Карлсхорст, один из пригородных районов Берлина, разбросал свои улицы, составленные из уютных особняков, на восточном берегу озера Руммельсбург. Предместье надвое разрезала железная дорога, идущая из Франкфурта в столицу.

В тот день, один из последних дней июля 1944 года, погода с утра была солнечной. Но ближе к полудню, когда человек среднего роста в новеньком мундире гауптмана германской армии вышел из вагона метро на последней станции в северной части Карлсхорста, небо затянуло тучами. Вскоре стал накрапывать дождь, и, переходя мост, переброшенный через железнодорожную линию, гауптман развернул черный клеенчатый плащ и накинул его на плечи.

Вдоль озера он прошел километра полтора и свернул наконец на тенистую улицу. Огромные липы на ней сомкнули кроны, на улице было темно, словно наступил вечер. Дождь продолжался, но листья деревьев закрывали ему дорогу, и мостовая оставалась сухой.

На калитке третьего от поворота дома висела бронзовая табличка с готической надписью:

Гауптман помедлил, повернувшись, оглядел пустынную улицу – очевидно, так поступали все клиенты профессора – и нажал кнопку звонка. Над головой его щелкнуло. Один из двух массивных столбов из песчаника, между которыми находилась чугунная калитка, откашлялся и пророкотал:

– Входите, не заперто.

Гауптман толкнул калитку, быстро прошел к входной двери особняка, взбежал по ступенькам и открыл тяжелую дверь с львиными головами вместо ручек.

Из небольшой прихожей гауптман попал в просторный высокий холл с мягкими креслами вдоль стен и лестницей, спиралью поднимающейся наверх, где опоясывал помещение круглый балкон.

Офицер сделал шаг и остановился осматриваясь.

– Молодой человек – жертва любви?

Гауптман обернулся. За спиной его стоял плотный седой старик с короткой клочковатой бородкой, прикрывавшей румяные щеки. Старик улыбался.

– Здравствуй, мой мальчик, – тихо сказал он. – Наконец-то я вижу тебя.

– Дядя Иоганн?

Гауптман бросился к старику и обнял его.

– Полегче, эй, полегче! – смеялся старик. – Сумасшедший!

Он вдруг напрягся, легко оторвал гостя от пола и закружился с ним по комнате.

Они хлопали друг друга по плечам, смеялись и снова тискали друг друга.

Вдруг гауптман остановился, улыбка пропала с его лица, он обвел рукой вокруг и вопросительно взглянул на старика.

– Чудак, – сказал дядя Иоганн. – И меня ты хочешь учить конспирации, поросенок?

– Ну что вы, дядя Иоганн! – запротестовал гауптман. – Как можно!

– Ладно, ладно. Дома никого нет, Вернер. Пойдем наверх. Угощу тебя чем-нибудь. И поговорим. Сколько лет мы не виделись?

– Восемь, – сказал Вернер. – Восемь лет.

«Крепок старик, – подумал он. – И само время его не берет…»

Вернер вспомнил первую свою встречу с профессором, когда он только что приехал в Германию и два месяца жил в доме Иоганна Шванебека в качестве племянника, приехавшего погостить у столичного дядюшки.

По документам он вырос в Азии, потом жил в Южной Америке, в семье германского инженера-дипломата, и почти не бывал в фатерланде.

Профессор Иоганн Шванебек был первым человеком, с которым Вернер встретился на чужой земле. Он был ему наставником, добрым другом, оберегающим от неосторожных поступков, за любой из которых пришлось бы заплатить жизнью…

Они стояли наверху у открытого окна и смотрели на блестящие от дождя листья деревьев. Сиреневый сигаретный дым лениво подбирался к окну и, достигнув его, начинал метаться в стороны, не решаясь покинуть комнату.

– В чем дело? – сказал Вернер. – Почему на меня недели этот мундир? Ведь я был прочно забронирован от фронта…

– Так приказано, мой дорогой. Завтра ты явишься в свое ведомство и получишь назначение в Кёнигсберг. Будешь работать в штабе.

– А мое задание у Круппа?

– Ты его выполнил, Вернер. Теперь мы имеем надежные связи в Швеции. И все это благодаря тому, что ты руководил поставками оттуда редких металлов для Круппа. Информация о том, что некоторые американские монополии сотрудничают с немцами через нейтральные государства, передана правительству, и Москва использует ее по назначению. Я уполномочен передать тебе благодарность командования. И большой привет от твоего отца.

Профессор Иоганн фон Шванебек протянул Янусу руку и крепко стиснул его ладонь.

– И от меня тоже.

– Спасибо, дядя Иоганн, – сказал гауптман. – Служу Родине.

– В Швеции ты показал высокий класс работы, мой мальчик. У нацистов там хорошо налаженная служба, они не дали в свое время развернуться англичанам, сотрудникам знаменитой Сикрет интеллидженс сервис, а у тебя вот получилось… Молодец!

Профессор хлопнул гауптмана по плечу.

– Перехвалите, дядя Иоганн, зазнаюсь и стану плохо работать…

Оба рассмеялись. Теперь можно и посмеяться, одна из опасностей позади.

Действительно, с самого начала Второй мировой войны англичане испытывали в разведывательной работе в Швеции серьезные проколы. Уже в тридцать девятом году Сикрет интеллидженс сервис стало известно, что в Германии осталось запасов руды для производства высоколегированной стали всего на девять месяцев, нацисты почти полностью зависят от поставок из Швеции, идущих через порты Окселелунд на юге страны и Лулео в Ботническом заливе. В Лондоне приняли решение сорвать эти перевозки и тем самым нанести значительный урон военной промышленности рейха. И тогда в Скандинавию отправились два крупных специалиста по щекотливым операциям: Стефенсон, он же автор задуманной диверсии, и профессионал по подрывным работам Александр Риксман.

Стефенсон рассчитывал взорвать краны и другие портовые механизмы в Лулео и Окселелунде взрывчаткой, которую прислали в Швецию дипломатической почтой. Она хранилась в подвалах британского посольства, а также в студии одного шведского скульптора. Но и сам Стефенсон, и его технический, так сказать, эксперт Риксман действовали настолько бездарно и неосторожно, что вскоре об их затее узнала едва ли не вся Швеция.

Перестало это быть секретом и для немцев. Их посол проинформировал о готовящейся акции правительство нейтральной Швеции. Стефенсона выслали из страны, а Риксмана посадили в тюрьму.

Усложнила действия английских агентов в Швеции и неприятная история с тремя эсминцами, которые в свое время, еще до войны, шведы заказали в Италии. Эсминцы сошли со стапелей, когда началась уже Вторая мировая война… Надо было провести корабли через блокированный Ла-Манш и Северное море. Немцы против этого не возражали и даже предлагали нейтральным шведам свою помощь. Но англичане перехватили эсминцы, привели их в Шотландию, интернировали экипажи и относились к шведским морякам едва ли не как к военнопленным.

Это обстоятельство отнюдь не способствовало развитию проанглийских настроений в стране и, наоборот, усиливало благосклонное отношение к немцам, а в итоге усложняло работу сотрудников СИС и Швеции.

– Мой скромный успех, дядя Иоганн, не только моя заслуга, – сказал Вернер. – Сама наша политика в этой нейтральной стране помогла мне в работе. Шведы хорошо понимают, что после операции «Упражнение Вебер» их родину ждала судьба Норвегии и Дании. И только вмешательство нашего правительства в 1940 году спасло Швецию от вторжения Гитлера.

– Ты прав, Вернер, – сказал профессор. – И для тебя я уполномочен передать личный привет Арвида Яновича, так сказать, неслужебного характера. Сейчас твой старик наш непосредственный и главный шеф…

– Какой он сейчас, отец? – задумчиво произнес Вернер. – Сколько лет мы не виделись с ним…

– Ну, если судить но его указаниям да разносам, Арвид Янович еще хоть куда! Я ведь отца твоего дольше, чем ты, не видел. А когда-то вместе с ним воевали в горах Дагестана.

Гауптман грустно улыбнулся:

– Горы… Увижу ли я их когда-нибудь?