— Ваш следующий свидетель, господин окружной прокурор.

— Вызовите Фрэнка Каммингза.

Каммингз показал под присягой, что он является шерифом, а также братом тюремной надзирательницы. В четверг утром он сопровождал надзирательницу в квартиру Джозефины Кемптон. Надзирательница вошла внутрь при помощи ключа, полученного от миссис Кемптон, а затем отобрала вещи, которые должна была отнести обвиняемой. Свидетель Каммингз тем временем просверлил небольшое отверстие в косяке над дверью, надел рабочий комбинезон и установил в коридоре стремянку. Когда обвиняемую выпустили из тюрьмы и она пришла к себе домой, свидетель работал, стоя на стремянке, и делал вид, что ремонтирует проводку в коридоре. Как только обвиняемая вошла в свою квартиру, закрыла дверь и заперла ее изнутри, свидетель подвинул стремянку к двери и встал на ступеньки таким образом, что мог заглянуть в просверленное отверстие. И тогда он увидел, что обвиняемая задрала юбку, достала спрятанный в чулок сложенный листок бумаги, подошла к книжной полке, взяла книгу и, открыв ее, положила на стол. Затем она прикрепила чек к странице книги при помощи клейкой ленты и поставила книгу обратно на полку.

Свидетель показал, что он тут же спустился со стремянки, перенес ее в другой конец коридора и подождал, пока обвиняемая покинет свою квартиру. После этого он вновь вошел в квартиру, открыл книгу на упомянутой странице и извлек документ.

— Что это был за документ? — спросил Гамильтон Бергер.

Свидетель усмехнулся.

— Это был чек на двадцать пять тысяч долларов, который был представлен в качестве вещественного доказательства.

— Защита может начинать перекрестный допрос, — сказал Бергер.

Мейсон взглянул на свидетеля с мягкой улыбкой.

— У вас ведь не было разрешения заходить в квартиру ни в первый, ни во второй раз, не так ли?

— Нет, сэр.

— Где вы взяли ключ, при помощи которого вошли в квартиру во второй раз?

— Я изготовил дубликат.

— Вы знали, что не имеете права обыскивать квартиру без ордера на обыск или разрешения владельца?

Свидетель взглянул на Гамильтона Бергера и сказал:

— Тогда я об этом не подумал.

— А теперь вы можете об этом подумать, не так ли?

— Да, сэр.

— Вы ведь несомненно изучали закон, в частности о порядке проведения обысков, перед тем как были назначены шерифом, верно?

— Да, сэр.

— И вы понимали, что совершаемое вами — незаконно?

— Ну, если вы так хотите сформулировать, то да.

— Я хочу сформулировать именно так, — сказал Мейсон. — У меня все. Больше вопросов к этому свидетелю я не имею.

Следующим свидетелем был служащий из зоопарка, показавший, что он был вызван в Стоунхендж; что он прибыл туда в ночь убийства и обнаружил разгуливающих на свободе трех горилл; что до этого ему доводилось несколько раз посещать Стоунхендж в связи с экспериментами Бенджамина Эддикса с гориллами; что ему были знакомы многие гориллы и их характерные особенности поведения; что под его руководством гориллы были возвращены в клетки; что затем он обследовал горилл на предмет обнаружения брызг крови и таковых не обнаружил.

— Защита может задавать вопросы, — сказал Бергер.

— Что вы подразумеваете под брызгами крови?

— Я имею в виду, что их шкуры были тщательно осмотрены с целью выяснить, нет ли на них капель крови.

— Зачем это было сделано?

— Это было сделано по требованию окружного прокурора.

— Чтобы сэкономить время, — сказал Гамильтон Бергер, — я хочу заявить Суду и защите, что мой следующий свидетель, патологоанатом, установил, что характер ран, нанесенных Бенджамину Эддиксу, был таков, что неизбежно должна была ударить струя крови из первой же нанесенной ему в шею раны, которая оказалась смертельной, и что кто бы ни нанес эту рану, он неизбежно должен был оказаться забрызган кровью.

— О, понятно, — кивнул Мейсон, — продолжайте.

— У меня все, — сказал Бергер, — можете продолжать перекрестный допрос.

— Ни на одной из этих горилл не было никаких следов крови?

— Нет. По крайней мере, на шкурах; подождите-ка, у одной из горилл были кровавые пятна — не брызги, а пятна, кровь сочилась из пореза у нее на ступне. Очевидно, она поранила ногу, наступив на острый осколок стекла.

— Откуда вам это известно?

— Потому что там был кусок стекла — осколок игольчатой формы, вонзившийся в ступню гориллы.

— И где этот кусочек стекла?

— О, это был обыкновенный осколок. Я не знаю, куда он потом делся.

— Кто извлек его?

— Я.

— Вы сами извлекли его из ступни гориллы?

— Да.

— Это болезненная процедура?

— Гориллу в тот момент усыпили. Чтобы облегчить поимку, животным дали фрукты с сильнодействующим снотворным. Я обнаружил горилл в крайне возбужденном состоянии. Дикие сторожевые псы устроили всю эту суматоху. Гориллы были очень возбуждены. Вой сирен, собачий лай и другие необычные звуки, полностью изменившие привычную для них обстановку, да еще сознание того, что они нарушают установленный порядок…

— Откуда им это было известно? — спросил Мейсон.

— Потому что они были выпущены из клеток. У горилл очень развитый интеллект. Они знают, когда им полагается сидеть в клетке, и понимают, что оказались на свободе при обстоятельствах, нарушающих установленный порядок.

— У меня все, — сказал Мейсон.

Бергер повернулся к судье:

— А теперь мы вызываем в качестве свидетеля Мортимера Херши.

Херши встал на свидетельское место и показал под присягой, что примерно за две недели до убийства Бенджамин Эддикс запланировал провести крупную деловую операцию; что подробности этой операции были известны только самому хозяину; что свидетелю были известны только некоторые детали, но он абсолютно ничего не знал о намерениях Эддикса; что Эддикс, по своему обыкновению, сохранил в тайне все, касавшееся цели и суммы сделки.

Поздно вечером во вторник, накануне убийства, Эддикс вызвал Натана Фэллона и Мортимера Херши на совещание. Он сообщил им, что хотел бы составить новое завещание, которое впоследствии собирается оформить по установленным законом правилам, или, как он выразился, «со всеми этими юридическими штучками», а в данный момент, поскольку он хочет, чтобы у него в доме все было в полном порядке, он составил вот это новое завещание.