Он пожимает плечами.

 — Да, х*й с ними. Они того не стоят. Если они не видят насколько ты великолепна, они не заслуживают быть в твоей жизни.

 Его слова для меня немного шокирующие. Мне кажется, мою боль он воспринимает, так же как и я.

 Я отталкиваюсь от него и соскальзываю с машины. Мне нужно немного от него отодвинуться, чтобы начать трезво мыслить, слишком многое сейчас происходит. Я выплеснула на родителей, все что копилось за столько лет, а Даллас говорит, что я удивительная. Честно, я не знаю, что и думать.

 — Прости меня, но я не верю в то, что ты сейчас говоришь. Ты использовал любую возможность, чтобы показать мне, что я ни на что не гожусь. Ты издевался надо мной всеми известными способами, и мне остается задаваться вопросом — действительно ли я совершаю ошибку.

 Он хватает меня за руки и притягивает к себе, подавшись вперед, чтобы заглянуть мне в глаза.

 — Давай выясним кое-что прямо здесь. Да, признаю, большую часть времени я — мудак. Но я никогда не недооценивал тебя. Я ждал месяцами, чтобы встретиться с тобой, колючей злючкой, но был уверен, что настоящая ты спрятана где-то глубоко внутри.

 — Правда? Так ты глядишь скажешь мне, что на прошлой неделе в доме Стефани Ковингтона я была на высоте и мне стоит вернуться в зал судебных заседаний? Жестоко, но из лучших побуждений?

 Слова, произнесенные мной, сами собой выскользнули, и мне хочется забрать их обратно. А действительно ли я хочу, чтобы он знал все, что говорил мне каждый день с тех пор?

 Он вздыхает и притягивает меня к себе. В тепле его объятий мне так хорошо, что мгновенно обхватываю его руками за талию, хотя и нахожусь в замешательстве от происходящего.

 — Почему ты все подвергаешь сомнению? Ты сказала родителям, что они могут засунуть себе в задницу их желания, а теперь мы начинаем ненавидеть друг друга. Перебор. Нам стоит отпраздновать это знаменательное событие, предпочтительно в голом виде, — говорит Даллас с усмешкой, крепче сжимая меня в своих объятиях.

 — Мне настолько нравиться быть в твоих объятьях и одновременно ненавидеть тебя, но думаю, нам лучше уехать отсюда. Мои родители окончательно сойдут с ума, если увидят, что мы тут вытворяем. Мне кажется, я достаточно уже напортачила за сегодняшний вечер.

 Даллас вздыхает.

 — Скорее всего ты права. Сорвав с тебя одежду и трахаясь на капоте твоего автомобиля, вероятно, доведет их до ручки.

 От одних его слов, я еще больше возбуждаюсь. Никогда не могла предположить, что мне кто-то когда-то скажет такое, и я буду впитывать его слова, чуть ли не затаив дыхание. Любой другой мужчина, произнеся подобное, уже получил бы пощечину от меня. Но Даллас…, мне очень хочется ответить согласием на его предложение.

 — Ну, я солгала тебе, сказав, что без тебя не буду заниматься расследованием. У меня имеется личное дело Майлса Харпера в машине. Я договорилась встретиться с ним у него в офисе после ужина.

 Поскольку он был честен со мной, я посчитала, что с моей стороны, будет правильным, тоже раскрыть свои планы.

 Он усмехается и отходит на шаг назад, переплетя мои пальцы со своими.

 — Да, я уже понял. Вот почему я последовал за тобой. Ужин с твоими родителями был просто дополнительным бонусом.

 Мы обходим мой автомобиль, и он открывает мне дверь со стороны водителя.

 — Мы действительно на это способны? Работать вместе, не убив друг друга? — спрашиваю я, проскальзывая на сиденье, Даллас наклоняется вперед, удерживая открытую дверь.

 — Я не собираюсь выпускать тебя из виду, это уж точно.

 Я фыркаю, не отводя от него глаз.

 — Не смотри на меня так. Знаю, ты точно способны справиться с этим делом сама, но это для моего спокойствия, хорошо? Я не хочу приехать к сцене, как в доме Джеймсона.

 Его слова действуют на меня успокаивающе, я удивлена тому, что на самом деле, верю ему. И честно говоря, мне приятно иметь кого-то с опытом рядом с собой.

 И кого-то, кто так хорошо целуется.

 — Я последую за тобой в офис Харпера. Он ждет тебя?

 Я завожу двигатель и киваю.

 — Да. Я позвонила его секретарю. Он задержится в офисе из-за поздней встречи, поэтому согласился со мной встретиться.

 Даллас наклоняется и прижимает свои губы к моим. Я сразу поддаюсь его поцелую, его язык медленно кружит вокруг моего. Он слишком быстро отстраняется, оставляя поцелуй на моей щеке, прежде чем закрыть дверцу. В зеркало заднего вида я наблюдаю, как он идет к своей машине.

 Итак, я работаю с Далласом Осборном, не прибегая к шантажу и не принуждая, и он снова меня поцеловал, словно это была самая естественная вещь в мире. Похоже все становится более интересным и захватывающим… или очень запутанным.

 — Неужто это сама Лорелей Уорнер. Когда секретарь сообщила мне, что ты просила о встрече, я почти не мог в это поверить.

 По дороге к кабинету Майлса, Даллас давал мне советы. Говорить приветливо, но не слишком, и не показывать, что мы знаем о его переписке с Ричардом. Вместе с Кеннеди и Пейдж, я сталкивалась с теми, кто действует не совсем законно, и кто знает все тонкости закона, но действует опять же не совсем законно, также как и Майлс Харпер. Он окончил Гарвард, и я разузнала, что в ближайшее время он решил баллотироваться на Верховного судью штата Индиана, как ему удалось так быстро сделать карьеру?

 Очевидно, тот кто продвигает его потеряет достаточно, если вдруг станет известно, что он шантажировал одного из самых богатых людей в штате. Или, если он убил его.

 — Майлс, я так рада тебя видеть.

 Я приклеиваю улыбку на лицо, когда он выходит из-за стола и пожимает мне руки, потянувшись, чтобы поцеловать в щеку. Мои родители, конечно же, обожают Майлса, несколько раз мы встречались все вместе, и я каким-то образом мирилась с ним. Он гордится своим социальным статусом и богатством, и при каждом удобном случае старается это показать, со стороны это выглядит тошнотворно.

 — Должен сказать, Лорелей, мне нравится твой новый стиль, — говорит он, оглядывая меня сверху-донизу. Когда Даллас вначале вечера смотрел на меня, это вызывало дрожь у меня во всем теле. Когда также смотрит Майлс, мне хочется побыстрее вернуться домой и принять душ.

 — Привет, меня зовут Даллас Осборн. Я работаю с Лорелей.

 Даллас просовывает руку между мной и Майлсом, и я про себя благодарю его за поддержку. Майлс трясет руку Далласа.

 — Я подумал, что возможно моя секретарь ошиблась, сказав, что Лорелей Уорнер просит о встрече, как частный детектив, я чуть не умер от смеха. Так это правда, ты отказалась от своей юридической карьеры взамен чего-то несущественного? Чем ты конкретно занимаешься? Гоняешься за матерыми преступниками?

 Майлс явно смеется надо мной, у меня начинает кровь закипать.

 — На самом деле, именно этим она и занимается. Если вы не возражаете, хотел бы пояснить — мы расследуем смерть Ричарда Ковингтона. Мы знаем, что вы работали на него, поэтому хотели бы задать вам пару вопросов.

 Майлс небрежно опускается на край своего стола.

 — Правда? Слухи верны. Лорелей Уорнер благословенная, со своей безупречной карьерой адвоката, сказала прощай юриспруденции и последовала за мечтой всей своей жизни? Притворившись, что она крутая среди отбросов общества? — говорит Майлс со смехом. — Наверное, для твоих родителей это был знаменательный день.

 Как только он сказал о мои родителях, все чувства и так обостренные от прошедшего разговора, обострились еще больше, я до сих пор не отошла. Я бы совершенно спокойно врезала бы сейчас по самодовольной роже Майлса.

 — Кстати о родителях, как дела у твоего отца? Ему светит долгосрочное освобождение в ближайшее время?

 Знаю, что не должна опускаться до его уровня, но не могу не позлорадствовать. Три года назад отец Майлса, президент Банка штата Индиана, был осужден за растрату. Майлс с трудом снял пятно с фамилии и еще больше стал усердно трудиться, чтобы вскарабкаться по социальной лестнице вверх. Я поняла, что мой вопрос попал прямо в цель, как только увяла его улыбка, и ее место заняла с трудом скрываемая ярость. Хорошо. Это именно то, что мне нужно. Разозлившийся человек имеет больше шансов оступиться.