалъ онъ, полчаса спустя, когда дочь, похлопавъ его по головѣ вмѣсто прощанья, ушла къ себѣ въ комнату, — тотъ и не заслуживаетъ быть счастливымъ.

— Хотѣлось бы мнѣ, чтобы это было уже сдѣлано, — прошептала его жена. — Она будетъ въ отчаяніи, если что случится, а… а Гусси долженъ выйти черезъ день или два!

— Дѣвушка не виновата въ томъ, что дѣлаетъ ея дядя, — яростно сказалъ м. Спригсъ. — Если Альфредъ откажется отъ нея ради этого, то онъ подлецъ!

— Гордость его главный недостатокъ, — уныло проговорила жена.

— Не зачѣмъ представлять себѣ непріятности, прежде чѣмъ онѣ наступятъ, — замѣтилъ мистеръ Спригсъ. — Можетъ быть, Гусси и не придетъ сюда.

— Онъ придетъ прямо сюда, — возразила жена съ убѣжденіемъ, — и постарается вытянуть изъ меня, что только можно, какъ онъ дѣлалъ и прежде, когда мы были дѣтьми, и у меня заводился какой-нибудь пятачокъ. Я его знаю.

— Утѣшься, старуха, — сказалъ м. Спригсъ. — Если онъ придетъ, то мы постараемся отъ него отдѣлаться; если же онъ все-таки не захочетъ уходить, то мы должны сказать Альфреду, что онъ былъ въ Австраліи, какъ сказали Этели.

Жена его слабо улыбнулась.

— Это рѣшено, — продолжалъ м. Спригсъ. — Во-первыхъ, я думаю, что онъ постыдится показаться здѣсь; но если ужъ явится, то онъ пріѣхалъ изъ Австраліи, понимаешь? Такъ будетъ удобнѣе и для него самого. Вѣдь не думаешь же ты, чтобы онъ хотѣлъ хвастаться тѣмъ, гдѣ былъ?

— Ну, а если онъ придетъ, пока Альфредъ будетъ здѣсь? — спросила м-ссъ Спригсь.

— Тогда я говорю: „Какъ-то ты оставилъ тамъ всѣхъ, въ Австраліи?" — и подмигну ему, — сказалъ находчивый м. Спригсъ.

— Но предположи, что тебя не будетъ здѣсь въ эту минуту? — возразила жена.

— Тогда ты это скажешь и подмигнешь ему, — былъ отвѣтъ. — Нѣтъ, я знаю, что ты не можешь, — прибавилъ онъ поспѣшно, видя, что м-ссъ Спригсъ готова еще на какое-то возраженіе, — ты слишкомъ хорошо была воспитана. Но все же, нужно тебѣ постараться.

Для м-ссъ Спригсъ послужило нѣкоторымъ утѣшеніемъ то обстоятельство, что м. Августусъ Прайсъ выбралъ, въ концѣ концовъ, удобную минуту для своего появленія. Два дня спустя, пока она сидѣла за чаемъ съ своимъ супругомъ, послышался тихій стукъ въ дверь, и безпокойное лицо съ слегка бѣгающими глазами просунулось въ комнату.

— Эмма! — произнесъ печальный голосъ, между тѣмъ какъ верхняя часть туловища непрошеннаго гостя послѣдовала за лицомъ.

— Гусси… — проговорила м-ссъ Спригсъ, вставая въ сильномъ волненіи.

М. Прайсь втянулъ свои ноги въ комнату, притворилъ дверь съ особеннымъ тщаніемъ, провелъ рукавомъ куртки по глазамъ и воззрился съ нѣжностью на своихъ родственниковъ.

— Я вернулся домой умирать, — проговорилъ онъ медленно и, пройдя шатаясь черезъ комнату, обнялъ свою сестру съ большимъ умиленіемъ.

— Отъ чего же это ты собрался умирать? — спросилъ м. Спригсъ, неохотно принимая протянутую ему руку.

— Отъ разбитаго сердца, Джорджъ, — отвѣчалъ его зять, падая въ кресло.

М. Спригсъ что то буркнулъ и, отодвинувъ свой стулъ подальше, слѣдилъ за незванымъ пришельцемъ, пока жена ставила передъ нимъ тарелку. Тревожный взглядъ жены напомнилъ ему ихъ уговоръ для даннаго случая, и онъ откашлялся нѣсколько разъ подрядъ, въ тщетныхъ попыткахъ заговорить.

— Мнѣ очень жаль, что мы не можемъ пригласить тебя пожить съ нами, Гусси, въ особенности, если ты такъ боленъ, — сказалъ онъ, наконецъ, — но можетъ быть ты почувствуешь себя лучше, послѣ того какъ немного закусишь?

М. Прайсъ, только что собиравшійся взять кусокъ хлѣба съ масломъ, остановился и, закрывъ глаза, испустилъ слабый стонъ. — Я не переживу ночь, — пробормоталъ онъ.

— Вотъ въ томъ-то и дѣло, — съ живостью сказалъ м. Спригсъ. — Видишь ли, Этель выходитъ замужъ черезъ двѣ недѣли, и если бы ты умеръ здѣсь, пришлось бы отложить свадьбу!

— Я могъ бы протянуть и дольше, если бы за мной былъ хорошій уходъ, — сказалъ гость, открывая глаза.

— И кромѣ того, Этель не знаетъ, гдѣ ты былъ, — продолжалъ м. Спригсъ. — Мы сказали ей, что ты уѣхалъ въ Австралію. Она выходитъ за очень щепетильнаго молодого человѣка — колоніальнаго торговца — и если бы онъ узналъ, въ чемъ дѣло, это вышло бы неловко.

М. Прайсъ опять закрылъ глаза, но вѣки ихъ слегка подергивались.