Наступила весна. Пригрело солнце. Что ни день, прибегают к дому стариков деревенские дети:
– Сестрица Журушка, выйди, поиграй с нами.
Улыбается Журушка:
– Ну хорошо, давайте играть. Поплывем в гости к лунным феям.
Поднимут двое детей руки – это ворота в царство фей. А Журушка поет:
Поплывем мы в царство фей
Дружно, дружно, весело.
Облачко – как лодочка,
Серебряные весла.
Проходят дети в ворота веселой вереницей и стариков зовут:
– Дедушка, пойдем с нами играть! Бабушка, пойдем играть!
– Да полно вам, не тяните нас за руки так сильно, – смеются старики.
Но не всегда светить солнцу. И дождь полям нужен. Поглядит Журушка, что небо облака закрыли, и запоет:
Дождик, дождик, лей сильней,
Дождик, лей среди полей.
Дольше, дольше погости
На грушевом дереве.
Соберутся дети вокруг Журушки, а она им сказки рассказывает о разных диковинных птицах.
Хорошо было детям играть с Журушкой.
Но вот как-то раз снова пожаловал Гонта.
– Здравствуй, дедушка! Не найдется ли у тебя опять такой же ткани, как в прошлый раз? Продай мне, я охотно куплю.
– Нет, и не проси. Дочке моей о-Цуру нельзя больше ткать: очень она от этой работы устает. Боюсь, заболеет.
Но Гонта чуть не силой всунул старику в руки кошелек, набитый золотыми монетами.
– Я заплачу тебе еще дороже, чем в прошлый раз. А если ты не согласишься, пеняй на себя. Худо тебе будет. Меня ведь сам князь к тебе прислал, – пригрозил Гонта. – Чтоб через три дня была ткань готова, не то головой поплатишься!
Ушел Гонта, а старик и старуха стали горевать:
– Беда, беда! Что же с нами теперь будет! Пропали наши головы.
Все слышала о-Цуру, хоть и была в другой комнате. Стала она утешать стариков:
– Не бойтесь, не плачьте. Через три дня будет готова ткань, красивее прежней.
Пошла девушка в ткацкую комнату и затворила дверь наглухо.
Вскоре послышался за стеной быстрый-быстрый стук: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.
День, и другой, и третий стучит ткацкий станок.
– Журушка, кончай скорее, будет тебе! – тревожатся старик со старухой. – Ты, верно, устала, доченька?
Вдруг послышался грубый голос:
– Ну как, готово? Покажите мне.
Это был Гонта.
– Нет, показать нельзя. Журушка крепко-накрепко запретила к ней входить, пока она ткет.
– Ого! Вот еще выдумки! Я вижу, ваша дочь привередница. Ну а я и спрашивать у нее не стану!
Оттолкнул Гонта стариков и настежь распахнул двери.
– Ой, там журавль, жу-жу-равль! – испуганно забормотал он.
Входят старики – и правда, стоит за ткацким станком большая птица.
Широко раскрыла она свои крылья, выщипывает у себя клювом самый нежный мягкий пух и ткет из него красивую ткань: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.
Захлопнули старики дверь поскорее, а Гонта со всех ног убежал – так он испугался.
На другое утро прибежали дети звать Журушку.
– Журушка, выйди к нам, поиграй с нами или сказку расскажи.
Но в ткацкой комнате все было тихо.
Испугались старик со старухой, открыли дверь и видят: никого нет. Лежит на полу прекрасная узорчатая ткань, а кругом журавлиные перья рассыпаны… Начали старики звать дочку, искали-искали, да так и не нашли.
Под вечер закричали дети во дворе:
– Дедушка, бабушка, идите сюда скорее!
Выбежали старики, глядят… Ах, да ведь это журавль. Тот самый журавль! Курлычет, кружится над домами. Тяжело так летит…
– Журушка, наша Журушка! – заплакали старики.
Поняли они, что это птица, спасенная стариком, оборотилась девушкой… Да не сумели они ее удержать.
– Журушка, вернись к нам, вернись!
Но все было напрасно. Грустно, грустно, точно прощаясь, крикнул журавль в последний раз и скрылся в закатном небе.
Долго ждали старик со старухой, но Журушка так и не вернулась.
Есть, говорят, на одном из дальних островов большое озеро. Видели там рыбаки журавля с выщипанными перьями. Ходит журавль по берегу и все поглядывает в ту сторону, где старик со старухой остались.
Золотой кувшин
Адыгейская сказка (Пересказ А. Любарской)
Кто скажет – было то или не было, только верно, что жил на свете хитрый и жестокий царь. В жизни своей ни с кем не обошелся он по-хорошему, не было такого человека, которого бы он пожалел, не было такой собаки, которую бы он приласкал.
Все – от мала до велика – боялись царя, а сам он боялся только одного – старости.
Целыми днями сидел царь в своих покоях и рассматривал себя в зеркале.
Заметит седой волос – подкрасит краской.
Заметит морщинку – разгладит рукой.
«Нельзя мне стареть, – думает царь. – Сейчас все меня боятся, никто перечить не смеет. А сделаюсь старым и дряхлым – народ сразу перестанет меня слушаться. Как я с ним тогда управлюсь?»
И, чтобы никогда не вспоминать о старости, приказал царь убивать всех стариков.
Чуть только поседеет голова у человека, тут ему и конец. Царские стражники с топорами и секирами хватают его, ведут на площадь и рубят ему голову.
Со всех концов страны приходили к царю женщины и дети, юноши и девушки – все приносили царю богатые подарки, все проливали горькие слезы, все молили царя пощадить их отцов и мужей.
Наконец надоело царю слушать каждый день жалобы и причитания. Позвал он своих гонцов и велел им по всем городам и селам, на всех дорогах и площадях объявить народу о своей великой милости.
Оседлали гонцы коней и разъехались в разные стороны. На всех дорогах и улицах, на всех перекрестках и площадях трубили они в трубы и громко выкрикивали:
– Слушайте все! Слушайте все! Царь дарует вам свою милость. Кто достанет со дна озера золотой кувшин, тот спасет жизнь своего отца, а кувшин получит в награду. Такова царская милость! А кто не сможет достать кувшин, тот и отца не спасет, и сам голову потеряет. Такова царская милость!
Не успели гонцы объехать и половину страны, как стали сходиться и съезжаться к озеру храбрые юноши.
Берег озера был обрывистый, и с высоты его, сквозь чистую, прозрачную воду, ясно виден был прекрасный золотой кувшин с тонким горлышком, с узорной резьбой, с выгнутой ручкой.
И вот прошло девяносто девять дней.
Девяносто девять храбрецов пытали свое счастье.
Девяносто девять голов отрубил жестокий царь, потому что никто не мог достать кувшин со дна озера – точно его заколдовал кто.
Сверху посмотреть – кувшин всякому виден, а в воде – никто найти его не может.
А в то самое время, в той самой стране жил юноша по имени Аскер. Очень любил Аскер своего отца, и, когда увидел он, что отец становится стар, что на лице его появляются морщины, а волосы становятся серыми от седины, увел Аскер отца далеко в горы, в глухое ущелье, построил там хижину и в этой хижине спрятал своего старика.
Каждый день, когда солнце уходило за горы, юноша тайком пробирался в ущелье и приносил отцу еду.
Вот однажды пришел Аскер в ущелье, сел возле отца и задумался.
– Какая забота у тебя на сердце, дитя мое? – спросил старик. – Может, наскучило тебе каждый день ходить сюда?
– Нет, отец, – ответил юноша, – чтобы видеть тебя здоровым и невредимым, я готов трижды в день ходить через эти горы. Другая забота у меня на сердце. Ни днем, ни ночью не выходит у меня из головы царский кувшин. Сколько ни думаю я, никак не могу понять, почему это, когда с берега смотришь в прозрачную воду, кувшин виден так ясно, что кажется, протяни только руку – и он твой. А стоит кому-нибудь прыгнуть в воду, вода сразу мутнеет, и кувшин точно сквозь дно проваливается, словно и не было его.
