…Я возвращаюсь как раз вовремя. В самолете из пассажиров остается кроме меня лишь Саша — молодой человек в очках, настолько увешанный фото- и киноаппаратами разных марок, что кажется, будто именно из этих предметов состоит вся его одежда. Молодого человека нужно забросить в то место, где живут в крепких загонах новоселы таймырской тундры — знаменитые овцебыки.

Лет пятнадцать назад, когда я бродил по ямальской и тазовской тундрам, мне рассказывали о попытках возвратить этих реликтовых животных — ровесников мамонта — на землю их предков, в том числе и на Ямал. Предполагалось закупить овцебыков в Гренландии, где они сохранились в своем естественном состоянии, но осуществить это по ряду причин тогда не удалось. И вот теперь молодой человек в очках летит па речку Бикаде-Нгуомэ, неподалеку от озера Таймыр, чтобы заснять на пленку уникальнейшее, единственное в нашей стране подопытное стадо овцебыков.

Стадо овцебыков подарил Советскому правительству премьер-министр Канады П. Э, Трюдо. На Таймыр их доставили самолетом после очень длинного путешествия от острова Банкс в Канадском Арктическом архипелаге до Монреаля и оттуда, уже на нашем «Антее», в Норильск, где сделали еще одну пересадку, после чего порядком уставшие быки совершили наконец посадку в мосте своего теперешнего обитания. Здесь они сразу же попали под наблюдение зоологов Института сельского хозяйства Крайнего Севера. Задача перед учеными поставлена нелегкая — заняться расклиматизацией на Таймыре этих редчайших животных. Овцебыкам предстоит снова приспособиться к тем условиям жизни, в которых находились их далекие предки, проживавшие на Таймыре двадцать тысяч лет назад.

— А что они собой представляют… Я тут выписал для себя кое что, — Саша протягивает мне листок бумаги, на котором написано: «…занимают промежуточное положение между быками и овцами… Передняя часть морды покрыта короткими волосами, рога при основании очень широки, вздуты и морщинисты и так сближены на лбу животного, что между ними остается лишь узкий желобок… Уши малы, заострены и почти скрыты в шерсти. Шерсть очень густая, длинная, мохнатая, свешивающаяся почти до земли… Ноги относительно короткие, сильные… Короткий хвост скрыт в шерсти».

Наконец самолет плюхается поплавками в воду, плывет к берегу и, не выключая мотора, высаживает Сашу. Из бревенчатой избы на берегу никто не выходит ему навстречу, наверное, все зоологи еще на работе. «Аннушка» тут же разворачивается и несется по реке, оставляя за собой пенистый, расходящийся в стороны шлейф.

Когда самолет, взлетев, набирает высоту, я замечаю внизу решетчатый загон, сначала один, потом другой. За оградой пасутся лохматые, показавшиеся мне голубоватыми животные с красными маленькими ушками. Некоторые овцебыки лежат на берегу ручья, отдыхают. Во втором загоне, как мне потом сказали пилоты, находилось другое стадо, подаренное американцами. Половину его — двадцать животных — отправили жить на остров Врангеля, половину оставили на Таймыре.

Через несколько минут домики на берегу реки, изгородь, лохматое стадо остаются далеко позади. Внизу по-прежнему лежит голая, бледно-зеленая тундра, запотевшие озера. Светит холодное низкое солнце.

Второй пилот, надев черные, похожие формой на десертное блюдечко наушники, что-то говорит в микрофон. Потом, повернув ко мне загорелое лицо, кричит, приложив ко рту сложенные рупором ладони:

— В Нордвике ночевать будем!..

Якутия начинается сразу же, как только наш самолет поднимается в воздух. Отсюда, если идти по берегу Ледовитого океана три тысячи километров до ее восточной точки на Восточно-Сибирском море. Непостижимо огромный край — одна седьмая часть Советского Союза!

С легкой руки журналистов мерилом площади отдельных наших северных областей стала Бельгия. Ямал — четыре Бельгии Таймыр — тринадцать Бельгии, микрорайон школы-интерната в Ныде, что на краю Обской губы, — Бельгия. Но для Якутии такая «разменная монета» явно не подходит. Тут уже подавай Францию, а на худой конец — Великобританию. Так вот Якутия — это двенадцать Англии или пять с лишним Франций!

Здесь добывают алмазы, золото, редкие элементы, такие, как германий, без которого не было бы солнечных батареи на спутниках и космических кораблях, селен, ниобий, рений, индий, каменный уголь, природный газ. Залежи олова, железорудные образования, горный хрусталь, минеральные источники, целебные грязи…

Теперь до самой Чукотки меня будут сопровождать в дороге якутские берега, якутская тундра, якутские села и рабочие поселки. Городов не будет, они южнее.

В этот свой приезд я не смогу побывать в глубинных районах республики. Сама выбранная тема привязывает меня к кромке Ледовитого океана. Да и кроме того, как утверждает старинное французское изречение, для того чтобы узнать вкус окорока, не обязательно съесть его целиком, достаточно только попробовать. Промышленное развитие страны все более мощно захватывает самые далекие северные окраины. И здесь, на береговой арктической полосе, в двухстах километрах от северной границы якутской тайги, я надеюсь увидеть «южное» кипение жизни, то главное, что характерно для стремительного роста всего нашего Союза, и в том числе его седьмой части.

Мне определенно повезло, что я лечу не на быстроходном Иле, а на неторопливом «домашнем» Ан-2. Воспользуйся я так называемым лайнером, я бы узрел внизу только белую пелену туч. А теперь мне видно все: каждый изгиб обрывистого берега с перемежающимися слоями черной земли и льда, пену прибоя, тундру, бесконечные реки и речушки, впадающие в океан. Перед вторым пилотом лежит подробнейшая карта местности, и время от времени он показывает мне острием карандаша, где мы находимся… Пересекли Анабарскую губу… реку Оленек… Скоро дельта могучей Лены.

На карте эта дельта (тридцать тысяч квадратных километров, как раз одна Бельгия) напоминает густой куст перекати-поля, так много в ней протоков. Не успеет уйти из поля зрения один, как появляется другой, третий, десятый. Сорок пять рукавов Лены насчитали коренные жители, и это только «более или менее значительных». Главных же семь — Трофимовский, Быковский, Оленекский… Через свои бесчисленные рукава Лена выносит (подумать только!) шестнадцать тысяч кубических метров воды в секунду, и влияние пресной и более теплой, чем в море Лаптевых, воды чувствуется даже в пятистах километрах от берега.