– Э, брось, дружок, ты что-то хандришь! Ведь недавно побывал в горах…

– Это Альпы, дядя Иоганн…

– Перестань грустить. Мы с тобой обязательно поедем в Араканское ущелье поклониться могилам Ахмеда и Муслимат. Да, есть приятная новость. В Латвии нашли Велту…

– Мама Велта! – воскликнул гауптман. – Говорите же, дядя Иоганн, что с ней?

– Не волнуйся, все в порядке. Велта, как ты знаешь, не сумела эвакуироваться, уж очень быстро они захватили Ригу. Но ей удалось скрыться, ее нашли подпольщики, потом Велта была в партизанском отряде, под другой фамилией, участвовала в боевых операциях. Сейчас ее вывезли в Москву самолетом. Индра около года находилась на передовой, в батальоне связи, была ранена, ее демобилизовали. Анита тоже хотела удрать на фронт: не пустили, мала еще. Так что все Вилксы теперь в сборе, один ты еще здесь…

– Не пришло время, дядя Иоганн, – сказал Вернер.

– Кстати, пользуюсь случаем сообщить тебе о новой акции, проведенной бывшими твоими людьми в Бразилии. Исчезла еще одна подводная лодка. Косвенно твоя заслуга тоже, Вернер.

Гауптман улыбнулся:

– Это, конечно, Перес… Молодец! Его работа… Отличный он человек, этот мексиканец. Внешность – ну только детей пугать, а большой души человечище… В Испании воевал. Я ему жизнью обязан.

– Ловко они эти операции проводят, – сказал профессор. – Там ведь не один Перес, да, Вернер?

– Дядя Иоганн! Но ты ведь сам понимаешь…

Гауптман укоризненно посмотрел на старика.

– Молчу, молчу!

Профессор замахал руками:

– Стар становлюсь, Вернер. Разболтался, любопытствую. Ты прав, мой мальчик. Но о Бразилии я начал говорить все же неспроста. Сейчас нацисты хотят отказаться от доставки никеля через океан и наладили активную разработку никелевых руд на севере Финляндии, в Петсамо. Оттуда они доставляют никелевый концентрат в порт Угхуилласун. А там рукой подать до Кёнигсберга. Это ближайший от центров военной промышленности германский порт, к тому же отлично оборудованный. Транспорты с никелем идут в Кёнигсберг, а затем по сухопутью никель поступает в центральные районы. Надо обрубить и этот путь. Командованию нужен график движения транспортов. Более того, если транспорт ускользнет от наших подводных лодок на Балтике, нужно предпринять другие меры.

– Понятно, дядя Иоганн.

– В Кёнигсберге есть наш человек. Псевдоним его – Слесарь. Я дам тебе к нему рекомендательное письмо. Будешь держать через него связь. Слесарь в курсе всех дел.

– У меня будет прямой выход в Центр? – спросил Вернер.

– Да. Через Слесаря. Твоя миссия в Кёнигсберге основная. Все остальные люди, связанные со Слесарем, будут работать на тебя. Но ты будешь знать только Слесаря. Понимаешь?

– Конечно. Подробную ориентировку я получу от вас?

– И только от меня. Здесь, в Берлине, тебя никто больше не должен знать, никаких лишних встреч и знакомств до отъезда в Кёнигсберг. Но это еще не все. Нам известно, что в Управлении имперской безопасности подготовлен проект приказа о создании на германских территориях, которые будут заняты войсками Красной армии, диверсионных подразделений. Заниматься этим будут гестапо и СД. Возможно, к организации таких групп привлекут армию. По крайней мере, с технической стороны. Имей это в виду. Не исключено, что именно тебя подключат к этой деятельности.

– Когда вступит в действие этот приказ?

– Его прочитал Гиммлер и сделал ряд замечаний. Они учитывают это сейчас в РСХА. Я думаю, что, когда приказ вступит в силу, ты будешь уже в Восточной Пруссии. Это твое второе задание. И не знаю, какое из них важнее.

– Надеюсь не подвести, дядя Иоганн.

Вернер вдруг широко ухмыльнулся, пытался стереть улыбку с лица, но это ему не удалось, и гауптман рассмеялся.

Профессор Шванебек нахмурился:

– Что с тобой, Вернер? Кажется, я говорю о серьезных вещах…

– Простите меня, дядя Иоганн. Опять вспомнил о табличке у вашей калитки. Лучшего прикрытия и придумать нельзя… Ведь все клиенты ваши должны казаться возможным наблюдателям людьми подозрительными, пытающимися проскользнуть в этот дом незаметно. А уж их шефам давно известно, что профессор Шванебек пользует тех, кто приобрел сомнительную болезнь.

Профессор хмыкнул.

– Доннерветтер! – сказал он. – Мне эту специализацию твой папаша удружил… Ведь я хирург, Вернер, и будто бы неплохой. Но мой старый друг Арвид Вилкс, когда обговаривались подробности моего длительного оседания в Берлине, вдруг сказал: «Иоганн, а ты подумал, по какой медицинской профессии ты будешь здесь работать?» – «А о чем тут думать? – воскликнул я. – Или ты забыл, кто вытащил из твоего брюха басмаческую пулю в двадцать втором году?» – «Нет, – сказал Арвид, – этого я не забыл… Но для пользы нашего дела тебе надо стать венерологом. Поэтому до Берлина ты пройдешь курс в Вене. Мы устроим тебе стажировку у лучших специалистов Европы… А про особую пользу своей новой профессии ты, надеюсь, уже сообразил». Он оказался прав, Вернер. Мое нынешнее положение, как ни парадоксально на первый взгляд это выглядит, гораздо прочнее, надежнее и полезнее, нежели положение хирурга. Если бы ты знал, Вернер, какие пикантные, с нашей точки зрения, конечно, бывают у меня клиенты… Но тут я умолкаю, ибо для меня врачебная тайна прежде всего.

– Клятва Гиппократа?

– Вот-вот, мой мальчик. Но вернемся к нашим баранам, как говаривали в старину. Ты мой лучший ученик, Вернер. Только не зарывайся, береги себя. Мне хочется вместе с тобой отпраздновать нашу победу. И еще раз побывать в твоих Кавказских горах. Вспоминай иногда, как утверждал в своих «одах» Гораций, «нет ничего трудного для смертного».

– Будет и на нашей улице праздник, дядя Иоганн.

– Дай бог, – сказал профессор. – Ладно, садись в кресло и слушай. Слесарь живет в Кёнигсберге под фамилией…

– Вам кофе, месье? Боюсь, что огорчу вас сегодня. Вы же знаете, как трудно достать сейчас натуральный. В Европе война, месье. И кофе у нас не растет. А чтобы привезти его из-за океана, надо избежать встречи с субмаринами бошей. В Европе убивают, а в Швейцарии тихо. Только нет натурального кофе… Старые запасы, увы, подошли к концу. Конечно, конечно, вы старый клиент, аккуратно платите по счетам. Я понимаю вас, месье, но я согласен совсем отказаться от кофе, только бы они… Знаете, я никогда не любил этих соседей. Их и сейчас слишком много в Швейцарии. Нужна валюта, месье, кофе можно найти на черном рынке. Возьмите этот пакетик. Только для вас, месье, ведь вы старый клиент…

Выходя на улицу, покупатель кофе осторожно придержал дверь, услыхал, как нежно звякнул колокольчик, и улыбнулся. Поправил неопределенного цвета мохнатую кепку, сунул руки в карманы светлого плаща и, ощупывая сквозь бумагу кофейные зерна, медленно двинулся по тротуару.

Бакалейщик был прав, когда говорил, что в Швейцарии тихо… Окруженная со всех сторон дивизиями вермахта, эта страна банкиров и часовщиков была ареной других, тайных битв, которые вели между собой разведчики воюющих государств.

Внешне спокойно было сейчас и в Женеве, по улицам которой шел неторопливо человек с пакетиком бразильского кофе в кармане плаща. Главный город одноименного швейцарского кантона, Женева, известная уже в 58 году до нашей эры и укрепленная в свое время Юлием Цезарем, переживала сложные времена. Резко сократилось число иностранцев, оставлявших здесь в прежние времена свою валюту в любое время года. Обезлюдели красивые бульвары и сады, сократилось число студентов университета, основанного еще Кальвином. Некому было любоваться городской ратушей шестнадцатого века, древним собором Святого Петра и образцом готики церковью Сен-Жерве, обсерваторией, музеями Рота и Фоля с их изумительными художественными и антикварными коллекциями. Опустел и квартал Сен-Жерве, который давно облюбовали для постоянного проживания иностранцы – до войны они составляли в Женеве добрую половину жителей города.