Его адъютант разговаривал по телефону в комнатке конторки, не выпуская из рук такую же кружку. Он сверял номера автомобилей, записанных в блокноте, с номерами какой-то диспетчерской. В углу за буфетной стойкой лежал, свернувшись в клубок, серый кот с грязной замасленной шерстью. Уши у него были отморожены. Он постоянно чихал, облизывался и снова прятал голову между лап. В раздаточное окно из кухни выглядывало испуганное лицо дежурного повара. Голос Краснова вывел Павлова из задумчивости.
— По вашему распоряжению прибыл вместе с Колосовым. Какие будут указания?
Павлов показал на табуретки рядом со столом и поставил кружку.
— На транспорте создалась чрезвычайная обстановка. Большинство автомобилей простаивает замороженными на трассе. Все руководители Дальстроя раскреплены по отдельным участкам дороги. За сутки трасса должна быть очищена и все машины приведены в рабочее состояние.
— Каким же образом? Это не так просто.
— Было бы просто, обошлись бы и без вас. Перегон между Стрелкой и Спорным отводится вам. Дорогу разбить на четыре участка и работы начинать одновременно. Исправные машины разогревать и заводить на месте, все неисправные стащить в посёлки, где Есть горячая вода, и ремонтировать. На буксировку пустить грузовики и трактора. Всё Ясно?
— Да. — Краснов встал.
— Какие же причины простоя машин? — спросил Колосов.
— Причины? — Павлов тоже поднялся и начал застёгивать шинель. — Мороз. Но не это главное. — Он задумался и нахмурился. — Кажется, я слишком поторопился обновить водительский состав. Прибывшие договорники не привыкли к северным условиям работы.
— Как быть с грузом?
— Перефактуровывать и разгружать на складах, перевалках. Но учтите, Если не хватит хотя бы одной банки консервов… — Павлов поднял свой огромный кулак. — Извольте обеспечить полную сохранность.
— Тогда вы распорядитесь, кто должен этим заняться.
— Вы.
— Тогда поручите что-то одно…
— Вы будете заниматься всем, в чём возникнет необходимость. Теперь я возьмусь за транспорт и наведу настоящий порядок. Машины будут стоять гружёные без охраны, и никто не только ничего не возьмёт, а постарается обойти их стороной, да Ещё как можно подальше. Самый последний болт не вывернут из неисправной машины и на дороге, и в гараже. Я калёным железом выжгу эту заразу. И за всё буду спрашивать с вас.
— Да разве кто против? Но всё же следует разбираться. — Колосов немного замялся. — У нас на базе опергруппа производила обыск проходящих через вахту грузовиков. Взяли несколько водителей, в том числе лучшего шофёра, пионера транспорта Колымы Прохорова. У него нашли запасную динамку, собранную из старья.
— Возможно. Он что, получил Её через склад?
— Нет, собрал сам в электроцехе. Мы давали письменное подтверждение, но всё бесполезно.
— Есть решение тройки?
— Осудил трибунал на пять лет.
— Жаль — мало, просто не знал. Надо было на страх другим наказать сурово.
Он позвал адъютанта и быстрыми шагами скрылся за дверью.
— Михаил Степанович, что за человек Павлов? — спросил Юра, когда они садились в машину.
Тот улыбнулся.
— Я дорого бы дал, чтобы заглянуть в Его душу. Знаю одно — живёт не для себя. Это таран, который пускают в дело, Если нужно что-то сломать, пробить, поковеркать. Чёрт знает, в каком арсенале хранился он всё это время…
Машины с Гербинского перевала прибуксировали на дорожную командировку. Жгли костры, грели воду в бочках. Под машинами алели жаровни с углём. Дым и пар застилали посёлок. Людей не видно, только в молочной завесе желтеют плавающие среди машин огни факелов.
В бараке у раскалённой печки, разложив инструмент на полу, парни ремонтируют редукторы, карбюраторы, бензонасосы. На столе среди консервных банок, кружек и кусков хлеба колеблется слабый свет коптилки. Несколько человек одетыми лежат на топчанах.
Пришёл Колосов и тихо сообщил:
— Кажется, снова подошла машина начальника Дальстроя.
И тут же, сгибаясь чуть ли не вдвое, показалась в дверях фигура Павлова.
— Как дела? — спросил он, морщась.
— Три участка очищены, теперь ждём сообщения с «Разведчика». Готовимся в посёлке приводить в порядок собранные машины, — доложил Колосов.
— Добро, — холодно бросил Павлов, прохаживаясь по бараку и держась рукой за щёку.
Рабочие-дорожники при Его появлении стали тихо по одному выходить, только слесари бригады возились у печки, склонившись над агрегатом. На печке шипел в ведре тающий лёд. Кто-то успел с перепугу прижечь валенок, и запахло горелым автолом и шерстью.
Павлов подошёл к печке и, наклонившись над инструментальной сумкой, вынул плоскогубцы и протянул их Васе.
— Ты, кажется, тут самый сильный. Вот тебе инструмент, и давай тащи мне зуб. — Он открыл рот и постучал ногтем по жёлтому клыку с припухшей десной.
Вася растерянно заморгал глазами и зычно потянул носом:
— Ни… Як же можно? Такому начальству — и кусачками? Це ж ни гвоздь.
— Тащи! — резко сказал Павлов.
— Ни, боюсь. Як бы чого не вишло. Я вже трошки сидив. Та й рука у меня тяжёлая. Не можу, — тихо, но настойчиво отказался Тыличенко.
Павлов помрачнел. На скулах собрались желваки, брови совсем наползли на глаза.
— Глупец, — бросил он сердито и посмотрел на парней. — Ну, кто сможет? У меня нет времени таскаться по врачам. Мучает вторые сутки…
Никто не ответил. Только головы Ещё ниже склонились над деталями и быстрее заработали отвёртки и ключи.
Он тряхнул головой, сжал пальцами щёку, подошёл к столу и сел. Немного подумав, решительно захватил плоскогубцами зуб, упёрся одной рукой в скулу, а другой рванул. Раздался хрустящий треск. Бросив на стол плоскогубцы с вырванным зубом, он быстро ушёл. Тут же донёсся стук дверки и затихающий шорох шин.
— Як вин Его зачепив? А дюже здоров, чертяка. Соби не жалеет, а попадись наш брат?.. — усмехнулся Вася, почёсывая лохматую голову.
Машина остановилась у огороженных забором бараков, не доезжая посёлка. Матвеева вышла.
— Может быть, вы посмотрите наше хозяйство? У нас кролики, курятник и свои теплицы. Честное слово, понравится.
— У вас кролики и куры? Нина Ивановна, да вы совсем меня убиваете. Зачем вам кролики?
— Для больных. На существующих нормах питания/ людей быстро не восстановишь, — ответила она и снова пригласила Краснова.
— Как-нибудь в другой раз. Теперь некогда, — ответил Краснов мягко и попрощался, повторив, что она может всегда рассчитывать на Его поддержку.
У проходной Её встретил высокий мужчина в бушлате поверх белого халата, с энергичным лицом и резкими движениями.
— Меня никогда так не волновала самая сложнейшая операция, как результаты вашей поездки в управление, — проговорил он тихо, задерживая Её руку.
Она радостно улыбнулась и, кивнув головой, пошла рядом.
— Всё, о чем мы говорили, решилось хорошо. Теперь, Николай Иванович, дело в нашей разворотливости. А кроме того, как мне кажется… — Она задумалась и уже совсем тихо добавила — Мне кажется, мы будем иметь влиятельнейшую поддержку. Только надолго ли?..
— Нина Ивановна, говорить вам хорошие слова не время. Дайте мне вашу руку. Жму Её с глубочайшей признательностью вам — отличнейшей женщине, человеку, гражданину, коммунисту… — И он быстро ушёл в барак.
Матвеева прошла в амбулаторию, разделась и села за стол, опустив голову на руки.
В комнате было тепло. Заключённые без Её ведома, пока она Ездила по приисковым больницам, обшили стены досками от старых Ящиков, а сверху обклеили мешковиной в несколько слоёв. Пол утеплили старыми телогрейками п поверх досок положили мешки. Ни одной щёлочки, всё под шпаклёвкой и маслом.
Мысли Её вернулись к недавнему прошлому.
Месяца полтора назад прибыли обмороженные. В амбулаторию ввалился большой, заснеженный человек. Он был в сером бушлате, в бурках, подшитых транспортёрной лентой. Человек сбросил шапку, и она увидела мужественное и немного обмороженное лицо.
