Хейнс также не оставил камня на камне от утверждения обвинения о том, будто Каллен Дэвис вырази готовность заплатить миллион долларов за убийство 15 человек, включенных в якобы имевшийся у него список. На слушаниях об освобождении подсудимого под залог Маккрори показал, что видел, как Каллен перетасовывал имена в этом списке, но что в руки ему он его никогда не давал. В конце концов обвинение вынуждено было признать, что списка в действительности не было (по крайней мере обвинение им не располагало). Таким образом получалось, что все сведения о нем были почерпнуты из рассказов Маккрори.

К концу первой недели судебного процесса обвинение вызвало для дачи показаний судью Эйдсона Джордж Ридгли, фотограф из ФБР, уже представил снимок тела Эйдсона, поэтому теперь настал момент подкрепить все это показаниями самого судьи. Эйдсон, уже пожилой человек, рассказал суду о том, как вечером 18 августа после записи на пленку первого разговора между Калленом и Маккрори он впервые встретился с агентами ФБР. На следующее утро, поставив обо всем в известность судебные органы, он прослушал звукозапись. "Откровенно говоря, — признался судья, — все это меня просто потрясло". Далее он рассказал, как его отвели в самый темный угол гаража, как он снял там с себя пиджак, сорочку и майку и как агенты ФБР горящей сигаретой прожгли в ней "следы от пуль", а из кетчупа сделали "кровавые пятна". Переполненный зал затаил дыхание, когда Эйдсон сказал, обращаясь к присяжным: "Затем я залез в багажник своей машины и лег, после чего фотограф сделал несколько снимков".

Пока присяжные рассматривали эту фотографию, а также 22 других снимка, сделанных во время встречи Маккрори с Калленом 18 и 20 августа, судья Мур уже обдумывал другую проблему. В ходе первоначального допроса, который вел Толли Уилсон, свидетель показал в суде, что, несмотря на категорические возражение адвокатов Каллена, он [судья Эйдсон] всего лишь за 10 дней до ареста Дэвиса постановил перенести окончательную дату бракоразводного процесса. Затем Уилсон вдруг задал Эйдсону следующий опрометчивый опрос: "Ваша честь, а до этого предпринимались ли еще попытки [со стороны Каллена Дэвиса] отстранить ^с от этого дела?" Услышав слово "отстранить", Ричард Хейнс вскочил как ужаленный. Он сказал, что ходатайство, внесенное адвокатами Каллена прошлой весной, вовсе не преследовало цели "отстранить" Эйдсона. В нем излагалась лишь просьба передать дело в другой суд. Возможно, это и казуистика, но, по мнению защиты, употребление такого слова может заронить в умах присяжных мысль, будто Каллен хотел "избавиться от судьи" и тем самым повлиять на окончательное решение присяжных. Хейнс потребовал прекратить дальнейшее разбирательство из-за его неправильного ведения. Мур, однако, отказался сделать это, хотя втайне и признал, что обвинение, по-видимому, допустило ошибку, которая может послужить основанием для пересмотра дела.

Процесс продолжался еще менее недели, а защита уже вынудила Мура вынести десятки постановлений и решений, которые (что было совершенно очевидно) лишь готовили почву для обжалования в том случае, если Каллен будет признан виновным. Все это очень не нравилось Муру, но сделать что-либо он был бессилен. У судьи уже появились дурные предчувствия.

Прежде чем наступил уикенд, обвинению пришлось вынести еще один удар. Правда, оно знало, что удар этот рано или поздно будет нанесен, но от этого было не легче. Все обвинение было построено на вещественных Доказательствах: видео- и звукозаписях, фотографии тела судьи Эйдсона, 25000 долларов, пистолете и глушителе. И все же самого убедительного вещественного доказательства — отпечатков пальцев Каллена Дэвиса — у него не было. Их не было нигде — ни на Деньгах, ни на пистолете, ни на фотографии, которую Каллен якобы рассматривал при заключении сделки.

Это последнее обстоятельство было самым неприятным. Джек Стрикленд даже прикрыл глаза руками, когда фотограф ФБР Ридгли стал рассказывать, как посыпал фотографию флюоресцентным порошком, прежде чем Маккрори отправился на встречу с Калленом 20 августа. Пылинки этого порошка должны были задержаться в складках кожи у Каллена на пальцах. А это, как говорится, вбило бы последний гвоздь в крышку его гроба. Однако в те суматошные часы сразу же после ареста Каллена случилось то, что обычно случается в немых фильмах. Ничего не подозревая о флюоресцентном порошке, один чересчур добросовестный полицейский из Форт-Уэрта снял, как водится в таких случаях, отпечатки пальцев Каллена Дэвиса, после чего отослал его вымыть руки в лигроине. Даже если бы на пальцах у Каллена и сохранились следы этого порошка, теперь от них не осталось и следа. И на самой фотографии не было даже намека на отпечатки пальцев Дэвиса. Выявление такой элементарной небрежности обвинения и подытожило первую неделю судебного разбирательства.

Джек Стрикленд все же считал, что оснований для пессимизма пока нет. Толли Уилсон обещал предоставить ему возможность показать себя в деле, и он ждал этого момента. По мнению Толли, обвинение проиграло процесс в Амарилло потому, что пыталось принимать решения коллегиально. ("У нас было слишком много вождей и слишком мало простых индейцев", — говорил он). И хотя у Стрикленда были собственные суждения относительно того, как вести дело дальше, молодой прокурор все же вынужден был пока мириться с ролью простого индейца. "Мы не позволим, чтобы на успех нашего дела влияли самолюбие, разногласия или усталость, — сказал Стрикленд. — Это было бы непростительно". Когда он стал искать основания для более оптимистического настроения, то обнаружил, что в пользу обвинения говорит очень многое. Защита, например, ссылалась на "состояние психики" Каллена в те роковые августовские дни. Что ж, этим можно было воспользоваться, если посмотреть на все под другим углом. Например, как в таком случае можно объяснить то обстоятельство, что, перед тем как встретиться с Маккрори 20 августа, Каллен Дэвис остановился у стоявшего по другую сторону улицы фургона ФБР, тщательно осмотрел его, а затем сказал Маккрори: "Паранойя какая-то"? По мнению Стрикленда, это было классическим примером поведения человека, отдающего отчет в своих действиях.

Надо учитывать и личные качества судьи. Пит Мур вел корабль правосудия более уверенной и твердой рукой, чем Джордж Доулен. Мур не позволял Хейнсу залезать в дебри своих теорий о заговоре. Хейнс, конечно, попытается притащить в суд целую толпу призраков, однако прежде чем сделать это, он должен будет доказать, что те имеют непосредственное отношение к процессу. Однако главным козырем обвинения были сами пленки. В Амарилло у обвинения было мало вещественных доказательств, в Хьюстоне же — совсем другое дело. Видео- и звукозаписи были его острейшим и эффективнейшим оружием, и оно чувствовало, что настал час им воспользоваться.

В понедельник утром Джо Грей уже был готов начать представление. Грей был агентом отделения ФБР в Далласе и ведал техническими средствами наблюдения. От качества его последней работы во многом зависел успех или провал возбужденного против Каллена Дэвиса дела. Звукозапись разговора, состоявшегося 20 августа, была сделана магнитофоном, прикрепленным клейкой лентой к телу Маккрори. Видеозапись этой встречи была произведена самим Греем, укрывшимся в автофургоне напротив кафе "Кокоуз". После слушаний по поводу освобождения Каллена под залог Грей отправился в центральную лабораторию ФБР в Вашингтоне и смонтировал целый черно-белый звуковой фильм. На получение "Оскара" он, конечно, претендовать не мог, но тем не менее это был убийственный для Каллена Дэвиса киноматериал. Пока обвинение готовилось вызвать в зал суда Дэвида Маккрори, Грей занимался установкой довольно сложной аппаратуры для показа своего фильма. Он установил две дюжины наушников, с тем чтобы все присяжные, судья, стенографистки и представители сторон могли лучше слышать звуковое сопровождение. Кроме того, в зале суда были установлены громкоговорители для публики и четыре телевизора.