— Что бы это могло значить? — удивился Краснов и встал. Приезд директора Дальстроя был совершенно неожиданным.

Берзин вошёл в кабинет и отрекомендовал военного.

— Майор государственной безопасности — Карп Александрович Павлов. Знакомьтесь. Нарком предоставил мне отпуск. Товарищ Павлов будет руководить нашим строительством.

Он представил новому начальнику руководителей управления. Краснов кратко доложил о причинах незначительного отставания вскрышных работ и о состоянии дел в управлении.

— За счёт торфов мы значительно перевыполняем объёмы подземных песков, — объяснял он Берзину. — Я продолжаю оставаться при своём мнении. Главное

зимой — это подземные пески. С торфами мы всегда до весны управимся. В сильные морозы производительность труда низкая, а в шахтах, как и летом, работают в одних рубашках. Зато весной появилась первая вода — и получай золото. А на открытых полигонах жди, когда пригреет солнышко и даст оттайку. Зимой шахты, а с марта открытые работы…

Павлов молча смотрел на Краснова.

— Вы что же так неожиданно, Эдуард Петрович? — спросил Краснов, меняя тему разговора.

— Просился давно, всё не отпускали. И вдруг неожиданно расщедрился товарищ Ежов и прислал любезнейшую телеграмму. Мол, сделано много. Устал — отдохни, подлечись и с новыми силами за работу.

— Вернётесь?

— Если ничего не случится, конечно. Тут моё сердце, моя жизнь.

Берзин был растроган заботой. Да и отдыхать можно было с лёгким сердцем. Дела обстояли хорошо.

Эдуард Петрович чувствовал себя не совсем здоровым и скоро ушёл в дом дирекции.

Павлов попросил ознакомить Его с запасами разведанных месторождений.

— Золото Есть. Разведчики молодцы, пополняют наши кладовые. Так что Есть где развернуться, только бери, — с удовлетворением заметил Краснов, вытаскивая геологическую карту района.

— Так чего же вы ждёте? Кого? Стране нужно золото немедленно, — нахмурился Павлов. Его большие брови метнулись вверх и застыли, а пронзительный взгляд остановился на Краснове.

— С чего это он? — подумал тот и улыбнулся.

— Довольно странно начинается наше знакомство. Недра Колымы богаты. Они ждут рабочих рук и техники. — Краснов продолжал улыбаться.

— Вы чего улыбаетесь? Чему радуетесь? Тому, что золото в земле, а не в кладовых страны?. — Голос Павлова прозвучал угрожающе.

Странный человек… После обаятельного Берзина и Его делового подхода это было оскорбительным, Краснов старался себя сдерживать. И надо же было сложиться так с назначением. Нет, пожалуй, с ним не сработаемся, думал он, присматриваясь к новому начальнику.

Павлов потребовал главного геолога. Тот Явился немедленно и стал давать справки по отдельным шурфовочным линиям, представляющим интерес.

Майор ничего не записывал, только шевелил бровями и морщил лоб, как бы помогая памяти уложить в голове всё по порядку.

Краснов теперь внимательно разглядел Его хмурое угловатое лицо с сильным подбородком и двумя резкими морщинами от носа/ к плотно сжатым губам. Казалось, природа умышленно не позаботилась что-то подшлифовать, подгладить, смягчить. Да и глаза, насторожённые и недоверчивые, оставляли неприятное ощущение недоброжелательства.

— У вас довольно странное понятие своего служебного долга, — поднял на геолога глаза Павлов. — Промышленные запасы по ключу Медвежка определились Ещё весной. Так по каким же соображениям участок не был сдан горнякам? Как вас следует понимать? Чего вы ждёте?

Геолог изумлённо пожал плечами.

— Технически правильная эксплуатация и рациональный метод отработки возможен при определении всего золотоносного контура. Таких участков не один…

Павлов не стал слушать.

— Хорошо, идите. Мы с вами Ещё займёмся.

Геолог подхватил папки и, обескураженный, не попрощавшись, вышел.

Павлов взял журнал ведения горных работ по приискам и, не открывая Его, повторил на память объёмы вскрышных работ.

— Меня не интересуют подземные пески, — перебил он Краснова, пытавшегося снова объЯснить их целесообразность. — У вас Есть план, и извольте заниматься вскрышкой торфов. За них я строго спрошу с вас.

Вскрышка торфов? Да он в горном деле новичок, подумал Краснов, и резко бросил:

— Обнажение золотоносных пород у горняков принято называть вскрышными работами. А недооценивать талые пески — значит не понимать главного.

— Имеете Ещё в чём-нибудь поправить меня? — посмотрел на него в упор Павлов.

Тот выдержал Его взгляд и со злым упрямством ответил:

— Поправлять вас неправомочен, подсказать считаю своим долгом. А уж Если наш разговор принял такой откровенный характер, то хотелось сразу сказать вам. Со мной вы можете вести себя как вам угодно. Это дело вашего такта, да я смогу постоять за себя и сам. Но ваш тон с геологом и намёки… Первое, что я прошу, — оставить за мной право требовать самому со своих подчинённых. А вы уже будете спрашивать с меня. Это мой принцип работы.

Павлов Едко усмехнулся:

— К вашим принципам надо Ещё присмотреться да кое-что поломать.

— Тогда вам сразу придётся начинать с этого.

— Это несложно. Кроме того, я бы не советовал вам грызть удила. Никакого лишнего разговора я не потерплю. Правительство увеличило план будущего года, и для Его выполнения придётся поковеркать и порядки, и психологию, и Ещё кое-что… Нарком, вручая мне полномочия, предупредил, что страна должна получить металл до последнего грамма, и она Его получит, Если даже потребуется срыть эти горы. Так что вашу разжиревшую интеллигенцию придётся потрясти, да и заглянуть поглубже, чем она дышит. Работа предстоит тяжёлая. В Дальстрое должен быть порядок такой, как надо, и он будет, — закончил он уверенно и, взглянув на часы, поднялся. — Теперь мне хотелось бы ознакомиться с материальным обеспечением управления.

Краснов посмотрел неодобрительно: было уже поздно. А назавтра предстояли большие заботы по отправке на Дусканью продовольствия. Есть ли смысл дёргать работников ночью? Краснов никогда не практиковал необоснованных ночных вызовов.

— Половина второго. А завтра тоже работать и вам, и мне, и снабженцам, — заметил он холодно.

— Заниматься будем столько, сколько потребуется. И давайте договоримся сразу. Извольте безоговорочно выполнять мои распоряжения. Я не допущу никаких обсуждений, — Он впервые посмотрел просто. — Вы, как видно, не из робких. Признаюсь вам, что предпочитаю решительных людей всяким подхалимам и угодникам. Но учтите, что даже самым смелым не будет послаблений. Теперь всё решит железная дисциплина и чёткость. Домитинговались, пока не расплодили в стране вражескую гниль. Хватит. — На скулах Павлова вздулись желваки. — Я, кажется, сказал вам даже больше, чем следовало. А теперь немедленно поднимите всех, кто нужен. — Он подошёл к двери и сам приказал дежурному пригласить людей…

— …Ну вот, Женечка, теперь у нас свой дом. А здорово я тут всё устроил? — Юра показывал две маленьких комнатки в домике механической базы.

Женя улыбалась. Две самодельных кровати, стол, тумбочка и четыре табуретки. На столе вместо скатерти кусок ткани, в кувшине букет искусственных цветов. У кроватей на полу оленьи шкуры, дорожка из старого одеяла и самое главное — занавески, вырезанные старательно из бумаги.

— Угодил? Знаешь, как старался. Сам вырезал, — показал он на занавески. — Ты приглядись как следует. Какова работа?

Юрка, этот зверёныш и милейший парень, покоривший Её сердце Ещё в дороге на Среднекан, — теперь Её муж. За Его спиной она чувствовала себя такой же сильной. А какой он нежный и внимательный. Она не ошиблась, он удивительно деликатный парень, несмотря на внешнюю грубость.

— Хороший, милый, родной.. — прошептала Женя и, положив Ему руки на плечи, спросила тихо, почти касаясь Его губ — Ты любишь меня?

— Да.

— А Валю?

— Я не думаю о ней. Но почему ты спрашиваешь? Теперь уже всё. Ты одна, и больше я никого не хочу знать, вспоминать, — сказал он, немного смутившись. Новикова нет-нет да и всплывала в его памяти.