Кап’тан Гримрук Плохозуб прильнул к магнокулярам, которые в огромной лапе орка казались крошечной игрушкой. Гримрук с прищуром уставился в одну из линз и толстым пальцем неуклюже продвинул ползунок управления, встроенный в корпусе человеческого устройства. Иссеченный шрамами орк гортанно зарычал, когда пропустил нужный режим и с трудом унял желание бросить магнокуляры на землю, и растоптать стальными подошвами.

Наконец, ему удалось настроить все как надо. С активацией режима ночного видения темный мир вокруг него покрылся подрагивающими оттенками зеленого. Гримруку нравилось, как человеческое устройство превращало все в зеленое — люди, создавшие его, наверняка понимали, что ночь принадлежала оркам. Мысли кап’тана оборвал низкий звериный рык, спрашивающий о том, что он видел.

Даже не удосужившись оглянуться, Плохозуб свободной рукой просто заехал по морде говорившему. До него донесся приятный хруст хрящей, и резкий крик боли, после чего вопросов больше не задавали. Он отдал парням строгий приказ держать пасти на замке, ему не хотелось, чтобы те своим трепом вспугнули людей.

Гримрук уставился в магнокуляры, исследуя ощетинившийся орудиями бастион, мотки колючей проволоки, укрепленные бункеры и сложные изгибы окопов. Орк оценивающе рыкнул, увидев артиллерию на здании. Да, мекбои точно бы нашли лучшее применение этим пушкам.

Лицо орка скривилось в жестокой ухмылке, когда он заметил бредущие сквозь растяжки колючей проволоки фигурки часовых. Гримрук внимательно изучал, где именно они проходят, к чему прикасаются, а к чему нет. При необходимости Плохозуб мог запоминать детали с фотографической точностью (что и немудрено, если во время эксперимента болебои заменили тебе половину черепа).

Кап’тан следил за солдатами, когда они вернулись в окопы, а затем исчезли в одном из бункеров. Удовлетворенно рыкнув, Гримрук пихнул магнокуляры в костлявые ручонки Визгота. Тощее, изможденное существо было куда меньше Плохозуба, хотя обладало такой же зеленой шкурой. Там, где орк предпочитал безудержную грубую силу, Визгот действовал более тонко и проворно.

Ординарец гретчин принял магнокуляры Гримрука и запихнул их в стальной футляр. Кап’тан нахмурился, и Визгот поспешно отдал честь, даже прищелкнув каблуками. Тем не менее, Гримрук все равно влепил ему оплеуху, отчего увенчанный шипом шлем гретчина полетел в пыль. Визгот пополз за головным убором, вызвав взрыв грубого хохота со стороны наблюдавших за ним орков.

Гримрук обошел своих парней, разглядывая их здоровым глазом. Второй наряду с большей частью головы представлял собою грубое электрическое устройство, сканирующий свет которого просто переливался в пустой глазнице. Остальная же половина морды Плохозуба была нагромождением привинченных к черепу стальных пластин. Гримрук почесал шрам, отмечавший линию между плотью и металлом.

Он принял решение, от которого его лицо расплылось в садистской ухмылке. Гримрук перевел взгляд на Гобснота, одного из помощников. Гобснот со своей непроходимой глупостью идеально подходил для запланированной им диверсии. Кап’тан схватил ноба за полы одежды и прорычал новый приказ ему на ухо.

Гобснот отвернулся от Гримрука и рыкнул банде, которая ошивалась неподалеку и прислушивалась к разговору начальников, подозвав пару дружков. Собрав команду, орк испарился во тьме в указанном Плохозубом направлении.

Гримрук наблюдал за их уходом с хитрым блеском в здоровом глазе, а потом потянулся к поясу, достал из-за него изорванную фуражку. Грубыми лапами он принялся распрямлять и разглаживать ее, пытаясь придать хоть какое-то подобие формы. Затем, поднявшись на все свои два с половиной метра, кап’тан натянул фуражку на голову. Она была до смешного маленькой, едва прикрывала макушку чудища, но размер едва ли заботил Гримрука. Фуражка таила в себе послание. На руинах Вервун-улья он сорвал ее с воеводы людей, офицера в черном кожаном пальто, который заставлял людей сражаться и расстреливал тех, кто пытался сбежать. Гримрук улыбнулся, заметив, что его парни истолковали послание верно.

Кап’тан наблюдал, как в его воинах просыпается жажда боя. Ему оставалось лишь направить ее в нужное русло, и его пальцы сомкнулись на рукояти огромного цепного топора. Плохозуб вжал кнопку активации и улыбнулся, когда стальные зубья оружия вздрогнули и с ревом заскрежетали по кромке топора.

Гримрук резко обернулся, отчего его длинное пальто взметнулось на ветру. Он не оглядывался, чтобы посмотреть, следуют ли за ним воины. Они были лучшими коммандос его клана, избранными бойцами Кровавых Топоров. Они ничего не боялись и были готовы последовать за ним даже в пасть самому Горку, если бы он от них этого потребовал.

Кроме того, они знали, что попытайся любой из них сбежать, Гримрук не перестанет их разыскивать. У кап’тана была очень хорошая память — еще один побочный эффект эксперимента болебоев.

До колючей проволоки они добрались довольно скоро. Гримрук похвалил себя за предусмотрительность — перед началом операции он выдал парням красные ботинки (а даже последний грот знает, что все красное быстрее).

Здоровый кап’тан пригнулся за проволочным ограждением и осмотрел местность. Вдали он едва разглядел мерцанье огней в бункерах, а кое-где тусклые алые точечки палочек-лхо, которыми солдаты затягивались, чтобы хоть немного согреться. У Гримрука родилась очередная идея. Он щелкнул пальцами, и Визгот поспешно закопошился в многочисленных подсумках на поясе, пока не нашел то, чего хотел босс. Гримрук засунул толстую сигару в клыкастую пасть и крепко стиснул ее массивными зубами.

Еще один щелчок пальцами, и Визгот вытянулся на кончиках пальцев, чтобы поджечь вонючую самокрутку из высушенных сквиговых сухожилий. Гримрук так крепко затянулся отравой, что даже хрюкнул. Теперь если часовые заметят движение на периметре, то из-за мерцания сигары наверняка подумают, будто возвращается один из патрулей. Естественно, разницу в размерах между человеком и орком он не учел — что ему, кап’тану, до таких мелочей?

Кроме того, подумал Гримрук после очередной затяжки, довольно скоро у солдат на уме будут совершенно иные заботы. Кап’тан уставился во тьму — где там Гобснота и парней носит? Сейчас они должны были бы в аккурат дойти до проволоки. Заметив участок, который патрули избегали, Гримрук догадался, что Гобснота там наверняка поджидала парочка сюрпризов.

Вдали прогремел оглушительный взрыв, и ухмылка Плохозуба растянулась до самых ушей — кажется, парни Гобснота нарвались на мины.

Окопы перед орками тут же осветились росчерками выстрелов, солдаты торопливо помчались к позициям у потревоженного минного поля. Тьма испарилась от света прожекторов и лазерных лучей. Загрохотал тяжелый болтер, на землю посыпались первые снаряды мортир и полевой артиллерии. Оказавшись в нешуточной переделке, парни Гобснота попытались отступить, но налетели на очередные мины.

Гримрук взревел и под аккомпанемент сирены разрубил проволоку цепным топором. Кап’тан довольно хрюкнул — люди уже ввязались в бой с бандой Гобснота, поэтому солдатам придется потратить кое-какое время, чтобы навести орудия в их сторону. Время, которого у них уже не осталось.

Гримрук указал топором на окопы и яростно взревел, раскаляя жажду битвы взбешенных орков до кровожадного гнева. Кап’тан едва не забыл рассказать парням о цели всей операции. Он пришли сюда не просто убивать. Воевода требовал информацию о человеческой цитадели, разведданные, которые предстояло добыть коммандос.

Орки позади Гримрука подняли оружие, и ночь наполнилась грохотом болтганов, стабберов и комби-стрелял. Но даже рев оружия оказался заглушенным гортанным боевым кличем:

— Вааааааггггх!

Подобно сорвавшимся с цепи псам, орки ринулись на человеческие укрепления. Ближайшие бункеры открыли огонь по коммандос, но первые болтерные очереди прошли у них над головами, нацеленные на заранее пристрелянные позиции у границы проволочных заграждений. У солдат ушло некоторое время, чтобы начать расстреливать волну пришельцев. К этому моменту десятки орков уже ворвались в окопы. Те же, кто толпился сзади, были мгновенно разорваны на куски болтерным огнем из бункеров, хотя этого едва ли было достаточно, чтобы спасти горстку солдат, оставшихся на посту.