«По развертывании боевого порядка, — писал далее Буняковский, — прохождение зоны артиллерийского и ружейного огня производить, руководствуясь следующим: при наступлении под огнем тяжелой артиллерии необходимо принимать рассредоточенные построения — лучше всего двигаясь рядом цепей, на дистанции одна от другой не менее 30–40 шагов. При обстреливании редким, но метким огнем тяжелой артиллерии следует, заслышав звук приближающейся очереди снарядов, мгновенно залечь, а по разрыве — быстро вскочив, продолжать движение вперед». В самом деле, на фронте солдаты быстро учились по звуку определять подлетающие снаряды и даже тип орудия, а привычка при обстреле быстро залегать и передвигаться бросками между разрывами, судя по воспоминаниям, у многих доходила до автоматизма (как и отличать по звуку, скажем, стрельбу германских «Максимов» от своих). Методичность ведения огня вражеской тяжелой артиллерией «по квадратам по карте» породила способ преодоления участков ее заградительного огня: если нельзя было без существенных потерь преодолеть их перебежками группами или по одному, выждать переноса огня вглубь или на другой участок и наступать, «пользуясь площадями, уже обстрелянными противником».

Атака противника была теперь невозможна без предварительного преодоления многорядных искусственных препятствий. Если проходы не были проделаны артиллерией, пехоте — при хроническом недостатке саперов — приходилось выполнять эту работу собственными средствами, используя ножницы для резки проволоки, топоры, пироксилиновые патроны. Проходы рекомендовалось выполнять шириной в 25–30 шагов из расчета 3–4 прохода на батальон. Понятны рекомендации устраивать проходы «ночью или во время такого состояния атмосферы, когда кругозор стеснен», причем команды для проделывания проходов «должны быть вооружены, имея при себе по возможности и ручные гранаты для борьбы накоротке». Где было возможно, препятствия преодолевали, набрасывая на них фашины, соломенные маты, тюфяки, мешки, доски, плетни — благо, солдатская смекалка и привычка русского солдата к работе позволяли быстро заготовлять нужные приспособления.

Саму атаку (или «штурм», если речь шла об укрепленной позиции) рекомендовалось проводить в расчлененном боевом порядке, подводя пехоту к позициям противника «полуротными или даже взводными» колоннами. Любопытна рекомендация по поводу места командиров, приводимая в той же работе Буняковского: «Командному составу следует поделиться: часть должна следовать во главе штурмовых колонн; часть, имея при себе по несколько надежных бойцов, сзади для подталкивания впереди идущих, подбодрения более малодушных и возвращения в строй пытающихся уклониться от участия в бою». Учитывая построение вражеской обороны в несколько линий, каждая со своей полосой искусственных препятствий, рекомендовалось, преодолев первую линию и «утвердившись на промежутке», «связаться ходами сообщений с тылом, дабы обеспечить безнаказанное усиление войск на новой позиции, нужных для дальнейшего преодоления искусственных препятствий и производства штурма». Впрочем, при поспешном отходе противника предпочтение отдавали продолжению атаки, чтобы «на плечах противника» ворваться в следующую линию укреплений и завязать бой там. Еще одна интересная рекомендация: при попытках сдачи противника в плен, «относиться к нему осторожно», поскольку были случаи, когда из-за спин поднявших руки солдат открывали кинжальный огонь пулеметы; при отсутствии же достаточных сил, атакующим просто не обращать внимания на сдающихся, дабы не ослаблять себя выделением солдат для конвоирования пленных в тыл.

Атака окопов и борьба в самих окопах требовала соответствующего подходящего состава атакующих подразделений и частей. В пехоте вновь появляются «гренадеры», необходимые в борьбе как за окопы, так и за «местные предметы», для разрушения закрытий и укрытий, «подавления» в ближнем бою огня противника. Шире применяются дымовые завесы. Кроме артиллерии (при наличии соответствующих снарядов), их постановкой занимается и сама пехота, используя дымовые шашки, поджигая ветви, мусор, стога сена.

Кроме команд «гренадеров», обильно снабженных ручными гранатами, в состав «штурмовых колонн» рекомендовалось включать саперов, снабженных лопатами, кирками, топорами и подрывным имуществом, а также команды «очистителей» с целью очищать траншеи и сооружения от спрятавшегося или затаившегося для внезапного удара противника (те же «чистильщики окопов», что и на Западном фронте). «Очистителей» рекомендовалось снабжать ручными гранатами, револьверами, винтовками, пиками и карманными электрическими фонарями. Массовое применение ручных гранат во всех видах боя в 1916 г. становится правилом — сказались усилия по их заготовлению. В бою накоротке ручные гранты стали грозным оружием. Так, во время отважных, но безнадежных атак русской гвардейской пехотой «Квадратного леса» уд. Бубнов (Владимир — Волынское направление) в сентябре — октябре 1916 г. потери от умелого применения противником ручных гранат доходили, как сообщалось, до 30–40 человек в сутки в каждой роте.

В случае захвата окопов противника пехота должна была: с одной стороны, немедленно начать расширение захваченного участка в глубину (продолжением атаки) и в сторону флангов, очищая окопы и захватывая соседние ударом с фланга и тыла; с другой — «обратить позицию в свою пользу», закрепившись на ней, для чего необходимо было сразу установить на позицию следующие за пехотой пулеметы и взводы артиллерии, подтянуть запасы инженерного имущества (рогатки, колья, доски и т.п.). Пример неудачи, связанной с неготовностью закрепить захваченную позицию, дает эпизод декабрьских боев 1915 года 2-го армейского корпуса на Стрыпе. Русские и австрийские позиции находились здесь на расстоянии 300–400 шагов. Ночью 25 декабря 3-я Туркестанская стрелковая бригада через заранее проделанные проходы в заграждениях атаковала высоту 384. На флангах атаки располагались орудия и пулеметы, наведенные на те точки окопов противника, где были обнаружены его стрелки и пулеметы. Когда стрелки бригады были остановлены на проволочных заграждениях огнем австрийцев, по условному сигналу открыли огонь свои пулеметы и артиллерия, которые подавили огонь врага. После 20-минутного огня атака возобновилась, и к утру части заняли первые линии окопов противника, но дальше пройти не могли, наткнувшись на неподавленную тыловую позицию врага и отсечные позиции. Не имея возможности подтянуть свои огневые средства — прежде всего пулеметы — и закрепиться, они на следующий день были выбиты австрийской контратакой и отошли с большими потерями.

К концу 1916 г. в обороне германских и австро-венгерских частей и соединений четко проявляется стремление разредить боевой порядок пехоты в первой линии, перенеся центр тяжести борьбы на вторые линии. Усиление заграждений, насыщение пехоты ручными (германская) или значительно облегченными станковыми (германская и австро-венгерская) пулеметами, наличие в тактической зоне минометов и выдвинутых вперед пушек в сочетании с фланговым обстрелом из пулеметов участков впереди первой траншеи позволяли оставлять в ней лишь охранение и дежурные подразделения с пулеметами и отводить основные силы в убежища во второй траншее. Отсечные позиции оборудуют огневыми точками и пулеметными площадками. Такая тактика позволяла уменьшить потери при артиллерийской подготовке атаки (особенно при хорошей маскировке убежищ второй линии), задерживала атакующего, вынуждала разворачивать боевой порядок волн цепей и «подставляла» его под фронтальный огонь стрелков и фланговый и косоприцельный огонь пулеметов на второй линии.

Немалые выгоды дало германцам применение «выделенных пулеметов» для задержки продвижения наступающего. С этой тактикой пришлось столкнуться, например, 1-й Латышской стрелковой бригаде во время глубокого прорыва в районе Лесная Мангель 23–24 декабря 1916 г. (Митавская операция). Продвигаясь через лес, части бригады регулярно подвергались обстрелу пулеметами, без какой-либо системы разбросанными по лесу, примыкавшему к участку прорыва. При том, что латыши успели захватить германские батареи на этом участке, огонь выделенных пулеметов, открывавшийся внезапно и с малых дальностей, нанес им большие потери, чем при прорыве позиций накануне. Это сильно расстроило и дезорганизовало латышские части и облегчило контрудар слабых германских резервов. В результате удачный поначалу прорыв окончился отходом в исходное положение с большими потерями.