— Ну ладно, ладно, батя. Не буду. Зачем ругаешь? Моё начальство, надо, — пробормотал Шайхула.

Юра взял вторую коробку и посмотрел на портрет. Лицо неприятное, насторожённое. Юра сразу узнал Его. Это был заключённый, кладовщик инструментальной кладовой ОКСа Гайдукевич, по прозвищу Колюха.

— Расходись! — с надрывом прокричал конвоир, закрывая входные ворота и, перекинув винтовку за плечо, вошёл в проходную.

Заключённые торопливо расходились по баракам.

Колюха тоже вернулся с работы, но в барак не торопился. Он свернул закрутку, кося на изгородь, за которой помещался оперативный отдел. Заметив мелькнувшую в изоляторе фигуру Культяпого, усмехнулся.

Культяпый, он же Сокол-Крамелюк, преуспевал. Сначала он к уполномоченному пристроился, рабочим-истопником. Потом несколько краж, раскрытых с Его помощью. Теперь он уже неофициально выполнял обязанности помощника уполномоченного: сопровождал подследственных, распоряжался изолятором-карцером и даже принимал участие в отдельных операциях.

Сейчас пересматривались списки заключённых, проживающих вне зоны и обслуживающих дома инженерно-технических работников. Представлялась возможность протолкнуть туда своих людей. Всё зависело от оперотдела. Колюха раздумывал, как бы Ему встретиться с Культяпым. В жиденьком скверике из высаженных тополей он присел на скамейку. Подошел Сашка-бог и сел рядом.

— А ловко ты, земеля, приспособился, лучше и не придумаешь. Инструменталка — это лафа. Машины, шоферюги. Только теперь выдержи стойку, — учил Сашка-бог.

— Знаю, не учи, — резко оборвал Колюха. — Начальник доволен, да и порядочек у меня. Парней бы вытолкнуть из зоны. Культяпому надо шепнуть, да не придумаю как.

Сашка почесался.

— Да запросто. Там принимает прокурор. Запишись, раскинешь чернуху — и порядок. Перекинешься с Культяпым. Лёнчик хвост задирать начал, надо прижать. — Он наклонился к уху Колюхи и Ещё долго нашёптывал что-то.

Наутро Гайдукевич-Колюха поднялся и тут же записался на приём к прокурору. Надзиратель провёл Его в помещение оперотдела и передал дежурному. Там уже ждал народ. Одни сидели на скамейках в коридоре и покуривали в кулак. Другие бродили, бросая недоверчивые взгляды. Кто знал, зачем сидят эти парни здесь? Кто тут свой, кто чужой? Могли быть всякие, и заключённые настороженно помалкивали. Колюха наблюдал. Скоро с важностью прошёл Культяпый и, встретившись с ним глазами, перевёл взгляд на курносого беловолосого парня, забившегося в самый уголок.

— О-оо, Лыков? Ты чего опять здесь? — Тяжёлые веки Колюхи чуть приподнялись. Он подошёл к парню, вытащил папиросы и сел рядом. — Смоли, земеля, пока твоя неделя. Значит, всё Ещё по цирюльням да баням?

Лыков срывающимися пальцами вытянул папиросу и стал ощупывать карманы. Это был тот самый Лыков, который отбывал срок за убийство Красюка, ловко подсунутое Ему Гайдукевичем. Колюха продолжал держать Его в страхе, беспокоясь, чтобы парень не проболтался. Заметив, как Лыков запуган, он зажёг спичку, дал прикурить и, крутанув пальцами огарок, ухмыльнулся, — Была и нет. Вот так-то, милок!.. — сказал он многозначительно и снова опустил ресницы, заметив как бы между прочим — Тебя всё полощут?

Лыков несколько раз торопливо затянулся и проговорил:

— Всё Ещё с тем бельём, что пропало. Нашли всё, не пойму, чего Ещё нужно.

— Так, так…

Из дежурной комнаты выглянул Культяпый.

— Эй ты, служба! — крикнул Колюха, показывая на живот. — Где у тебя тут можно поразмыслить? А ну, проведи. — И тут же выругался с выкрутасами. Парни в коридоре заулыбались.

Культяпый открыл дверь во внутренний дворик и зашептал:

— Частишь, браток, так и засыпать можешь, смотри. Ну, что у тебя?

Колюха наклонился и принялся зашнуровывать ботинок.

— Парней в дневальные толкануть надо. Грибовского, Пикуля…

— Знаю, Ещё что?

— Золотая рыбка хвостом виляет. Как бы не нырнула в открытое море. Комсомолочка прибрала к рукам Лёнчика.

По лицу Культяпого скользнула усмешка. Он приложил палец к губе.

— Уголовка для оперативных целей запросила у начальника конюха. Смекаешь? Будет Ещё толковище, — проговорил он чуть слышно.

Колюха шепнул Ещё несколько слов и зашёл за фанерную дверку.

— Истопника вызывают, — крикнули из оперативного отдела. Культяпый заспешил. Он поторопил и Колюху.

Уполномоченный Увалов подшивал протоколы допроса к розовой папке. На столе лежали самодельные ножи, бумажники, портсигары, гирьки и целый ворох игральных карт. В углу куски резиновых шлангов. Как видно, уполномоченный не управлялся с делами и сидел заваленный бумагами.

— Слушаю, — поднял он голову, продолжая возиться с бумажками.

— Да вот чёртово добро завелось. Заберите. Ну Его к лешему, а то Ещё беды наживёшь. — Колюха положил на стол спичечную коробку и застыл в смиренной позе.

— Выиграл? — Увалов развернул бумажку, вынутую из коробки, и бросил на весы несколько самородочков.

— Не играю. Должок расквитали, пришлось взять. А то бы с меня же и спросили.

Уполномоченный посмотрел на него с недоверием.

— Откуда?

— Успело побывать у многих.

— Не верти. Затем ведь и пришёл.

— Да что я — легавый? — обиженно протянул Колюха. — От вас разве уйдёшь. Кто-то завалится, а меня потянут. Битый.

Увалов крякнул и потёр руки.

— Неважно, кто дал. Всё равно соврёшь. А вот с какого прииска? Говори, а то хуже будет.

Колюха для видимости помялся и как бы нечаянно обронил:

— Приисков-то много, кто его знает откуда. А такое золото на втором участке «Пятилетки». Да вы покажите геологу, он сразу скажет.

— Значит, на Алексеева косишь?

— Ну вот, гражданин начальник, опять нехорошо. При чём тут Алексеев. Скажешь по-честному — и сразу тень на плетень, — обиделся Колюха.

— Тогда откуда ты разбираешься, где какой металл?

— Будешь приглядываться, и не то узнаешь.

Увалов составил акт и протянул ему перо.

— Подпиши. Ох ты и стерва, Гайдукевич, — усмехнулся он устало. — Не верю я тебе ни на грош. Не нравишься ты мне, ой как не нравишься. Будь моя власть, держал бы я тебя весь срок на строгом.

Колюха расписался и с покорностью ответил:

— Тюрьма, гражданин уполномоченный, тоже не всем по нутру. А что делать? Приходится мириться.

Увалов сунул акт в папку и резко проговорил:

— А столкнёмся мы с тобой, парень. Чувствую это.

— Была бы спина, найдётся и вина, — усмехнулся Колюха.

— Н-да-аа, — протянул уполномоченный, давая понять, что можно уходить. Колюха покосился на угол с наваленным барахлом и вышел.

— Вот же бестия, — прошептал Увалов под нос и задумался.

Колюха раздал инструмент. Отправил в посёлок подводу с материалами. Выдал ожидающему дневальному метлу. Отпустив людей, принялся приводить в порядок кладовые. Чего только здесь не было: и вёдра, и Ящики, и груды ручек, и баулы с инструментом рабочих. В тёмных закутках — хитрые тайнички, сделанные ещё предшественниками. Привози, увози и прячь. Колюха понял это сразу и старался быть исправным в работе.

Сейчас он старательно тесал заготовки для топорищ/ на верстаке у дверей и постоянно поглядывал на тропинку. Должен был прийти дневальный дома дирекции Пикуль.

Скоро показалась сухонькая фигурка старика с копной седых волос. От этого голова Его казалась огромной и как бы горбатила Его узкую спину. Шёл он с хозяйственной сумкой и испуганно озирался по сторонам.

— Вот же паразит. Оглядывается, как заяц, — проворчал зло Колюха.

Пикуль юркнул в дверь и сразу же передал Колюхе сумку. Тот не глядя опрокинул содержимое сумки в Ящик со стружкой и затолкнул Его за штабель заготовок.

— Что там? — покосился он на старика.

Пикуль вздрогнул и оглянулся.

— Ну-ну, не трясись, как кролик. Дальше лагеря не угодишь. Что принёс? — снова переспросил Колюха.

— Всё, что сказано: спирт, папиросы, ветчина…

— А ну, дай заборную книжку— перебил Его Колюха, выхватив Её из рук оробевшего старика, — Хитришь, псина, а где колбаса, солёные огурчики, помидоры? Ты кого решил охмурить?