— Спасибо за заботу, Фоли, — насмешливо сказал Куинн.

— Может, я забочусь о вас больше, чем вы думаете, — ответил Джо, не меняя тона. — Вы хороший тренер. Может быть, даже самый лучший. Только вам надо усвоить несколько простых истин.

Куинна вдруг охватило вялое безразличие.

— Ладно, Дэви, посиди, — сказал он и сделал знак Берни Данковскому.

На трибунах Суит-Уотера возбужденно вопили и размахивали руками болельщики. Боб Куинн пробормотал:

— Что ж, я своего добился. Добился! За четыре года ни одного поражения.

— Что значит «я добился»? — сказал Пит Бэттл. — Сегодня Шони посыпались изза моей системы.

Куинн посмотрел на него с яростью.

— Ты лживый, никчемный ублюдок, Данковский. И я не лучше. Этот последний матч выиграл не ты и не я. Его выиграли Дэвид Бэттл и Джо Фоли. Но если они будут молчать, то эту заслугу я припишу себе, можешь быть уверен. И не я заставил Дэви уйти с поля. И, уж, конечно, не ты. Эх, противно все!

Когда раздался финальный свисток и болельщики Суит-Уотера высыпали на поле, а жители Шони безмолвно расходились с трибун, Куинн продолжал стоять, ожидая, что команда бросится к нему и торжественно унесет с поля на своих плечах. Ведь благодаря ему этот богом забытый городишко побеждал четыре года подряд. Мог ли человек сделать больше для шайки иммиграшек? Но теперь он уйдет от них. Теперь «Нотр Дам» не может не взять его. Не может не понять, что именно он должен стать их главным тренером. И Суит-Уотер не может не признать его своим героем и избавителем.

Но команда подняла на плечи не Куинна, а Дэвида Бэттла, и с ликующими криками понесла сквозь шумную толпу.

На поле стояла кучка угрюмых болельщиков из Шони. Когда торжествующие победители проходили мимо, кто-то из болельщиков не выдержал и подставил Уитни Кэлпепперу ножку, вместе с ним полетел на землю и Дэвид, но быстро вскочил и спокойно направился к раздевалке.

— Струсил? — спросил его болельщик из Шони.

Дэвид молча посмотрел на него.

Джо Фоли снял шлем и взмахнул им, примериваясь.

— Напрашиваетесь на неприятность, мистер?

— У тебя кишка тонка, Бэттл, — сказал болельщик.

— А вот это вам уже не пройдет, мистер, — сказал Джо.

— Он пьян, Джо. Пошли.

Вмешался еще один болельщик из Шони:

— Брось, Куп!

Они не были злы на Дэвида Бэттла. Как могли даже болельщики из Шони злиться на Дэвида Бэттла?

Но пьяный ринулся на Дэвида. Путь ему преградил Джо Фоли. Он свалил пьяного с ног, прижал спиной к земле, придавил руки коленями и бил по лицу до тех пор, пока тот не перестал сопротивляться. Остальные члены команды окружили Дэвида Бэттла кольцом. Если кто-нибудь из Шони захотел бы добраться до Дэвида Бэттла, ему пришлось бы прежде иметь дело с Уитни Кэлпеппером, Берчи Данковским, Джоном Холлом, Антоном Двораком — со всей командой. Да и толпа болельщиков СуитУотера с угрожающим видом стояла неподалеку. Джо Фоли спросил:

— Кому еще хочется попробовать?

Чужаки молча помогли своему избитому приятелю встать и увели его с поля.

— У тебя все в порядке, Дэви? — спросил Джо.

Дэвид еле заметно кивнул. В порядке. Только совсем не в порядке. Зачем Джо вмешался? Почему не дал ему самому постоять за себя? Дэвид Бэттл испытывал горькое разочарование, но оно никак не отразилось на его лице, и команда с веселыми криками направилась к раздевалке. Пит Бэттл задержался на поле с ликующими болельщиками. Тренер Роберт Эммет Куинн плелся позади. И из глубины своего одиночества думал: «В Саут-Бенде все будет иначе. Они еще услышат обо мне. Еще пожалеют!»

И, думая о Дэвиде Бэттле, завидуя ему, он даже не заметил, как болельщики Суит-Уотера в восторге бросились к нему, принялись хлопать по плечу, как одного из величайших героев-победителей.

Кондуктор потрогал Дэвида за плечо:

— Саут-Бенд, сынок.

Ветер бросал в окна вагона зеленовато-желтые струи дождя. Дэвид прижался лбом к стеклу, но ничего не увидел.

Кондуктор хрипло прошептал:

— Все правильно, сынок. Саут-Бенд.

Из-под груды картонных коробок, шляп, дешевых чемоданов на багажной полке Дэвид извлек черный отцовский чемодан из искусственной кожи. Еще не совсем проснувшись, он прошел по проходу между рядами кресел, в которых дремали, кто развалясь, а кто скрючившись, пассажиры, следовавшие до Чикаго. Какая-то женщина, которая лежала, прижавшись щекой к спинке кресла, посмотрела на него широко открытыми невидящими глазами, какой-то мужчина лениво подмигнул ему и снова закрыл глаза.

— Всего хорошего, сынок, — оказал кондуктор.

Кроме Дэвида, в Саут-Бенде никто не сходил. Он в нерешительности постоял на ступеньке, подставив руку под струи воды, стекавшие с крыши перрона. Потом поднял воротник и прыгнул — и все-таки его костюм успел намокнуть. Не зная, куда идти, он остановился посреди перрона.

У багажного вагона грузчики в зеленых плащах и зюйдвестках разгружали почту. Под навесом тускло светились голые лампочки. Порывистый ветер надувал плащи грузчиков и трепал поля их зюйдвесток. Дэвид, нагибаясь навстречу ветру, пошел было к ним, но они, не глядя на него, покатили тележки в багажное отделение.

Дэвид пошел назад к своему вагону посоветоваться с добрым кондуктором, но дверь вагона была закрыта, лесенка поднята. Тут он увидел подземный переход и бросился туда. На наклонном полу за двустворчатой дверью он поскользнулся, мокрые подошвы разъехались в разные стороны, а когда он взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, вещи рассыпались по сырому бетону. Давид торопливо подобрал их и засунул обратно, радуясь, что его никто не видел. Затем он оказался в высоком, выложенном желтым кафелем туннеле, соединявшем перрон с вокзалом. Из туннеля он вышел в пустой зал ожидания, удивляясь громкому стуку своих каблуков. Дэвид оглядел стены зала, похожего на нью-йоркский вокзал «Грэнд-Сентрал» в уменьшенном масштабе, обернулся и увидел мраморные часы с медными стрелками.

— Ого! — вслух произнес он.

В единственном окошке кассы, которое еще было открыто, он обнаружил за медной решеткой кассира. Дэвид обрадовался. Кассир был очень похож на Майка Фоли, кассира в Суит-Уотере. Такой же зеленый козырек на лбу и браслеты-пружинки, придерживающие рукава. Дэвид с надеждой направился к кассиру. Его чемодан задел подставку с пепельницей, и она, звеня, покатилась по мраморному полу. Поднять ее Дэвиду удалось только со второй попытки. Кассир молча наблюдал за его неуклюжими усилиями. Когда Дэвид подошел к окошку, кассир поднял руку и опустил темно-зеленую шторку.

Дэвид в растерянности остановился. Потом, решившись, громко сказал:

— Извините, сэр.

Прошло немало времени, прежде чем шторка поднялась и за решеткой показалось недовольное лицо кассира.

— Я опоздал на свой поезд и поэтому приехал ночью, — сказал Дэвид. Наступило молчание.

— И что же? — спросил, наконец, кассир.

— Я должен был бы позвонить, но час уже поздний.

Кассир принялся опять заполнять карандашом оранжевые карточки.

— И что же? — повторил он.

— Где можно переночевать, а утром позвонить?

— У нас есть гостиницы, — ответил кассир, не поднимая головы.

— Понятно, сэр.

Кассир поглядел на Дэвида.

— Вызовите такси и поезжайте в «Оливер».

— Я бы пешком дошел, если это недалеко. Не скажете, есть здесь общежития А ХМ?[12]

Кассир положил карандаш и оперся подбородком на сцепленные руки.

— Да ты же насквозь промокнешь.

— Это ничего, сэр.

— Тут целая миля. Если у тебя нет денег, спи на скамейке. Выбирай любую.

— Хорошо, сэр. Пожалуй, я так и сделаю, если вы не возражаете.

— Да ты откуда? Первый раз в городе, что ли?

— Нет, сэр. Я бывал в Чарльстоне.

— Ты не из Суит-Уотера ли, штат Виргиния?

— Да, сэр.

— Ты Джо Фоли?

— Нет, сэр, я Дэвид Бэттл.

— Но ведь из Суит-Уотера ждали Джо Фоли. Его тут спрашивали несколько часов тому назад.