Литмир - Электронная Библиотека

Танковая колонна появилась неожиданно, и штурмовики атаковали ее. Затем повторили атаку. В местах бомбовых ударов на железнодорожных путях возникли очаги пожара, раздались сильные взрывы и повалил густой дым — горели цистерны с топливом.

После выполнения боевого задания группа возвратилась на базу. Командир дивизии подтвердил ту же цель и для второго вылета. Ведущим на этот раз Володин назначил своего заместителя по политической части майора М. М. Ушакова.

24 «летающих танка» под прикрытием «яков» снова взяли курс на железнодорожную станцию. Первая атака получилась успешной. Но на втором заходе на них неожиданно сверху свалились «фокке-вульфы». Пулеметной очередью был подожжен самолет ведущего и убит воздушный стрелок.

...Вечером командир 247-го истребительного полка подполковник Кутихин тут же, на полевом аэродроме, собрал летчиков, которые прикрывали штурмовиков. Не успели начать разбор летного дня, как из-за верхушек деревьев, стрекоча мотором, появился небольшой самолет. Он скользнул к земле и, прокатившись немного по летному полю, остановился. Из кабины выбрался стройный летчик. Стянув с головы шлем, пригладил волосы и, надев фуражку, быстро зашагал к собравшимся. Все узнали в нем командира корпуса.

— Товарищи офицеры! — но летчики и без команды уже построились в шеренгу.

Кутихин начал было рапортовать. Рязанов, нетерпеливо махнув рукой, прервал его:

— У вас что, послеполетный разбор? Вот давайте его и продолжим. Я попросил сегодня командира полка собрать вас для небольшого, но очень важного разговора. По-моему, в нем назрела необходимость. Дело вот в чем. Вы истребители. Это все знают, и никто в том не сомневается. Да, дивизия генерала Баранчука, то есть ваша дивизия, истребительная. Но, прошу понять и запомнить, входит она в состав штурмового корпуса. А если так, то главная задача ее состоит в том, чтобы прикрыть, сберечь от вражеских истребителей штурмовики. Им и без того трудно приходится. Сами, наверное, заметили, как по ним стреляют с земли все кому не лень. Иногда в такой огонь лезут, что...

— Да знаем, товарищ генерал, не первый день на фронте, — не выдержал кто-то.

Василий Георгиевич покосился в сторону говорившего и тот смущенно умолк.

— Так вот, за тех, кого собьет враг с земли, я с вас спрашивать не стану. А если потери у штурмовиков появятся от фашистских истребителей, буду рассматривать это как невыполнение приказа. Не гонитесь за числом сбитых самолетов. Для вас герой не тот, кто сбивает чужие, а тот, кто своих штурмовиков не дает в обиду. Прикрыть штурмовики, дать им работать спокойно — вот задача летчиков истребительной дивизии, входящей в состав штурмового корпуса, вот ваше главное дело.

Генерал внимательно оглядел собравшихся. Потом остановил взгляд на русоволосом, худощавом старшем лейтенанте, который сидел, низко опустив голову.

— Что повесили голову, Максимов? Сегодня у вас какой приказ был?

Старший лейтенант поднялся, теребя сильными пальцами гимнастерку:

— Прикрыть штурмовики...

— Как, выполнили этот приказ?

Еще ниже опустилась голова старшего лейтенанта:

— Нет, товарищ генерал...

— Вдвоем от четверки «фоккеров» штурмовиков прикрыть не могли. Срам! Я следил за вашим боем. Начали вы хорошо, а потом увлеклись, забыли о главном — о прикрытии штурмовиков.

— Только на минуту...

— А враг этой минутой воспользовался — и нет штурмовика. Опытный летчик, орденов вон сколько, вся грудь в них. И вдруг такая промашка. А раз виноваты — значит, будете наказаны. Командир полка, на завтра старшего лейтенанта Максимова от полетов отстранить! Учтите, в дальнейшем буду наказывать много строже. Всем понятно? Можете быть свободными.

Рязанов повернулся к командиру полка:

— Пошли, Яков Назарыч. Проводи меня до самолета.

Некоторое время шли молча.

— Как, командир, думаешь — поняли твои летуны свою главную задачу или нет?

— Поняли, товарищ генерал! Да они теперь скорее себя дадут сбить, чем штурмовики оставят без прикрытия.

— Ну-ну, в другую крайность бросаться тоже не годиться... А на Максимова наградной лист заполни — к боевому Красному Знамени. Как-никак, он сегодня двух фашистов в землю вогнал. Это у него какие по счету?

— Восьмой и девятый.

— Вот то-то и оно. Представь обязательно, а насчет отстранения от полетов на завтра — пусть помучается истребитель. Ну до встречи.

И командир корпуса привычно вскочил на крыло самолета. Застрекотал мотор. Поднимая легкое облачко пыли, самолет неторопливо разбежался и, не набирая высоты, прижимаясь к земле, почти на бреющем скрылся за верхушками деревьев.

Плотно запахнувшись в шинель, Василий Георгиевич дремал. Юркий «виллис» наматывал очередную сотню километров фронтовой дороги. Шофер уверенно крутил баранку, стараясь избежать рытвин и ухабов. Но это не всегда ему удавалось. Вот и сейчас, объезжая обгоревшую громаду фашистского танка, он не рассчитал, и машина едва не сползла в кювет. Водитель негромко выругался, мгновенно переключил рычаг скорости и, круто вывернув руль, вновь выскочил на дорогу.

— Поаккуратней надо. Тоже водитель называется, — послышался недовольный возглас сидевшего на заднем сиденье автоматчика.

— «Поаккуратней», — передразнил водитель, убедившись в том, что и эта встряска не прервала дремоту командира корпуса. — Попробовал бы сам, когда танк на самой дороге застрял. Ладно, хоть вовремя увидел, а то бы «поцеловались» с ним лоб в лоб. У него броня, а у нас что? Вот и думай, кому из нас больше бы досталось...

Автоматчик прервал словоохотливого водителя:

— Устал?

— А ты как думал? Четвертые сутки так мотаемся по передовой да командным пунктам пехоты. А как к Днепру подошли, так вовсе покоя не стало. Я ведь как думал: генерала вожу, командира авиационного корпуса, значит, и жизнь у шофера спокойная будет: ну, там на аэродром отвезти, к начальству по вызову... Только тут, брат, все наоборот. Целыми днями по «передку» ездим. А уж бомбят нас, обстреливают — мочи нет! По два-три раза на день... Вот и сегодня ни свет ни заря к переправам через Днепр поехали. А ведь всем известно — с утра до вечера бомбит их фашист. И их, и плацдармы наши на том берегу. Значит, и нам достанется. Вот дьявол...

Шофер выплюнул обжегший губы окурок. Снова покосился вправо. Рязанов дремал, и голова его все ниже и ниже клонилась на грудь. Тусклый синий свет, освещавший приборы автомобиля, делал каким-то неживым похудевшее лицо генерала.

На командный пункт стрелковой дивизии добрались под утро. И сразу, как только заглох мотор машины, Василий Георгиевич отбросил проволгшую за ночь шинель, энергично растер ладонями лицо и вышел из машины.

Отсюда, с возвышенности, было видно все как на ладони: и широкая, потемневшая лента Днепра, и узкая ниточка переправы, перечеркнувшая ее, и непрерывный поток людей, машин, спешащих туда, на правый берег, где чуть заметными холмиками угадывались траншеи защитников плацдарма.

— Да, денек будет жарким, — озабоченно сказал Василий Георгиевич и повернулся к машине. — Связь, быстро!.. А машину в укрытие.

С командиром стрелкового соединения Рязанов сразу нашел общий язык. Да иначе и быть не могло. Измученный комдив встретил авиаторов как лучших друзей. Уточнили передний край, границы плацдарма на правом берегу.

— Ну что же, если противник не дурак, а он не дурак, к сожалению, то постарается ударить одновременно и по переправе, и по плацдарму, чтобы сбросить вас, то есть пехоту, в Днепр. Так, генерал? — обратился Василий Георгиевич к командиру дивизии.

Тот молча кивнул головой.

— Помогать, так помогать. А вот завтрак отставить. До рассвета совсем ничего осталось. — И Рязанов повернулся к радисту: — Давай Чернецова.

...Приказ был предельно краток: вылет 820-му всем хозяйством. И вот с ближнего аэродрома один за другим стали срываться тяжелые бронированные машины. Набрав высоту, они ложились на боевой курс. Вскоре к ним присоединились истребители прикрытия. Майор Чернецов накренил свой штурмовик. В глаза бросился знакомый номер одного из «яков». «Луганский прикрывает. Значит, дело будет серьезное», — подумал он.

8
{"b":"545656","o":1}