Внешняя обстановка русского человека также свидетельствует об его набожности: всю жизнь свою он на груди носит крест, с которым уходит и в могилу; в каждом жилом помещении русского человека имеется святая икона, на дверях и на косяках русского дома начертаны или «крещенским» (во время окропления святою водою после великого водоосвящения), а также «святым, четверговским огнем» (с каким слушаются 12 евангелий в Великий четверток) выжжены изображения креста. В каждом доме есть «святой угол», божница — самое чистое, почетное и благоукрашенное место, точно так же как самым дорогим и лучшим украшением, гордостью всякого русского поселения является храм Божий.

Храм с его богослужением и всею священною обстановкой искони составляет насущную потребность русского человека и является предметом его самой внимательной заботливости и сердечной любви. Созидание храмов, а также и монастырей, и украшение их имело всегда высокое религиозное значение в глазах православного русского народа и служило одною из любимых форм проявления благочестивых чувств. Кажется, невозможно найти, напр., ни одного древнерусского духовного завещания, в котором русский человек, делая последние предсмертные свои распоряжения, забыл бы про церковь, не сделал вклада в храм, не пожертвовал на монастырь и т. п. Зато совсем не редкость читать в завещаниях трогательные распоряжения — все свое достояние отдать Богу и Его святой церкви. Вследствие такого настроения русских людей храмы и размножались на Руси в такой степени, что уже в XI и XII вв., по сказанию своих и иноземных летописцев, в Киеве, например, считалось несколько сот церквей: по сказанию, напр., Лаврентиевской летописи, в пожаре 1124 года в Киеве «церквей единех изгоря близь шести сот». И все храмы русские ревностно украшались прихожанами, украшались часто роскошно, великолепно — золотом, серебром, драгоценными камнями, «муссиею» (мозаикой), иконами и сосудами. Главные храмы в стольных городах — Киеве, Новгороде, Ростове, Владимире и др. — поражали иностранцев своей красотою и богатым убранством. В Ростове, напр., была Церковь Пресвятые Богородицы (сгоревшая), по замечанию местного летописца — «дивная и великая, якоже не было и не будет» [19]. Для построения церкви во Владимире «Бог привел князю (Владимиру Боголюбскому) мастеров из всех земель», и летописец сравнивал эту Церковь со славным храмом Соломоновым [20]. Позднее, Москва, как сердце Православной России, особенно выделялась и количеством и качеством своих храмов. По свидетельству путешественника Таннера (в XVII стол.), в Москве было более 1700 храмов [21].

Благочестивая ревность русских людей украшала храмы преимущественно обилием святых икон и священных изображений. Известно, что, напр., в прошлом столетии Успенский собор в Москве имел «две тысячи шестьдесят шесть лиц», изображенных только на стенах храма, помимо иконостаса и отдельных икон [22]. Святые иконы всегда были предметом самого благоговейного почитания в России. Этою добродетелью русских людей даже злоупотребляли иностранцы в смутные времена: они похищали чаще всего у русского населения иконы, потому что русский человек готов был за них платить самый дорогой выкуп, лишь бы не лишиться своей заветной святыни и спасти ее от оскорблений иноверцами. Известно также, что даже люди неправославные, напр. лютеране, жившие в старину на Руси, вынуждались держать в домах своих православные иконы, иначе ни один русский человек ни за что не шел к ним в услужение [23].

Одним из самых видных и исконных проявлений русского благочестия является благоговейное отношение русского человека к иночеству, к монастырям, и сохраняемым в последних святыням. Уже одна громадная цифра монастырей в старой Руси свидетельствует о великой популярности монашества в народной среде и о расположении русского человека к подвигам-иноческой жизни. Обилие уединенных обителей, раскинувшихся на всех концах Руси великой и скоплявших в многотрудной жизни своей более или менее ценный и славный капитал святыни в виде святых мощей, чудотворных икон, прославленных подвижников, — породило на Руси особый и чрезвычайно распространенный подвиг религиозный — паломничество. Преодолевая всевозможные затруднения и лишения, русский человек и теперь тысячи верст измеряет своими трудовыми ногами, посещая святые обители, чтобы отдохнуть в них душою, согреть там свой дух благочестия и запастись новыми духовными силами для жизни. Строгая иноческая жизнь возбуждала в русском человеке столь искреннее к себе сочувствие и симпатию, что, как уже было выше замечено, и свою мирскую жизнь он по возможности старался приблизить к «ангельскому образу» жизни иноческой. Многие правила монастырской жизни в Домострое, напр., возведены были в норму общенародной мирской жизни. И эти предписания вовсе не оставались только на словах или только в мечте, — нет, жизнь нередко даже превосходила всякие предписания: известно, например, что знаменитый боярин Ордын Нащокин и под одеждой государственного сановника носил вериги и подчинялся всей строгости иноческого устава [24].

Тем более русский человек, подчиняясь своей внутренней религиозной потребности, строго относился ко всем уставам и правилам Церкви Православной. Вот что известный путешественник Маржерет говорит, напр., о соблюдении на Руси постов еще сравнительно в недавнюю пору, в XVII ст.: «Наблюдают россияне посты столь строго, как только это возможно. Пред великим постом они прощаются; даже и незнакомые, встречаясь на улице, приветствуют друг друга: «прости меня!» говорит один. — «Бог тебя простит!» — отвечает другой. В первую неделю поста вовсе не выходят из домов, или весьма редко, едят в неделю не более трех раз. В следующие недели ходят все просто одетые, как в трауре. На последней неделе постятся как на первой и еще строже» [25]. Другой иноверный наблюдатель старорусской жизни, ревностный католик Яков Кобенцель (в XVI стол.) так вообще свидетельствует о благоговейной набожности русского человека: «москвитяне больше нас преданы религиозным обрядам... Никогда не забывают они пред церковию или изображением креста, которое встречается на всяком распутии, слезть с коня или выйти из саней, стать на колени, трижды оградить себя крестным знамением, произнося молитву. Так поступали все сопровождавшие меня москвитяне. Приближаясь к церкви, в которой совершалось богослужение, они никогда не проходили мимо, но вошедши, отслушивали обедню, становились на колени, клали земные поклоны. Не скрою истины, что богослужение их совершается с таким благоговением, что трудно изобразить словами. Во всех делах своих москвитяне чрезвычайно религиозны» и т. д. [26].

Говоря о набожности и религиозной настроенности русского человека, стоит особенно отметить еще одну выдающуюся, типичную черту его, — это стремление к религиозному просвещению, любовь его к душеспасительному чтению, к религиозно-нравственным книгам. В этой любви к «побожному» просвещению и к «божественным» книгам сходились решительно все русские люди. Не говоря уже о духовенстве, как сословии всегда по преимуществу книжном, весьма многие князья и государи древнерусские были страстными любителями «книжного почитания» и увлеченными, как их тогда и называли, «книголюбцами». Так, например, известно, что св. Борис имел обычай читать книги, особенно любил он читать «жития и мучения святых»; великий князь Ярослав «любил книги и читал оныя «день и ночь». Святослав Ростиславович, знавший греческий язык, собирал греческие и славянские книги и их «охотно читал»; Святослав Юрьевич был «учен писанию, много книг читал»; Роман Ростиславович Смоленский был сам учен и книжен и других «принуждал» к учению и к чтению. Родная сестра Мономаха Янка, или Анна, занималась чтением книг, и сама многих девиц обучала чтению. Константин Всеволодович, в. кн. Владимирский, собирал и сам списывал книги; между прочим, он за большие деньги приобрел более тысячи греческих книг и на свои средства нанимал. переводчиков; и т. д. [27]. С другой стороны, еще Кирилл Туровский засвидетельствовал, что и простой народ русский — «люди светские и люди, в житейских заботах живущие, прилежно требовали книжного почитания». В громадной массе старинных рукописей, в приписках, которые сделаны были прежними обладателями этих рукописей, мы встречаем имена челядинцев и простолюдинов, которые из скудных средств своих тратили, вероятно, последние гроши на приобретение назидательных книг [28]. Вообще русские люди любили и дорого ценили духовные книги, с благоговением читали их и с великою ревностью занимались в качестве религиозного подвига списыванием их, — все, духовные и миряне, князья и простецы мужчины и даже женщины. По книгам этим русские люди и молились, и учились, в церкви и дома, книгами этими они услаждали свой досуг, питали свою душу; к ним обращались они в минуты радостей, благочестивых восторгов и к ним же спешили за утешением в часы бед и испытаний жизненных.