— Что вы имеете в виду?

— Его не было у нее в каюте, и я не думаю, что Эддикс забрал его с собой, уходя. Конечно, он мог его взять, но я сомневаюсь в этом. Она, по-моему, должна была перепечатать его к следующему утру. Они отложили работу, когда шторм усилился.

— Ну хорошо, давайте предположим, что ее смерть не была самоубийством и что это не был несчастный случай, — сказал Мейсон.

Она пристально посмотрела на него.

— Тогда остается убийство.

— Тогда остается убийство, — подтвердил Мейсон.

Лицо ее по-прежнему оставалось совершенно бесстрастным, губы были плотно сжаты.

— Что же вы молчите? — спросил ее Мейсон.

— А я и не собиралась ничего говорить.

Мейсон встал и пожал ей руку:

— Ну что ж, я рад, что смог хоть чем-то быть вам полезным, и рад, что вы сумели добиться компромисса, миссис Кемптон.

Джеймс Этна схватил Мейсона за руку и энергично принялся ее трясти:

— Я просто не в состоянии выразить вам всей нашей благодарности — моей и моей клиентки. Я… ну, я просто не могу найти слов, чтобы сказать вам, насколько это было важно для нас обоих.

— Ну что вы, о чем речь, — сказал Мейсон, — я был рад сделать это для вас.

— Нет, нет, это было чрезвычайно любезно с вашей стороны.

— Кстати, — сказала миссис Кемптон, — у меня у самой пропали там кое-какие вещи. Не могли бы вы сказать мне, что там было найдено в этой урне, если, конечно, вы в курсе? Не было ли там вот такой серьги с жемчугом?

Она показала серьгу, и Делла Стрит выразительно кивнула.

— Там была точно такая же серьга, — сказала она, — я отлично помню, что обратила особое внимание на то, каким образом жемчужины собраны в небольшую гроздь.

— О, благодарю вас! — воскликнула миссис Кемптон. — Я так рада! Эти серьги достались мне от матери, и, в общем, я ужасно расстроилась, когда одна из них пропала. Я…

— Вы кому-нибудь говорили о пропаже? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Почему?

— Ну, я думала… я сама не знаю почему. Живи сам и давай жить другим — вот мой лозунг, и я не хотела предпринимать ничего такого, что могло бы вызвать ненужные проблемы.

— Вы думали, что потеряли ее?

— Я знала наверняка, что не потеряла, так как обе серьги лежали в моей шкатулке, а когда я собралась их надеть, то на месте оказалась только одна.

— То есть вы думали, что кто-то взял серьгу?

— Ну, в общем, я… я не знала, что и подумать.

— И вы никому ничего не сказали?

— Нет.

— Ну хорошо, — сказал Мейсон, — во всяком случае, она была среди барахла, высыпавшегося из урны. Я помню, что видел жемчужную серьгу, а мисс Стрит, похоже, совершенно уверена, что серьга парная вашей.

— Я абсолютно уверена, — подтвердила Делла.

— Огромное вам спасибо, — сказала миссис Кемптон и одарила их своей спокойной приветливой улыбкой.

Джеймс Этна, казалось, и не собирается отпускать руку Мейсона:

— Это один из самых интересных случаев в моей практике, мистер Мейсон. Я надеялся когда-нибудь в будущем познакомиться с вами, но не смел даже подумать что вы поможете мне в такого рода деле… Я очень высоко ценю это.

— Рад, что смог хоть чем-то вам помочь, — сказал Мейсон.

Они вышли из кабинета. Делла Стрит взглянула на адвоката.

— Ну как? — спросила она.

— И опять наша маленькая подружка вытворяет свои фокусы, — сказал Мейсон.

— Ты имеешь в виду Судьбу?

Мейсон кивнул.

— А что в этот раз задумала Судьба?

— Я полагаю, — сказал он, — что была некая причина, по которой меня вдруг так заинтересовали дневники Элен Кэдмас.

— Ну что ж, — улыбнулась Делла, — значит, Судьбе было угодно, чтобы ты оказал добрую услугу миссис Джозефине Кемптон, и ты ее оказал. Если хочешь знать мое мнение, то могу поклясться, что гонорар в пять тысяч долларов немало значит для этого молодого адвоката.

— Возможно, ты и права, — сказал Мейсон, — но, похоже, ответа мы так и не получили.

— Но почему нет? Ты ведь во всем разобрался и… Хотя, мне кажется, ты всерьез озадачен исчезновением Элен Кэдмас.

— Да, меня весьма беспокоит таинственное исчезновение Элен Кэдмас.

— Ты полагаешь, это не было самоубийством?

— Мне никак не удается в глубине души отделаться от мысли, — сказал Мейсон, — что это могло быть убийство.

— Боже мой, шеф, но ведь ее мог убить только один человек — Бенджамин Эддикс.

— Или ее приятель Натан Фэллон, — сказал Мейсон. — Не забывай о нем.

— И… — Делла Стрит замялась.

— Да, — кивнул, улыбаясь, Мейсон, — продолжай.

Делла Стрит покачала головой.

Мейсон улыбнулся еще шире.

— О, Боже, — сказала она, — мне не хочется даже подумать об этом, но уж если начинаешь расследовать убийство — ну, тогда просто нельзя забывать о женщине, у которой была смежная каюта и прекрасная возможность пройти к Элен в любое время через общую ванную и которая уверяет, что приняла лекарство, усыпившее ее на всю ночь… Боже мой, шеф, мышление у меня становится просто извращенным — и все оттого, что я работаю у циничного адвоката.

— Мышление у тебя становится упорядоченным и логичным, — поправил ее Мейсон.

— Шеф! Но ты же не подозреваешь ее?

— Если имеешь дело с убийством, — сказал Мейсон, — нужно подозревать всех.

— Но ведь неизвестно еще — убийство это или нет.

— Неизвестно, — согласился Мейсон, — и я сильно сомневаюсь — так ли уж мне хочется это выяснить. Вот ведь что странно — мне почему-то кажется порой, что люди оставляют за собой нечто вроде телепатической мысли, которая может сама по себе залететь в чью-то голову.

— Или если ты веришь в спиритизм, — подхватила Делла Стрит, — то можете представить, что, возможно, Элен Кэдмас, зная о твоей способности расследовать преступления, посылает тебе подозрительный импульс и, возможно…

— Ну хватит, — сказал, усмехнувшись, Мейсон, — или мне придется отправиться к медиуму.

— Что ж, — серьезно сказала Делла Стрит, — при сложившихся обстоятельствах было бы любопытно послушать, что скажет медиум.

— Мне кажется, что это как-то связано с телепатией, — сказал Мейсон, — медиум может, прочитав мои мысли, сбить меня с толку, помешать сделать верные выводы.