— Я вношу вклад в развитие медицины! Я всю свою жизнь отдал на благо науке! Я не какой-то там маньяк с поехавшей крышей! Я образованный человек!

— Так что ж вы себя не заразили раком?! Почему не тестируете свои чудо-лекарства на себе, а не на других?! — девушка была в ярости, а он лишь рассмеялся. Лаборатория, в которой они находились, разразилась зловещим хохотом. Яркое, почти слепящее освещение, мужчина, привязанный к операционному столу и она, не сумевшая помочь. Вся картина была такой безумной, что Вена внутренне поежилась от ужаса.

— Вы серьезно? Нет, вы правда полагаете, что я так глуп? В мире так много врачей, ученых и никто, никто не решился на то, на что решился я! Они сковали себя моральными рамками, законами, правами. Сколько еще веков пройдет до тех пор, пока медицина продвинется настолько, насколько собираюсь продвинуть ее я?! Сколько еще детей убитых горем родителей должно погибнуть из-за врачебного страха совершить ошибку?! Сколько?! Нет, я не умру!

— Значит вы считаете свою жизнь важнее других?

— Несомненно! И не нужно читать мне морали по поводу того, что любая человеческая жизнь — бесценна. Не тратьте мое и свое время. Я приступаю к операции. Прошу меня не отвлекать. Любое неосторожное движение может стоить ему жизни, — она наблюдала процессом, цепенея от леденящего ощущения, будто это ее, а не его тело лежит там, пока с ним творят все эти ужасные вещи. Внутренне Вена молилась, чтобы он выжил, чтобы все это прекратилось до того, как под нож попадут другие, чтобы не видеть, как умирают подростки чуть младше или старше ее и одновременно чувствовала, что это не конец.

— Ну вот и все, — сказал ученый, снимая перчатки, — Теперь будет наблюдать и… — он, по видимому, собирался добавить что-то еще, но аппарат ЕКГ истошно запищал. Мужчина захлебывался собственной кровью и бился в конвульсиях до тех пор, пока не перестал шевелиться. Равнодушно отключив мертвое тело от прибора, ученый велел одному из головорезов — тому, чьи руки не были заняты мертвой хваткой для беспомощной девушки, убрать труп и принести следующего, чтобы он мог его подготовить к второму испытанию. Это был старик, возможно немногим моложе его. Как ни в чем ни бывало мужчина повторил процедуру. На сей раз все прошло быстрее, но увы, результат повторился, тогда он вновь приказал убрать тело и принести следующего. Вена кричала, отчаянно пытаясь выбраться. Бульканье крови в горле, писк аппарата — эти два звука чередовались, сводя ее с ума. Она не могла смотреть за конвульсиями умирающих, но, в то же время, не могла заставить себя отвернуться. Но даже это — ничто по сравнению с тем, что она испытала, увидев маленького светловолосого мальчика шести или семи лет на том самом чудовищном столе, с которого все время уносили трупы. У нее не было сомнений насчет того, что с ними делают — едва ли кто-нибудь из этих бездушных существ стал бы их хоронить или возвращать тела родственникам.

В тот самый момент Вена вспомнила девочку — ту самую, которую она видела в ту ночь, рыдая на крыше. Быть может это ее брат или чей-то еще? Сын или внук, возможно, он должен был стать чьим-то отцом в будущем или спасти кого-то из пожара, или сделать что-нибудь более значимое. Разве для того он родился, чтобы стать жертвой бесчеловечного эксперимента? Нет. Эту смерть она не допустит. Не может допустить.

— Не делайте этого! Вы убьете его! Вы всех убьете! Он должен жить! Они должны жить! — но мужчина не слушал ее.

— Все во благо науки, мисс Питерс. Животные тоже маленькие и милые. Конечно, к ним просыпается жалость, но ведь приходится кем-то жертвовать. Смиритесь.

— Нет! Он еще слишком мал! Вам ведь все равно! Так возьмите же меня! Оставьте его в покое! — девушку охватил панический приступ паники, она должна была его спасти. Ученый медленно развернулся в ее сторону, как-то странно осмотрел сверху-вниз и улыбнулся.

— Я надеялся, вы поняли. Мне известно, что вы далеко не так здоровы, как хотите казаться.

— Чепуха! Вы заражаете здоровых и только после этого вживляете те клетки! Какая вам разница?!

— Ваше стремление внести вклад в науку похвален, пусть вы и решились на такой шаг лишь при таких щекотливых обстоятельствах. Однако, как ни прискорбно, на той стадии, на которой вы находитесь, это будет пустой тратой активных клеток, — и, отвернувшись, он направился к мальчику.

— Нет! Не смейте! — Вена билась, как могла. Сильные руки верзилы больно заламывали конечности, но ей было все равно. Операция проходила для нее куда мучительнее, чем две предыдущие. Ужас застыл в ее глазах, а крик, смешанный с хрипом, не переставал вылетать из уст. Когда все было кончено, у девушки не осталось сил шевелиться.

— Отпусти ее, — приказал ученый тихо, — Но не переставай наблюдать.

Когда тело Вены перестали удерживать, оно безвольно опустилось на пол. Казалось, она перестала воспринимать действительность, так что не сразу заметила, что прошло какое-то время, но ни привычного писка, ни бульканья слышно не было.

— Сработало! Неужели сработало?! — радостно восклицал тот, — Вы слышите, мисс? Это прорыв! Меня наградят! Меня признают во всем мире! Лекарство сработало! Шестая проба активных клеток прошла успешно! Рак побежден! — но девушка не слышала его. В ее голове все звучало то бульканье и писк. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что все это происходит взаправду. Мальчик был мертв.

— Вас то? Да кто признает героем такое чудовище, как вы?! — она вскочила на ноги и бросилась на ученого. Ей было все равно — убьют ее или нет. Все, что ее волновало — бездыханное тело на операционном столе. Через несколько минут Вену оттащили, но ей показалось, что прошла вечность. Когда она пыталась убить, причинить боль этому чудовищу, время текло иначе. Ученый отряхнулся, поправил халат и тяжело вздохнул.

— Я надеялся, вы меня поймете. Вам ведь, как никому другому нужно это лекарство. Но, видно не судьба. Что ж, прискорбно.

— Вы никого не спасаете, а только что вы убили ребенка, такого же, как ваша дочь! Вы сумасшедший! Надеюсь, Ад действительно есть, потому, что, если вы туда не попадете, если ваша душа не обречена на вечные мучения, значит Бога действительно нет!

— Я не признаю его существования. Никогда. Эй, ребята, уберите тело! Я не могу работать, если на операционном столе все еще труп! — закусив губу, девушка почувствовала, как по подбородку течет горячая кровь. Взгляд мутнел, а тело все настойчивее отказывалось подчиняться. Близился обморок. Может быть этот, может быть следующий станет последним. Только бы диктофон не нашли, только бы Джек сумел достать доказательство. Если бы только она смогла выбраться, если бы нашла комнату с компьютером… Мысли смешивались, становясь все более нечеткими. Вена чувствовала, что скоро потеряет нить и станет бесполезной. Только бы продержаться, только бы протянуть…

Стоило телу девушки коснуться пола, как громила беспомощно захлопал глазами.

— Что с ней теперь делать, босс? — спросил он грозным, но совершенно неуверенным голосом. Этот верзила, по-видимому, был из той группы людей, что невероятным качеством мускулов компенсировали отсутствие мозга.