– А ведь ничего не мешает натянуть такое полотнище на боевую машину, – проговорил Санчес. Открыл рот, чтобы еще что-то добавить, но тут машину тряхнуло, и уроженец Хордана прикусил язык.

Зашипел от боли, точно очень большой хищник.

– Одно мешает, – заметила Марта. – То, что эта штуковина должна стоить невероятно дорого и быть сложной в изготовлении. Иначе быть не может. Санчес, тело выброси, плащик прибереги. Пригодится.

– Ешсть, – ответ получился немного невнятным.

Марта вернулась в кабину, воткнула разъем на место.

Транспортер мчался навстречу опустившемуся к горизонту солнцу. На обочинах мелькали поля и перелески, впереди, по сторонам от светила, виделись два жирных столба черного дыма.

Война вступила на Шип обоими ногами.

Ночной лес был тихим и темным, лишь время от времени далеко, на границе болот, истошно вспискивала какая-то тварь. Казалось, что ее грызет и никак не может догрызть неумелый хищник.

Второй полк корпуса «Один» стоял лагерем прямо в лесу, а Роберт и его солдаты несли дозор в северо-западном углу охранного периметра. Двое сидели в кроне ветвистого дерева, трое – у основания ствола.

– Вот вернемся в Либрию, – Трэджан, несмотря на сонливость, был бодр и весел, – я найду ту красотку и обязательно познакомлюсь. Поведу ее в кино… Вы слышали, новый фильм вышел, «В тылу врага»?

– А ты уверен, что мы в Либрию вернемся? – зевнув, спросил Роберт. – Ведь Белфинд еще не очищен.

Время, прошедшее после взрыва одного из логовищ тварей, полк проводил на болотах. Прочесывал каждый квадратный метр окрестностей в поисках затаившегося хищника или призрака.

Кто знает, может одного существа достаточно, чтобы построить новое гнездо?

По слухам из штаба, война на Белфинде продолжалась с прежним ожесточением. Севернее, в горах, и много южнее, в степях, по-прежнему лилась кровь, красная – людей, и белесая – пришельцев из космоса.

– Вернемся, – уверенно заявил Трэджан, точно сидел в кресле командующего корпусом. – Хотя, может быть, что и не вернемся… Отправят нас морозить задницы в горы. Брр, как Сибирь вспомню, так холодом и пробирает.

– Скажи спасибо, что на Фрио не угодил, – буркнул Мурад. – Там о-го-го как холодно.

– Тихо! – цыкнул Кампински с вершины дерева. – Что-то шевельнулось. Вон там, справа от кудрявого куста…

Бойцы насторожились, подняли автоматы.

Роберт и в самом деле уловил шорох, затем увидел очертания небольшого корявого существа, ползущего по стволу одного из деревьев.

– Это местный, – сказал он, опознав одну из разновидностей сухопутного краба. – Отбой тревоги…

Трэджан облегченно вздохнул, Мурад принялся ожесточенно чесаться.

– Увы, не отбой, а подъем, – голос Бьерна в наушниках заставил Роберта вздрогнуть от неожиданности. – Только что получен приказ – немедленно сниматься с лагеря и идти на запад.

– А что случилось?

– Форсеры на Белфинде, – сказал лейтенант. – Вы пока оставайтесь на месте, глядите во все глаза. Мало ли что? Как только полк будет готов, я дам сигнал. Пойдем в арьергарде.

– Не нравится мне это, – Роберт подумал, что для полного счастья им не хватало еще как раз солдат Зигфрида фон Хайнца. – Жду сигнала.

Узнав новости, бойцы поскучнели.

– Что им понадобилось на этой Единым забытой планете? – с необычным ожесточением поинтересовался Шриван.

– Это меня интересует в последнюю очередь, – сказал мрачный, словно грозовая туча, Трэджан. – Все планы срываются. Пока будем форсеров бить, красавица может найти другого парня. Это ужасно…

– Ничего, не переживай, – попытался утешить его Мурад. – Она тебя видела, а значит, никогда не забудет.

– Ты так думаешь?

– Такого молодца трудно забыть, – встрял Роберт. – Ноги кривые, рожа страшная. Будешь являться ей во снах, так девица стонать замучается…

Засмеялись все, даже Трэджан.

А еще через пять минут Бьерн скомандовал «Отходим». Кампински и Шриван слезли с дерева и все пятеро двинулись через чащу туда, где собирался взвод. Прошли опустевший лагерь – прямоугольные отпечатки палаток, засыпанное кострище, запах горелой пиши – и углубились в лес.

Офицеры гнали подчиненных так, словно форсеры уже подбирались к столице Белфинда. Километр за километром оставались за спиной, чавкала густая жижа проток, шуршала под ногами солдат трава. Разлетались и разбегались с их пути ночные твари, звезды следили за марш-броском через сплетение ветвей.

– Куда мы так несемся? – просипел Трэджан, пытаясь на ходу снять шлем и вытереть пот со лба.

– Навстречу славе, сомий хвост, – отозвался Роберт.

Небо на востоке начало светлеть, когда они добрались до поселка, у которого ранее стоял штаб корпуса. На его месте обнаружились поставленные колонной транспортеры.

– По машинам! – донеслась зычная команда, ожили моторы, и солдаты торопливо полезли в кузова.

Роберт помог забраться Кампински с его громоздким пулеметом, потом запрыгнул сам.

– Все на месте? – в кузов заглянул Бьерн. – Держитесь хорошенько, поедем с ветерком.

И лейтенант ушел, бормоча что-то себе под нос. Громко хлопнула дверца кабины, машина двинулась с места. Минут через пять стало ясно, что командир взвода обманул – они не просто поехали с ветерком, а полетели, точно бешеные. Замелькали, уносясь назад, деревья на обочинах.

Транспортер трясло на рытвинах, его кузов, помнивший, наверное, еще времена создания КОСМ, скрипел и кряхтел. Выдохшихся во время марш-броска солдат слегка подбрасывало.

– Они что, с ума сошли? – гневно поинтересовался Кампински, на повороте едва не слетевший на пол.

– Похоже на то, – Роберт пытался написать очередное письмо Ангелине, но пальцы все время соскакивали с сенсоров, а инфофон норовил вылететь из рук. – Тьфу ты, пропасть! Чтоб им…

Пришлось смириться и сунуть приборчик в карман.

– Если у вас нет собаки, ее не удавит сосед, и с другом не будет драки, – неожиданно запел Трэджан, – если у вас, если у вас, если у вас друга нет…

– Это откуда? – спросил Роберт.

– Из старого фильма, – у уроженца Аляски дома, на Земле хранилась огромная коллекция древних картин. – «Ирония судьбы» называется. Ну что, а теперь вместе – оркестр гремит басами, трубач выдувает медь, думайте сами, решайте сами…

– Тоже нашел момент, – проворчал сержант третьего отделения, презрительно сморщив длинный нос.

– А чем он плох? Спать все равно нельзя, есть тоже. Так чего – скучать, что ли? Или песня тебе не нравится? Можно эту – раздаются тары-бары, тары-бары, к нам приехали гусары…

– О, про гусар давай, – сказал Кампински. – Один из предков, по семейному преданию, как раз гусаром был. Отличился в войне то ли с турками, то ли с австрияками, за что его пожаловали какой-то хренью. То ли поместьем, то ли золотой табакеркой. Только сначала учим слова…

– Деваться некуда, – Роберт улыбнулся сержанту третьего отделения, и тот махнул рукой.

Из‑за горизонта всходило солнце. Старый, раздолбанный транспортер несся по кривой лесной дороге, грозя развалиться на куски. А сидевшие в его кузове солдаты на разные голоса вопили песню, сочиненную в те времена, когда никто не думал ни о каких форсерах…

И надрываясь вместе с остальными, Роберт получал невероятное удовольствие.

Вода в реке была темно-зеленого цвета, малахитовые волны лениво облизывали берега. Чуть ниже по течению из них торчали сваи взорванного моста, на другой стороне виднелась уходившая в лес дорога.

– Вовремя вы прибыли, – сказал лейтенант из первого полка, встречавший бойцов второго в окопах.

Вид у него был усталый, под глазами набрякли мешки, а бронекостюм выглядел таким закопченным, словно его держали над костром.

– Что, сильно лезут? – спросил Бьерн.

– Просто жуть, – ответил лейтенант. – Атаку отбили четыре часа назад, на рассвете, значит, следующая будет не позднее, чем в полдень. У этих гадов все как по расписанию.