С переднего сидения послышался храп Тако, его голова была запрокинута назад, рот приоткрыт. Двигатель рычал так громко, что практически перекрывал любые звуки, хотя остальные этого не замечали.

Я постучала по плечу Джубала.

– Ты будешь за рулем всю дорогу?

– Мне нравиться водить. Неплохо прочищает голову.

– Это оказалась удачная поездка, - произнесла я.

– Как и любой день, проведенный без травм или смертельного исхода.

Джубал продолжал улыбаться, а я в ошеломлении откинулась назад. Пожарные отправляются на вызов с надеждой, но никогда уверенностью, вернуться ли домой. Я не смогла представить товарищей отчаянней, чем они, но теперь стало понятно, почему группа мужчин, собранная со всей страны – хотя некоторые из которых незнакомы – были настолько близки.

– Какие травмы? – Спросила я. – Помимо ожогов.

– Мне не раз приходилось становиться свидетелем того, как ребята получали травмы от коряг – деревьев, оставшихся в «черной зоне». Они способны падать абсолютно бесшумно, никогда не узнаешь об их приближение. Многие пострадали подобным путем. К тому же мы работаем с огромным количеством острых инструментов – пилами, пуласки – не говоря уже о горелках и языках пламени. Скорее всего все, чем мы занимаемся может нанести травму, плюс нам приходиться работать при недостатке сна и физическом истощении.

– Почему вы это делаете? – Очередной вопрос. – Любовь к свежему воздуху и физическому труду неотъемлемая часть вашей работы. Но в момент невероятной усталости, находясь в окружении огня посреди неизвестно чего, что заставляет вас думать: «оно того стоит»?

– Мои ребята. Тяжелая работа на протяжении нескольких месяцев сделала из нас дружную команду. Мы стали семьей. Иногда начинает казаться, что я уже слишком стар, но в следующий миг вспоминаю, немногим удается найти то, что есть у нас. Только солдатам, возможно. Это все, о чем я могу думать.

Я сделала запись в своем блокноте, напрягая зрение в лучах света приборной панели. Джубал поведал мне истории различных команд, в которых успел побывать, как «Альпийское Подразделение» стало его любимым, и как он осознал, что его призвание – борьба с лесными пожарами. А затем он припомнил день, когда на станции появились Мэддоксы.

– Близость и доверие в команде имело первостепенное значение, а эти парни… они были не разлей вода. Не представляю, что мы будем делать, когда они вернуться домой.

– Куда домой? – Внутренности начало заполнять чувство опустошенности.

– Иллинойс.

– Зачем им возвращаться?

– Их отец стареет. Тебе известно, что он – вдовец.

– Тайлер упоминал.

Джубал задумался ненадолго.

– Там остались двое их младших братьев. И они собирались вернуться, чтобы помочь.

– Мило, но, честно говоря, сложно представить, чтобы они занимались чем-то другим.

– Мне тоже, но в семье Мэддокс очень близкие отношения. Мне это известно только со слов Тэйлора и Тайлера – никогда не встречал никого из их родных. В их семье не знают о том, что они пожарные.

– Что? – В шоке выдавила я.

– Ага. Они не хотят расстраивать отца. Возможно, ребята и хулиганы, но внутри очень добродушные. Мне кажется, близнецы скорее позволят себе сгореть, нежели причинят боль тем, кого любят.

Мой взгляд переместился на умиротворенное выражение лица крепко спавшего Тайлера. Я наклонилась ближе, слегка прижавшись щекой к его руке. Не задумываясь, Тайлер обнял мои плечи и крепко прижал к себе. Сперва я замерла от неожиданности, но вскоре позволила себе расслабиться, ощущая, как тепло его тела согревает мои окоченевшие кости.

Наши с Джубалом глаза встретились в зеркале заднего вида. Его улыбка передалась глазам, после чего он посмотрел вперед.

– Элли? – начал он. На меня снова смотрели его светло-голубые глаза. – Ты знаешь, что приближается?

– Прощание? – ответила я, только наполовину шутливо.

Джубал улыбнулся, снова сосредоточив взгляд на дороге.

– Может и нет.

Глава 11.

Селфи с губами «уточкой» Финли всплыло на экране мобильника, но я сбросила вызов, отправив сестру общаться с голосовой почтой.

– Снова твоя сестра? – Спросил Тайлер, промокнув лицо старым потрепанным полотенцем для рук. Остальная часть его тела до сих пор была покрыта грязью, как и у всех остальных членов его команды.

Я уже успела позабыть нормальный запах своих волос вместо вони гари и ощущение простыней, касающихся тела. Стянув фотоаппарат с шеи, рухнула на изношенный диванчик на альпийском дежурном посту в глубине Национального Парка Скалистых Гор. Пожарный сезон начался довольно рано, и мне пришлось вместе с альпийским подразделением разбивать лагерь на протяжении четырнадцати дней, пока они боролись с пожаром, укоренившимся так сильно, что на место передислоцировали пожарных десантников всей страны. По словам «Альпийского подразделения» - за последние два сезона это самый крупный пожар.

Команда направилась на кухню, я же осталась сидеть, раскинув конечности в разные стороны и наблюдая, как они проходят мимо. Каждая мышца моего тела отдавалась болью, каждый сустав и даже внутренности. Месячные начались на второй день нахождения в лагере, но прошли практически незаметно, по всей видимости из-за непредвиденного всплеска активности и снижения потребления калорий. Штаны висели, как на вешалке. Желание видеть собственное отражение подвергалось сомнению.

Смитти дал «пять» Тако, прежде чем открыть холодильник и наклониться изучить его содержимое с измазанной сажей физиономией.

– На пожаре обстановка слегка накалилась, – произнес Тайлер.

– Спасибо, что нянчился со мной… снова. И спасибо за помощь с палаткой. Не могу поверить, что ребята три дня спали около барьера. У некоторых даже курток не было.

– Они большие мальчики. У нас установлен «полетный вес» - что-то вроде предельного веса. Иногда вертолеты доставляют команду на удаленное местоположение, так чтобы не приходилось далеко идти своим ходом. Помимо оборудования, горючего вещества и бригады вертолет ничего больше не вмещает. Иногда Коротышка берет с собой алюминиевый лист, используемый альпинистами во время кемпинга, так как имеет резерв «полетного веса» благодаря своей худобе.

– И что, вы, парни, сбиваетесь в кучу?

– Кучкуемся, делим одеяло, согреваем друг друга… наверху охренеть как холодно. Делаем все, что помогает, – пошутил он.

– Тогда зачем спать в непосредственной близости от огня?

– Сон рядом с противопожарным барьером означает надбавку за работу в опасных условиях. Многие ребята предпочитают это ночлегу в лагере.

– Но генераторы такие шумные, – заметила я.

– Тебе следовало сказать об этом. Мы могли бы взять свои вещи и отъехать подальше.

– Все в порядке. Меня все устраивало.

– Для богатенького ребенка, ты совсем не жалуешься, правда?

– Мне понравился поход. Действительно понравился.

Тайлер склонился надо мной и уткнулся носом в плечо.

– Тем не менее пахнешь превосходно.

– Заткнись.

– Я серьезно. Обожаю запах лесного дыма. А на девушке? На удивление придает привлекательности.

– Меня и хуже обзывали.

Лоб Тайлера наморщился.

– Не в моем присутствии.

Я натянула на лицо усталую улыбку.

– Ты – мой герой.

Пожарные уже поснимали свои формы и развесили в гаражном отсеке, но ото всех продолжало нести протухшим сыром, поджаренном на огромном костре. Тайлер присел на корточки, сжав в кулаке шнурки моих ботов, затем ослабил узлы. Один за одним мужчина стянул мою обувь, и я смогла поудобнее устроиться на диване, несколько раз пошевелив пальцами ног, отпраздновав тем самым их освобождение. Медленно он стянул с меня носки, поморщившись при виде свежих, лопнувших и подживавших мозолей.

– Боже, Элли. Мы уже говорили об этом.

– Я совсем не против. Заставляет чувствовать, что заслужила их.

– Гангрена не может быть наградой, – он быстренько метнулся за аптечкой и начал обрабатывать мои израненные ноги, на которых провела десять дней.