С юга на север Якутию пересекает немало великих рек, которым позавидовало бы любое государство мира, но эту якуты по праву считают главкой. Как сказал якутский поэт Иван Гоголев:

Здесь работали, нанося на карту неизученные берега, русские исследователи Дмитрий Лаптев, П. Ф. Анжу, Н. Д. Юргенс, Э. В. Толль. В дельте Лены в 1881 году погибли от голода моряки с экипажа американской паровой яхты «Жанетта», и в их числе полярный исследователь Де-Лонг.

Через одну из проток вошло в реку экспедиционное судно Норденшельда «Лена»… Это, конечно, наивно, но я все лее ищу глазами ту сигнальную башню, которую для этой цели «при благосклонном содействии якутского епископа и губернатора» приказал построить Сибиряков. Он же уговорил одного якута поддерживать на ней в темные вечера «высокопылающий огонь». Было это в восьмидесятых годах прошлого века.

…И наконец показывается на горизонте бухта Тикси.

Здесь я впервые, и мне ни с чем не сравнить то, что я вижу. А вижу я поселок, как и повсюду на Крайнем Севере, состоящий из старых деревянных домиков и новых больших каменных домов. Дома выкрашены в разные цвета и от этого выглядят несколько необычно.

…Только что закончился рабочий день, и улицы Тикси заполнились народом, точно таким, какой заполняет в урочный час улицы других городов страны. Несмотря на конец июля, почти все в пальто, в дубленках, в нарядных теплых куртках. Лето не пришло еще сюда.

Гостиница, где я остановился, довольно большая и выкрашена в веселенький голубой цвет. Перед ней на груде сцементированных валунов установлен настоящий якорь, снятый с какого-то судна. Эта достопримечательность поселка неизменно привлекает внимание приезжих. Подходя, я вижу группу молодых людей, которые фотографируются на фоне якоря. Хозяйка гостиницы сказала мне, что это туристы.

На всякий случай интересуюсь, есть ли в Тикси музей, предвидя заранее ответ, и вдруг узнаю, что это полезное учреждение в Тикси есть и называется оно «Музей истории Севера и Северного морского пути».

Музей занимает всего одну комнату. Но разве в этом дело! Не богатство экспонатов составляет его славу — их не так уж и много, этих экспонатов, — но все, что есть в музее, каждый предмет, каждая страница письма или книги, каждая фотография не присланы сюда из какого-то центра, а собраны и приведены в систему руками местных энтузиастов.

Посетителей много, очевидно все те же туристы с теплохода, некоторые не поместились в комнате и стоят в коридоре, дожидаясь своей очереди. Молодая женщина-экскурсовод рассказывает горячо, взволнованно, будто делает это первый, а не тысячный раз:

— Я прошу проникнуться должным уважением к нашему поселку, к нашей бухте и нашей Лене-реке, — слышится ее голос. — В 1631 году тобольский казак Иван Ребров, заботясь о «припасе новых землиц», вышел из Якутска в «Святое море» — Ледовитый океан и первым достиг устья Лены. «Лена река впала своим устьем в море». Отсюда выходили и сюда возвращались, если поход оканчивался без утрат, экспедиции Семена Дежнева, братьев Лаптевых и многих других покорителей Арктики. Из этой бухты ушел (и не вернулся) на поиски легендарной Земли Санникова отважный Эдуард Васильевич Толль. Бухта Тикси помнит знаменитые пароходы «Седов», «Садко», «Малыгин».

Здесь экскурсовод делает небольшую паузу, после которой вдруг становятся другими ее голос, интонации, жесты.

— В окрестностях Тикси стояли (а некоторые и сейчас стоят) деревянные кресты над могилами полярных исследователей. Это история нашего края, история Арктики. На берегу бухты Тикси стоит шхуна «Полярная звезда», которая была пионером местного каботажного плавания, благополучно пройдя в 1926 году из устья Колымы в бухту Тикси. На этой шхуне советский полярный исследователь, художник и писатель Николай Васильевич Пинегин, в прошлом участник экспедиции Седова и его друг, не раз плавал на Новосибирские острова… У седьмого причала порта стоит полузатопленная яхта «Заря», на которой в 1900 году вышел в свое последнее плавание Эдуард Васильевич Толль. Восьмого сентября 1902 года «Заря» возвратилась в бухту Тикси, где навсегда закончила свое плавание…

Дорога в порт не такая уж близкая, по плащу барабанит нудный холодный дождь, и есть время подумать, осмыслить то, что услышал в музее. Вспоминается Ялта. Там, на шумной набережной, напротив Ореанды, недавно установили старую, безымянную бригантину, отремонтировали и устроили в ней кафе. Так же поступили и в других портовых городах. Может быть, стоит все ценное, что уцелело на побережье, на островах, свезти в одно какое-либо место и организовать Музей Арктики под открытым небом, наподобие такого же рода музеев в Кижах, в Ипатьевском монастыре под Костромой, под Ригой?…

В порту что-то не очень оживленно, а ведь арктическая навигация в разгаре. Уже ведут караваны судов атомоходы «Ленин» и «Арктика», другие прославленные ледоколы. В чем же дело? Или отшумела слава некогда знаменитой бухты, которая много лет связывала Якутию со всем миром?

Порт Тикси молод. Когда в 1932 году в бухте останавливался «Сибиряков», совершавший свой исторический рейс с запада на восток страны, в бухту входили, проверяя глубины лотом. На берегу стоял маленький домик зимовщиков и паслось стадо оленей. Но уже через год сюда стали регулярно приходить суда, и Тикси, что в переводе с якутского означает «пристань», назвали окном Якутии на запад. Особенно выросло значение порта в годы Великой Отечественной войны. Порт продолжал набирать силу и в послевоенное время. Это продолжалось до 1952 года, когда железная дорога от Тайшета дошла до берега Лены у села Усть-Кут. Вскоре там вырос крупный порт Осетрово, и грузы, которые раньше шли в Якутию Северным Ледовитым океаном через Тикси, теперь стали поступать более удобным и выгодным путем по Транссибирской магистрали. Перевалочным пунктом стал порт Осетрово.

Несколько лет назад, когда я был в Якутске, мне попалось на глаза интервью с заместителем председателя Совета Министров республики И. Я. Куняевым. Как и корреспондента, который вел с ним беседу, его волновала судьба Тикси — порта, флота, поселка. Тикси должен сохранить свое значение как база снабжения речного флота на трассе Северного морского пути, как ремонтно-отстойный пункт, как гидрографическая база…

Об этом интервью я вспоминаю, когда уже под вечер иду на «полярку», как здесь запанибратски называют приемную станцию Тиксинского радиометцентра. Станция стоит вдалеке от поселка, каменистая дорога извивается, то огибая пологие сопки, то поднимаясь на них, и тогда открывается широкий обзор свинцового бурного моря, сливающегося с таким же свинцовым небом. Склоны сопок не радуют даже самым захудалым кустиком — да что кустиком, пучком травы! По-прежнему холодно, зябко, дует свирепый ветер, а косой мелкий дождь несется с такой силой, что, кажется, еще немного, еще одно усилие — и капли вопьются в тебя и продырявят кожу…

— Здорово замерзли? — спрашивает начальник станции Анатолий Вениаминович Ярлыков. — Сейчас согреетесь. Чаем напою.

Говорят, что в доме, где мы сидим, когда-то жил Иван Дмитриевич Папанин. Домов на станции целый поселок, много похожих друг на друга, и, возможно, поэтому некоторые из них носят имена: Кукуй, Конюшня, Желтый, Веселый. На «полярке» останавливались папанинцы Кренкель и Федоров, полярные летчики Мазурук и Черевичный, не так давно побывал на станции космонавт Быковский.

— Популярная точка, — улыбается Анатолий Вениаминович. — Чай готов, прошу к столу.

До чего же приятно после стужи попасть в тепло натопленную комнату, раздеться, пить крепкий, горячий, хорошо заваренный чай и слушать, как за окном свистит уже безопасный для тебя ветер и стонет близкое море.

— Ну и ветер сегодня! И какой холодный, — говорю я. Начальник станции поднимает на меня удивленные глаза.

— Разве это ветер? Разве это холод? Вот в конце февраля у нас был полсотни градусов морозец да ветерок шестьдесят метров в секунду. И так трое суток кряду. Все в поселке, понятно, на своих местах оставались, где их непогода застала. У нас в Тикси по учреждениям и предприятиям всегда из продуктов хранится. Раскладушки, бельишко кое-какое, чтобы люди переспать могли. Выйти на улицу нельзя — верная смерть…