Так как силы оказались неравными, у христиан не оставалось другого выхода, как укрыться под палубой. Надежды на спасение не было. Тамплиеры решили пожертвовать собой во имя служения Господу Богу и прорубили в днище судна огромные бреши. Галера быстро погрузилась в воду. Эта трагедия унесла жизни почти 150 христиан и 1500 мусульман.
Крестоносцам, оставшимся в живых, ничего не оставалось делать, как выжидать удобного момента для следующей атаки на сарацин. Постепенно мусульмане ослабили оборону, и в конце июня участники похода уже смогли переправиться через реку.
Удача улыбнулась христианам через месяц — 24 августа фризам удалось захватить Косбари. С этого дня началась длительная осада Дамьетты.
По свидетельству очевидцев, «у тамплиеров был большой камнемет, бросавший очень далеко и очень прямо, при помощи которого они причинили великий ущерб городу, и бросавший таким образом, что те не могли от него уберечься». Особенность орудия крестоносцев состояла в том, что оно было способно направлять камни в разные стороны, и предугадать, куда они полетят в следующий раз, сарацины не могли, а следовательно, не имели возможности и уберечься.
Тем не менее на определенном этапе битвы силы крестоносцев начали ослабевать. Это было связано с тем, что по причине недостатка продовольствия воины один за другим заболевали гангреной и цингой. В военных условиях лечить заболевших было тяжело, тем более что отсутствовали необходимые медикаменты. Именно поэтому христиане лишились многих людей еще до решающей битвы.
26 августа тамплиеры потеряли своего магистра Гийома Шартрского, которого заменил Пере де Монтегаудо.
Положение защитников осажденного города было нелучшим. В августе 1218 года султан Сейфеддин скончался. Правителем был объявлен его сын Малек ал-Камиль. Новый правитель был настроен невоинственно. Он решил отдать тамплиерам Иерусалим, кроме крепостей Крак и Монреаль. Взамен крестоносцы должны были прекратить осаду Дамьетты.
Положение крестоносцев было незавидным, и они уже готовы были согласиться на предложенные условия. Свидетельством этого являются записи, сделанные Оливье: «Король, французы, граф Лестер и тевтонские военачальники высказались и настойчиво поддержали мнение, что следует принять эти условия, кои они посчитали полезными для христианства, ибо, по слухам, они уже согласились на худшие».
Однако присоединившиеся к крестоносцам из материальных побуждений пизанцы и генуэзцы не желали отказываться от претензий на Дамьетту, являвшуюся прекрасным морским портом; их чрезвычайно мало интересовал бесполезный в смысле наживы Иерусалим, представлявший собой лишь религиозную святыню.
Генуэзцев и пизанцев полностью поддержал Гонорий III. Предводители крестоносного войска отклонили мирные предложения сарацинского властителя.
Осада длилась недолго, и уже в начале ноября крестоносцы вошли в город. Вот как описывался этот момент в одном из источников: «Мертвые убили живых… Трупы жертв чумы покрывали площади. Мертвых находили в домах, в спальнях, в постелях…» Наградой участникам похода стало золото, серебро, ткани и другие ценные вещи.
Богатства поделили между всеми крестоносцами, город полностью разграбили, мечеть перестроили в церковь и отправились на разведку вниз по реке, в ходе которой тамплиеры взяли замок Танис, тем более что сделать это было несложно. Турецкие воины оставили его сразу после того, как заметили приближение противника. Крестоносцы после возвращения рассказывали: «Никогда не видано было более сильного замка. Он оснащен семью очень мощными башнями и увенчан крепостными стенами».
После взятия Дамьетты среди высокопоставленных чинов начались раздоры. Пелагий предлагал далее наступать на Каир, Жан де Бриенн был против этого. Папа настаивал на том, чтобы решения епископа Альбанского принимались всеми, потому что «светская власть, так же как и духовная, доверена ему, и он может осуществлять ее сам или через передачу полномочий, как ему будет угодно». Отношения предводителей отразились на войске, в рядах которого началась анархия.
Шансы тамплиеров на удачное завершение похода возросли, когда султан начал переговоры. Он готов был вернуть христианам весь Иерусалим с крепостями и землями, кроме Крака, за освобождение Дамьетты. Предводители крестоносцев на общем совете пришли к выводу, что нельзя отдавать Дамьетту, так как этот город поможет им не только вернуть Иерусалим, но и завоевать Египет.
20 сентября 1220 года магистр тамплиеров Пере де Монтегаудо отправил письмо Эльнскому епископу, в котором высказал свое мнение по поводу продолжения Крестового похода. С одной стороны, писал магистр, количество воинов, находящихся в крепости, позволяет надеяться на то, что крепость защищена достаточно надежно, с другой стороны, легат требует «совершить набег на язычников».
Монтегаудо полагал, что у крестоносцев не хватит сил на ведение наступательной войны, мотивируя это тем, что, во-первых, египетский султан соорудил на обоих рукавах реки, протекающей близ Дамьетты, мосты, способные воспрепятствовать продвижению рыцарей; во-вторых, султан Дамаска сосредоточил свои силы недалеко от Акры и Тира.
Помимо перечисленного, магистр выразил радость по поводу того, что армянскому князю не удалось завоевать все государства восточных мусульман, в результате чего он не мог теперь прийти на помощь сарацинам: «Раздоры наших врагов приносят нам радость и утешение!»
Мирные переговоры с султаном возобновились вновь в 1221 году. Султан выдвинул условия, согласно которым Иерусалим со всеми крепостями, кроме Монреаля и Крака, отходил к тамплиерам, а Дамьетта возвращалась сарацинам.
Условия, предложенные султаном, не были приняты, так как легат, будучи весьма недальновидным человеком, желал перейти в наступление на мусульман и окончательно завоевать Египет. Он не учел того обстоятельства, что силы его воинов были подорваны длительными наступлениями.
На совете, собранном для обсуждения дальнейших действий, где присутствовали магистры орденов, бароны и герцог Баварский, было решено начать наступление. Вот как описывали начало нападения очевидцы: «После праздника святых Петра и Павла король, легат и все христианское войско двинулось в добром порядке по суше и по реке… Наше продвижение было без происшествий, пока мы не дошли до лагеря султана».
Для того чтобы добраться до противника, необходимо было пересечь реку Танис. Сделать это можно было только посредством строительства мостов. Следует отметить, что за время их возведения армия потеряла около десяти тысяч воинов, дезертировавших на родину.
Пере де Монтегаудо писал магистру Англии Алену Мартелю, что «во время разлива Нила султан велел провести галеры и галеоны по древнему каналу и пустить их в реку… и прервать наше сообщение с Дамьеттой, как они уже прервали его по суше».
Несмотря на то что крестоносцы все же смогли пробраться к реке, продовольствие переправить было невозможно. Мусульмане хорошо подготовились к наступлению. Султан приказал изменить направление небольших рек и направить течение таким образом, чтобы христиане оказались со всех сторон окружены водой.
Сарацинам удалось реализовать свой план: участники похода остались без припасов, оружия и животных, перевозивших грузы. Крестоносцы не только не могли выбраться из окружения, но и вести бои с противником, потому что были отрезаны от него водной полосой.
Сдаваться христианам не пришлось, так как султан в очередной раз предложил перемирие, но на более невыгодных условиях. Христиане были вынуждены согласиться. Об этом мы узнаем из того же письма Пере де Монтегаудо: «Мы согласились вернуть ему Дамьетту и обменять пленников в Акре и Тире на христиан, задержанных в мусульманских странах. В придачу он уступил нам Святой Крест».
Крестоносцы вернулись в крепость, чтобы сообщить людям о необходимости оставить ее. Эта новость была встречена с неодобрением. Епископ Жак де Витри не желал сдаваться. Было принято решение откупиться от мусульман, а в случае их нападения противостоять атаке.
