Эдвард почувствовал нестерпимое желание кого-нибудь придушить. А еще лучше — завалиться спать лет на тысячу. А еще лучше — проснуться уже наконец.

Приглашение во дворец Марко получил без всякого труда — а может быть, ему даже приглашение не требовалось. Правда, провести больше двоих он наотрез отказался — Рой был не в том положении, чтобы настаивать. Сложного плана он тоже сочинять не стал: нужно было просто разузнать, где держат Эдварда, и по возможности освободить его. При этом наибольшие надежды Рой возлагал на самого алхимика из будущего: наверняка ведь его сумели взять только потому, что обездвижили руки. Если их ему не переломали и не отрубили, то значит, стоит его только освободить — и он сам пробьет путь наружу.

В случае чего и Рой кое-что может. О Рэмси ходят многие слухи — но вот такого, что он занимается алхимией, вроде бы нет. Хотя… с другой стороны, он интересуется медициной, и вывел, вдобавок, этих жутких гибридов — а тут до алхимии один шаг. Но кто знает…

Они добрались до дворца уже после захода солнца. Марко даже белая епископская ряса не заставила выглядеть величественно — он так и казался обыкновенным провинциальным лекарем, невесть с чего решившим поучаствовать в маскараде. Что касается Роя, то, кажется, он уже начал привыкать за эти последние дни к облачению рядового священника: еще немного, и литургию сможет прилично отслужить в случае чего. Хьюза, кажется, этот наряд все-таки смущал: он неловко крутил головой и в конце концов спросил Марко:

— А во дворце не удивятся, что с вами… рядовые монахи?

— Нет, — Марко отмел его сомнения одним движением широкой ладони с короткими, почти прямоугольными пальцами (если он и впрямь был таким хорошим врачом, как про него говорили, то просто удивительно, как он умудряется ухаживать за больными с такими лапами). — Я частенько беру с собой одного-другого из подающих надежды молодых людей: чтобы видели, что такое роскошь земная, и не обольщались ею.

Рой про себя подумал, что подобные визиты могут произвести обратный эффект на некоторых впечатлительных молодых людей, но мнение свое решил держать при себе. Уж наверное, Марко знал, что именно и под каким соусом показывать неофитам. Трюки такого рода в равной степени усваиваются и в церкви, и в цирке-шапито.

Действительно: их повозка — слишком грубая и крепкая для кареты, но и крытой телегой ее назвать язык не поворачивался — без всяких препятствий въехала на уставленную факелами, поднятыми на столбах, дорогу, что вела к парадному входу во дворец. И Марко пропустили без вопроса — он даже не стал говорить ожидаемого Мустангом «братья со мной». Правда, епископ перебросился парой слов с одним из стражников: осведомился о здоровье дочки. Стражник ответствовал, что девочка снова здорова, бегает, и он буквально не знает, как его благодарить.

— Хотите благодарить — пусть жена твоя пришлет чистых тряпиц в мою больницу, ты знаешь, где это, — сказал Марко. — Или сама придет помочь там. А то помогите другим страждущим, если бог пошлет их на вашем пути.

— Конечно, святой отец! — истово кивал стражник.

Когда они пересекали обширный каменный двор, полный вновьприбывших, разодетых в самые богатые и причудливые наряды, Хьюз шепнул Рою: «Это еще не суета, это полсуеты! Видел бы ты, что тут во время больших приемов творится!»

Вслед за Марко они поднялись по широкой парадной лестнице, крытой многими дорожками, одолели несколько коридоров и достигли, наконец, малого церемониального зала — как раз в тот момент, когда Рой понял, что больше выходов и переходов во дворце ему, пожалуй, не запомнить.

Зал уже был заполнен придворными, которые коротали время до появления Его Величества за ничего не значащими светскими разговорами. Мустанг наладился было пристроиться у одной из колонн, Хьюз последовал за ним, однако Марко одернул друзей:

— Куда же вы, братья? — укорил он мягко. — Разве вы не должны в такой ситуации следовать за своим наставником?..

Поэтому Рою и Маэсу пришлось все время до приема сопровождать Марко двумя молчаливыми коричневыми тенями. А Марко развил бурную деятельность: обменивался приветствиями, поклонами и короткими фразами со вполне светскими людьми, мужчинами и женщинами… Рой с удивлением обнаружил, что среди близких знакомцев Марко, в том числе, и маршал Скоони — глава королевской армии Аместрис, — а также еще огромное количество весьма полезных сановников. Удивительно, как при таких связях Марко удалось виртуозно избежать своего водворения на место архиепископа, и выставить за себя Брэдли!

Еще более удивительно, как он при таких связях вообще согласился помогать Мустангу, а просто не поговорил с парой-тройкой своих приятелей — дабы занялись странными идеями этого странного рыцаря… да полно ли, рыцарь ли он уже? Если бы его не казнили формально, то уж как пить дать, король сломал бы меч…

Наконец, трубачи возвестили о начале приема.

Тут уж в дело вмешался управитель двора: сноровисто он оттащил обоих «простых монахов» в дальние ряды, хотя, как лицам духовным, им был предоставлен отдельный участок зала. Сам же Марко оказался в первом ряду.

На том месте, где они оказались, Мустанг и Хьюз могли только подпирать стену: послов им было не видно, разговоров — не слышно. Потихоньку уйти из зала и разыскивать Эдварда без помощи Марко, на свой страх и риск, они тоже не могли: придворные так плотно окружили их, лязгая оружием, шурша шелками роскошных платьев и напряженно выдыхая самые разные запахи алкающими произнесения славословий ртами, что не представлялось возможным протолкаться сквозь эту толпу.

Мустанг попытался чуть умерить беспокойство: пусть, пусть во время официальной части Марко попробует разузнать что-нибудь об Элрике; потом Рэмси все равно вынужден будет какое-то время потратить на послов, а в его отсутствие они успеют вызволить юного алхимика… не могут не успеть. Если он еще жив, конечно…

Речи и обмен дарами с послами, к счастью, продлился не так долго: музыканты на хорах под потолком ударили по струнам, люди зашевелились, заговорили в голос. Сквозь пришедшую в движение толпу Марко присоединился к ним и сказал:

— Я все разузнал. Пойдемте.

— Вы узнали, где его держат? — резко спросил Мустанг. — Сколько понадобится людей, чтобы его освободить?

— Все лучше, чем вы предполагали: вас двоих будет вполне достаточно… Прошу за мной, — Марко указал им на маленькую неприметную дверцу, скрытую за колонной.

Рой ощутил укол беспокойства — откуда Марко известны тайные проходы здесь? Означает ли это, что он связан с хозяевами дворца еще теснее, чем они предполагали?..

Ладно. Они сунули голову в пасть этому дракону уже когда пришли сюда; теперь, если Марко захочет их сдать, он их сдаст, и ничего с этим не поделать. Можно только надеяться на то, что, в общем, епископ с тем же успехом мог кликнуть стражу у входа в замок; в том, чтобы заводить их сюда и сдавать теперь, не было никакого смысла, а значит, на данном этапе довериться Марко не будет так уж неразумно.

Впрочем, того, что случилось в итоге, Рой все-таки не ожидал.

Из узкого коридорчика они вынырнули в другой коридор, широкий, полутемный и обширный, завешанный гобеленами. По нему они попали в большую комнату, где посередине стоял ящик с песком, а на стенах висели карты. Рой положил руку на эфес меча: помещение явно не походило на то, где станут держать пленника. Однако открывшееся перед ним зрелище заставило его замереть: около ящика в массивном деревянном кресле расположился сам Крысиный Король собственной персоной — а у него на коленях почему-то восседал Эдвард и грыз яблоко. Ну натурально как ребенок. Правда, дети обычно все-таки не имеют привычки сидеть на коленях у взрослых, скрестив ноги и вальяжно опираясь локтем им на плечо, но…

— А, Рой, господин Хьюз, привет, — Эдвард махнул ему рукой, как ни в чем не бывало. — Здорово, что вы связались с доктором Марко!

Неподвижной статуей Рой замер на пороге.