Затем Вараму и остальным пассажирам пришлось освоиться с неожиданной невесомостью и перейти с парома на причал террария, а затем через шлюз и по широкой лестнице с мягким покрытием спуститься на дно цилиндра.

Внутреннее пространство «Вегенера», достаточно обширное, около двадцати километров длиной и пять в диаметре, вращалось, создавая силу тяжести в одно g. Основную часть внутреннего пространства занимал парк, а несколько небольших поселков размещались преимущественно на корме и в носу. Смесь саванны и пампасов весьма привлекательна, думал Варам, шагая к ближайшей деревне и разглядывая местность. Заросшие травой прерии и участки леса изгибались над головой, как в гигантской Сикстинской капелле, где на сводах Микеланджело изобразил свое представление о рае — саванну, первый для людей ландшафт, память о котором таится глубоко в сознании. Хотя Варам был внутри террария, ему всегда казалось, что он внутри карты, свернутой в трубку. Если смотреть вдоль продольной оси, земля всегда кажется подковообразной долиной: дальние деревья как будто бы выше ближних; поверхность отданной под парк местности постоянно изгибается до самых вертикальных стен, как в больших подковообразных ледниковых долинах, только здесь стены продолжают подъем, отклоняясь от вертикали очень непривычно для глаза. А над головой ландшафт просто переворачивается и вполне определенно висит вверх дном. Например, сейчас в разрывах облаков Варам видел стаю птиц, летящих над озером, раскинувшимся прямо над ним.

В первом же поселке — он назывался Сливовое Дерево — Варам явился в небольшой Дом Сатурна и зарегистрировался. Здесь на первом этаже был ресторан, и Варам записался на кухонные работы (ему нравились самые простые дела); приняв душ, он прошелся по городку. Красивое место с набережной над озером и с холмом; на восточном краю железнодорожная станция. Отсюда поезда идут через парк в соседние города. На центральной площади множество венериан, вероятно, возвращающихся домой: в основном высокие, плечистые молодые китайцы с внимательными взглядами и широкими улыбками. Они трудятся на Венере по колено в сухом льду, и работа у них опасная. Дома на Титане Варам тоже выполнял подобные работы, но на Титане сила тяжести всего 0,14 g, и это как правило спасает от несчастных случаев. Венера с ее силой тяжести 0,9 g казалась ему опасной планетой.

На окраине поселка он увидел ряд деревьев и ограду. В небольшом киоске Варам расписался за оружие и прочел на табличке, что эту биому семьдесят лет назад создала его новая знакомая Свон Эр Хон. Это его удивило: он знал, что когда-то Свон была дизайнером, но на подлете она не проявила никакого интереса к «Вегенеру».

Варам взял со стойки короткое парализующее ружье, положил его в карман плаща и через ворота вошел в парк. И зашагал вверх по склону по изгибающейся поверхности. По толстому слою плодородной почвы смешанного танзанийско-аргентинского происхождения, как он прочел в киоске. На стволах широколиственных акаций виднелись следы слоновьих бивней. Вершины деревьев прямо над головой походили на круглые копны лишайников. Высокая трава не позволяла видеть ничего дальше ближайшего окружения; там, где парк загибался над вершинами деревьев, обзор был шире. Груда камней над деревьями слева показалась подходящим наблюдательным пунктом; конечно, то же самое могло прийти в голову пуме или гиене, так что подходить следовало осторожно. Большинство диких животных сторонились людей, но Вараму не хотелось никого спугнуть. Мама часто говорила ему: не обязательно ввязываться в опасные дела, чтобы испытать острые ощущения; это испорченность, а я не люблю испорченных людей. Другие его родители были не столь рассудительны, возможно, потому что жили на Сатурне и имели не совсем обычное представление об опасности. Но мама добилась своего, Варам не испорченный; новое всегда производит на него впечатление, и сейчас его сердце билось чуть быстрее обычного.

Но на холме оказалось пусто. Камни поросли лишайником, словно осыпанные самоцветами, желтыми, красными и светло-зелеными. Варам присел между камнями и осмотрелся.

Под ним в высоких злаках пряталась самка гепарда с двумя детенышами. Внимание самки было устремлено к оленю из пампасов, который пасся поодаль. Варам подумал: а как олень воспринимает гепарда и были ли в Южной Америке такие проворные хищники? Это казалось маловероятным.

Он с удовольствием смотрел на движущихся гепардов: кажется, обычно они спят. Похоже, мать учила детенышей охотиться; одного прихлопнула лапой, чтобы прижался к земле. Ветер дул слева, так что Варам был на наветренной стороне от кошек, они его не учуют. Так, во всяком случае, казалось, хотя чутье у животных настолько острое, что по сравнению с ними человек кажется глухонемым.

Варам приготовился ждать. Детеныши, еще пятнистые, казалось, не понимали, чему их учат. Они возились друг с другом, словно хотели поиграть. Высшая точка скорости развития мозга — одновременно высшая точка игривости.

Олень был от них по ветру, он казался спокойным и приближался к ним. Мамаша-гепардиха, прижимаясь к земле, скрылась в траве; на этот раз детеныши поступили так же. Кончики их хвостов непроизвольно подрагивали.

В следующее мгновение мамаша понеслась среди стеблей травы, и детеныши бросились за ней. Олень длинными красивыми прыжками помчался прочь, гепардов окутало облако пыли; но ему пришлось обогнуть группу деревьев, и самка перехватила его и бросила на землю, словно ком шерсти; затем оказалась на нем, впившись зубами в шею и держа добычу. Олень сначала дергался, потом затих. Вид крови был, как обычно, шокирующим. Детеныши подоспели поздно, и Варам задумался, научил ли их чему-то этот урок, кроме необходимости вырасти и быстро бегать.

Он обнаружил, что стоит. И, посмотрев влево, увидел еще одного человека — Свон. Удивленный, помахал ей, но она задрала подбородок, продолжая наблюдать за охотой гепардов. Теперь мать учила детенышей есть оленя, и хотя бы тут обошлась без особых указаний. Варам разглядывал эту картину. Часть, освещенная местным «солнцем», была далеко в переднем конце террария, закат сделал лучи косыми. Трава колыхалась под ветром. Казалось, все происходит в древности.

Подошла Свон, поднялась на холм. Немного неприятно, когда тебя вот так застают в одиночестве: во многих парках это незаконно, да и в целом не считается благоразумным. Но она ведь тоже одна здесь.

Он кивнул — церемонно, но дружелюбно.

— Большая удача увидеть такое, — заметил он, когда Свон подошла.

— Да, — ответила она. — Ты здесь один?

— Да. А ты?

— Да, одна. — Она с любопытством посмотрела на него. — Должна признаться, удивлена, что застала тебя здесь. Не думала, что тебя такое интересует.

— На Меркурии этого не увидишь.

Она показала на кошек.

— Не страшно?

— Я знаю, что они боятся людей.

— Да, но если они голодны…

— Штука в том, что они всегда сыты. Здесь слишком много дичи.

— Это верно. Но, если раньше они никогда не встречались с людьми, сочтут тебя чем-то вроде шимпанзе. Несомненно, очень вкусным. Деликатесом. Иногда такое случается. На них ведь никогда не охотились, у них нет такого опыта.

— Я знаю, что мы можем стать добычей, — сказал Варам. — У меня с собой на всякий случай небольшой парализатор. А у тебя?

— Нет, — призналась она после паузы. — То есть я иногда беру с собой оружие, но не стремлюсь провести ночь в тюрьме.

— Конечно.

Она наклонила голову, словно слушала голос в ухе. У нее вживлен квантовый компьютер, Вараму рассказала об этом Алекс; когда-то это было модно.

— Кстати о еде, — сказала она, — поищем что-нибудь?

— С удовольствием.

Они вернулись к изгороди на периметре. В киоске собралась небольшая группа; увидев Свон, люди столпились вокруг нее и оживленно приветствовали.

— Что думаешь? — спрашивали ее. — Как тебе это нравится, когда все выросло?

— Неплохо, — ответила она уверенно. — Мы видели, как гепард убил оленя. И я подумала: может, олени чересчур расплодились?